вперед и, не обращая внимания на своего осоловевшего приятеля, прижался губами к одной из ее обнаженных грудей. Похоже, сестру не смущало даже мое присутствие. Жужанна взглянула на меня из-под полуприкрытых век и улыбнулась, видимо, желая меня подбодрить. Затем она расстегнула воротничок рубашки Лебо, находившегося в отупело-экстатическом состоянии.
Лебо поднял голову, быстро скинул жилетку, а Жужанна, поцеловав молодого англичанина, стала расстегивать пуговицы на его рубашке. Кажется, Лебо впервые вспомнил обо мне, он мотнул головой и простонал:
– Ваш брат...
Даже после этих слов на фантастически прекрасном лице Жужанны не мелькнуло и тени стыда. Она лукаво глянула в мою сторону и низким, хрипловатым голосом спросила своего распалившегося воздыхателя:
– Хотите, чтобы он к нам присоединился?
Лебо вздрогнул – несмотря на то, что его разум был затуманен изрядным количеством выпитого шампанского, вопрос Жужанны его явно шокировал. Но вскоре шок сменился любопытством и предвкушением чего-то необычного.
Жужанна усмехнулась и шевельнула пальцами, прося меня приблизиться.
Мне было омерзительно наблюдать эту вакханалию. К тому же меня снедал голод, доводя добезумия, и я не понимал, как Жужанне удается противиться ему и при этом еще кокетничать. Тем не менее ее красота имела надо мной такую же власть, как и над англичанами, и я был готов уступить любым требованиям сестры. Жужанна предвкушала грандиозное пиршество и не торопилась. Но сколь странными и постыдными были приготовления к нему... Я решил честно описывать все, хотя некоторые признания даются мне нелегко. Пусть я превратился в неумершего, но я не перестал быть мужчиной. Женская красота возбуждала меня, разжигала чувственность. Зов плоти был сильнее доводов разума, твердившего, что Жужанна – моя сестра и подобные мысли греховны вдвойне. Однако по опыту жизни в Вене я знал: плотские желания, появлявшиеся у меня, в большинстве своем были жаждой крови, а не женского тела. Среди моих жертв было несколько хорошеньких проституток, но каждый раз, поддавшись зову плоти, я очень быстро забывал о нем ради утоления голода.
Лишить проститутку жизни казалось мне меньшим грехом, чем совокупиться с нею. Пусть судьба разлучила нас с Мери, но она по-прежнему оставалась моей любимой и желанной женой.
Я написал: '...был готов уступить любым требованиям сестры'. Совесть еще продолжала сопротивляться, но голод вел меня к дивану. Магнетическая сила глаз Жужи делала меня, наравне с гостями, жалкой марионеткой. Голод заглушил все остальные чувства, заставил забыть об опасности. Наверное, появись сейчас Влад с намерением меня уничтожить, я не стал бы противиться, лишь бы сначала мне позволили насытиться кровью.
Я подошел вплотную к дивану, на котором развалился Лайенс, положив голову Жужанне на колени. Он шумнои хрипло дышал, силясь расстегнуть брюки. Его мясистое лицо еще больше покраснело, а блестящие глазки жадно следили, как Лебо ласкает перламутрово-белые груди Жужанны.
Лебо ревниво поглядел на меня и, вспомнив ее вопрос, промямлил:
– Он... с нами... н-нет.
– Как вам угодно, – хохотнула Жужанна. – Тогда пусть посмотрит на нас. Вы не против?
Вопрос еще сильнее возбудил Лебо и прозвучал для него сигналом к решительным действиям. Он освободился от брюк, вытащил Жужанну из-под Лайенса, прислонил к спинке дивана, после чего сорвал с нее платье и нижнее белье.
Жужанна лишь посмеивалась... моя наивная, невинная сестра. Я стоял, созерцая эту гнусную сцену. Метаморфоза, произошедшая с Жужанной, и голодные спазмы сделали меня молчаливым и беспомощным. Я начал погружаться в вязкую, обволакивающую дремоту, словно принял чрезмерную дозу лауданума. Какая- то ничтожно малая часть моего сознания еще требовала вмешаться и прекратить эту оргию, но тело утратило способность двигаться. Я мог лишь стоять и в ужасе наблюдать за происходящим. Однако постепенно ужас оттеснила на задний план непонятная, но приятная истома.
На моих глазах Лебо привалил Жужанну к спинке дивана и овладел ею. Я слышал довольный смех сестры; точно шлюха, она крепко обхватила англичанина ногами. Ее атласное платье валялось на другой стороне дивана, накрыв серебристым водопадом физиономию пьяного Лайенса. Невзирая на свое отупение, тот разобрался в происходящем и отчаянно завопил:
– Эй, Лебо, мы так не договаривались!
Кое-как встав на колени, Лайенс пополз к Жужанне.
– Поднимите меня, – проворковала Жужанна, обращаясь к Лебо.
Рослый англичанин поднял ее, словно пушинку. Лайенс подполз к ним, добрался до любовников, выпрямился и...
Боже милосердный, мне стыдно сознавать, что я являлся свидетелем этой оргии. И был не в силах им помешать! Даже не знаю, как назвать мое состояние: ступором, гипнотическим трансом? Я лишь молча наблюдал, как моя сестра, постанывая от боли и наслаждения, позволила Лайенсу присоединиться к безобразной вакханалии. Правда, эти мысли мелькали где-то на границе сознания. Во мне же нарастало возбуждение, но отнюдь не от развратных сцен, разворачивающихся перед моими глазами. Я знал, что скоро, очень скоро утолю свой голод.
Бросив на меня быстрый взгляд, Жужанна заметным кивком головы велела мне приблизиться. К тому времени Лебо, закрыв глаза и запрокинув голову, стонал от наслаждения. По его вьющимся волосам и лицу струился пот. Лебо прижимал Жужанну к груди, а к ее спине привалился Лайенс – сестра находилась между двух англичан, словно в тисках.
Потом Лебо со вздохом отодвинулся.
– Ну как? – томным голосом спросила его Жужанна – Не желаете ли теперь попробовать моего брата?
– Да, – хрипло выдохнул Лебо.
Его лицо исказилось гримасой сладострастия, он закрыл глаза и тут же вновь широко распахнул их.
