Федоса – паразит обнаглел настолько, что прервал речь Гнатова. Может, это проняло бы народ посильнее?
А что, так и надо сделать. На Монаха в свое время тоже многие вякали. И где они теперь? В первый год еще их на колах высушили. Гнат, когда это закручивание гаек началось, свалил оттуда от греха подальше и ребят своих прихватил. Он ведь еще тогда мечтал о своем королевстве, пытался объединить несколько поселений. Да только Монаху конкуренты не нужны, он для них никогда молодых деревьев не жалел. У Добрыни попроще, здесь без проблем удалось подготовить этот заговор. Надо не повторять его либеральных ошибок, иначе закончишь так же, как он.
Федоса вытащить из избы и повесить на воротах. И Алика рядом с ним – чтобы знал. Гнатов не варвар – Гнатов без кольев в зад обойдется. Хотя для пущей острастки можно и четвертовать. Кроваво, зрелищно, показательно. На толпу такое представление неплохо должно подействовать.
А ведь неплохая идея…
Нить размышлений Гнатова прервалась – за складом что-то с грохотом ударилось о каменную поверхность, затем протрещало ломающееся дерево. Похоже на то, что кто-то сверзился со стены прямиком в груду ящиков из-под мушкетных зарядов. Он уже раскрыл было рот, чтобы громко и матерно поинтересоваться природой подозрительного шума, как мир разлетелся вдребезги.
Стена склада перестала существовать – ее обломки внесло внутрь, перемешало с оружейными стеллажами и их содержимым. Вся эта груда весело полетела дальше – сшибать вторую стену. Разрушительная лавина по пути прихватила Гната, увлекла за собой – просто удивительно, как много он успел заметить за какую-то долю секунды.
Вторую стену, видимо, разбило его спиной – судя по боли и треску костей это было именно так. Гнат не потерял сознание, просто некоторое время не мог воспринимать действительность – разум был поглощен волной дикой боли, нахлынувшей из сломанной лопатки.
В себя он пришел лежа на куче песка, приготовленной здесь на случай пожара. Глаза слезились, пелена влаги мешала разглядеть детали, но и того, что он видел, хватило понять – происходит нечто нехорошее. Мушкетного склада больше не было – груда дымящихся обломков и абсолютно целое крыльцо на краю этой свалки. Лафетный сарай сложился карточным домиком, навес над пушечными стволами унесло в неведомую даль. Склады доспехов и амуниции остались без крыш, да и стены выглядели неважно. За опрокинутой караульной будкой кто-то дико орал, причем слышал это Гнат слабо и только левым ухом.
Черный прямоугольник открытых дверей порохового погреба не дымился. Значит, первая версия о самовозгорании зарядов оказалась неверной. Может, просто рванули заряды, вытащенные на поверхность? Бред, там бы один пшик получился, а не этот апокалипсис.
Левое ухо уловило новый звук – будто огромная ворона подлетает, неистово маша крыльями. Звук этот Гнату почему-то очень не понравился, он инстинктивно перевалился через кучу песка, вжался в рыхлый склон. Что-то ударило в развалины лафетного склада, прокатилось по земле. Мир вновь раскололся вспышкой взрыва, земля дрогнула, над головой Гната просвистело что-то нехорошее, хищно звякнуло по камням стены, с противным визгом улетело в сторону.
На этот раз он понял все – арсенальный бастион кто-то обстреливает. Это явно не убогая картечница работает, уж больно крупный калибр. Квадрат укрепления превратился в ловушку – крупнокалиберные осколочные снаряды, разрываясь внутри, выкашивали все живое и неживое. Десяток таких попаданий, и даже хоронить нечего будет – всех в клочья порвет.
Ох и придурок же он! Сам загнал себя в ловушку, и людей своих за собой потащил!
Надо что-то делать.
Вскочив, Гнатов, морщась от боли и припадая на правую ногу, кинулся к башне. Там, за каменными стенами, его не достанут осколки. Там можно будет собрать уцелевших и что-нибудь предпринять. Он не верил в победу – неведомый противник силен, а у Гната слишком мало сил, да и позиция плохая. Если удастся вырваться из бастиона и уйти, уже неплохо будет.
Из-за руин склада наперерез рванула пошатывающаяся фигура. Кто-то из своих, но кто, уже не понять – осколком несчастному срезало лицо. Кроваво скалясь обнаженными деснами и придерживая рукой норовящий выпасть глаз, боец, поскуливая, тянулся к Гнатову второй рукой. Тот, не останавливаясь, вытащил пистолет, добил искалеченного выстрелом в голову. Затем рванул на себя тяжелую дверь башни, ввалился в спасительный сумрак.
Здесь его кто-то подхватил на руки, помог присесть на пол. В ухо проорали хорошо знакомым голосом Абая:
– Это Олег! Это он вернулся! Кроме него некому!
– Да какая уже разница, – обессиленно произнес Гнат. – Уходить надо. Похоже, это конец.
– Они нас не выпустят. Они нам не простят Добрыню и Левкина.
Гнатов понял – Абай позорно сдулся. Как сдулись и все они. Плохо начали – плохо закончили. Весь этот заговор вдруг показался жестокой игрой избалованных детей. Быть королем всей планеты? Иметь дворец на семь тысяч комнат и гарем на сорок тысяч наложниц? Господи, ну и дурак же он… Олег это явился или кто- то другой – уже без разницы: пришел злой дядя с тяжелым ремнем. Только они не дети, чтобы отделаться шлепками по попе – их сейчас удушат на этом ремне.
Конец.
Во дворе вновь рвануло, с потолка посыпалась древесная труха, в дверь что-то резко ударило. В наступившей тишине послышался уверенный голос. Даже почти оглохший Гнатов расслышал его прекрасно, а расслышав, перепугался так, что едва не обделался от ужаса.
Откуда-то из-за стены громким, хорошо поставленным голосом вещал утонувший Добрыня.
Эффект от первого выстрела превзошел все ожидания. Взрыв вышел славный – под ногами даже земля дрогнула, а уж что творилось там, на месте, страшно даже представить. Арсенальный бастион на миг превратился в извергающийся вулкан, выплеснув из своих недр тучу обломков досок, кусков доспехов и амуниции, камней и разного мусора.
Подручные Алика уже вовсю работали рычагами, взводя катапульту для второго выстрела. Сам Алик, оценив результаты выстрела, довольно заметил:
– Первым же снарядом накрыли: хорошая катапульта, даже жаль, что не повоевала – бьет точно. Да и Лом, конечно, балбес укуренный, но если надо что-то взорвать, дело свое знает. Видали, как шарахнуло?
Рядом с Олегом о землю ударился обломок доски. Подпрыгнув от неожиданности, он возбужденно выкрикнул:
– А сам-то как думаешь?! Да еще чуть-чуть, и вместе с ними бы к облакам полетели! Попробуй такое не заметь!
– Не ори ты! – попросил Добрыня.
– Почему не орать?! Или ты всерьез думаешь, что после этого взрыва в поселке кто-то продолжает спать и я его могу разбудить?! Добрыня, да после такого и мертвый лежать не станет!
Мэр взглянул на Олега обеспокоенно, но промолчал. И Олег его понимал – старый приятель волнуется за своего зама: уж слишком тот возбужден. Нестрашно, перед боем не грех и перевозбудиться – адреналин требует своего. Для Олега главный бой впереди, он сам решил повести отряд саперов для подрыва ворот – никому не доверил это дело.
Катапульта выпустила новый снаряд. Промахнуться с такой дистанции по столь огромной цели невозможно, и промаха не было – взрыв опять прогремел за стеной арсенального бастиона.
Присвистнув, Олег похвалил Лома:
– Да, химик наш и впрямь не подкачал. Я слышал, что пикриновая кислота посильнее тола, но чтобы настолько… Хотя с таким весом снарядов и аммонит простой наделал бы бед… Еще несколько попаданий, и там вообще ничего живого не останется. Гнат идиот – сам себя запер в этот гроб.
Добрыня, очевидно, мыслил схожим образом:
– Еще один выстрел, и подбирайтесь к воротам. Думаю, они к тому времени в щели забьются, кто выживет. А я их отвлеку своим криком, чтобы не спешили выбираться.
– Я бы на их месте не то что выбираться… Я бы закопался метра на три вглубь, недельки на две. Клепа, пошли, тащи фугаску.
– Вот почему если мину нести куда-то, так всегда Клепа? Я это дело не люблю, я даже петардами в
