щупальцами.
Сфокусировавшись, дождавшись, пока расползется туман, застилавший глаза, понял, что щупальца — это восьмирожковая люстра висящая под потолком. Но в подъездах не бывает люстр. Там вообще ничего не бывает. Кроме клоунов с дурацкой улыбкой на лице, дремлющих на ступенях в ожидании пока какой–нибудь «несчастный» не начнет подниматься к себе домой.
- Ты как? — услышал он голос Джессики.
- Где мы? — спросил, чувствуя, как постепенно уходит томительная слабость — стекает с тела как вода после того, как выбрался из ванны.
- В квартире.
- В какой?
- В шестой, кажется, — не поняла она.
- Нет… Как мы сюда попали?
- Она кричала как резаная, — ответил откуда–то мужской голос. — А в дверь долбила так, что в прихожей со стен панели сыпались.
Странный человек этот бородатый мужик, лет сорока с гаком, появившийся из кухни с двумя тарелками, наполненными дымящейся жидкостью. Странный уже потому, что открыл дверь. Не принято было в этом районе, в этом городе, в этой стране открывать дверь незнакомым людям. Если уж сильно настойчиво просятся, можно пальнуть из ружья. Если нет ружья, то хотя бы вооружиться чем–нибудь и молчать в тряпочку, выжидая.
По комнате разнесся запах вареного мяса. Это был настолько уже забытый аромат, что у Кита закружилась голова и он подумал, что сейчас начнется новый приступ. А мужик поставил на стол тарелки, достал из кармана две ложки, положил рядом.
- Прошу к столу, — сказал он, поглаживая бороду. — Суп жидковат, но зато с настоящим мясом.
- А та шпана? — спросил Кит у девчонки.
- Ждут, — ответила она.
- Да не ждут они, — вставил хозяин. — Сейчас потолкаются у подъезда еще пять минут да и отвалят. Это они на визг твоей подружки пришли.
- Я не визжала! — возразила Джессика.
- На крик, — с готовностью согласился хозяин. — На крик… Давайте–ка, похлебайте горячего, горячее хорошо от переживаний. Меня можете звать Робом.
Кит, еще чувствуя слабость во всем теле, с готовностью поднялся с дивана, на котором лежал, и пересел к столу.
Суп действительно был не густ: в нем сиротливо плавали редкие кусочки моркови, извивалась червячками соевая лапша да едва виднелись маленькие прозрачные квадратики лука. Но зато в центре тарелки, как айсберг, возвышался здоровенный кусок мяса. За такой кусок нужно отвалить не меньше сотни баксов. Да и то, его еще найти надо. Как и овощи.
Джессика от супа отказалась. Ну и дура. Ну, может быть, тебе больше по вкусу соевая паста… А может быть, ты мясо ешь каждый день… Ну и ладно…
- Это откуда же такое богатство? — спросил Кит, впиваясь в сочное мясо зубами. — Баранина?
- Из парка, — небрежно бросил хозяин, с удовольствием наблюдая аппетит незваного гостя.
- М? — не понял Кит.
- Из парка, говорю, — повторил Роб. — Я туда хожу иногда с ружьишком, как провизия заканчивается. Тут у нас многие на собачатине живут, кто не дурак и не боится.
- Вкусно! — похвалил Кит, довольно наблюдая, как девчонка зажала рот рукой, метнулась к ванной — блевать.
- Ну прямо кисейная барышня жена у тебя! — удивился хозяин.
- Да какая жена! — улыбнулся Кит. — Я ее у гуима отобрал… А не опасно в парк соваться? Их же там как собак не резаных.
- Вот мы и режем по–тихоньку, — кивнул Роб и улыбнулся. — Опасно, не опасно, а есть–то что–то надо. Вот ты же, с твоей падучей, не боишься смазливых девочек у гуимов отбирать.
Он встал, подошел к окну, выглянул, раздвинув полоски жалюзи.
- Рассосались черти. Но думаю, они тут поотираются еще с часок, поблизости. Не дураки, поди… Знаю я этих выродков, они под Люком ходят, кличка — Француз.
- Слышал про такого, — кивнул Кит.
Француз держал под собой всю северную часть района. Попасться его шпане значило верную смерть. Ходили слухи, что сам Люк — снукер. Бывает ли такое?..
Он отодвинул опустошенную тарелку, взялся за вторую, поставленную для Джессики, которая как раз вышла из ванной, забралась с ногами на диван, отвернулась, чтобы не видеть довольно чавкающего Кита.
- Вы куда вообще направляетесь–то? — спросил хозяин. — А то времени седьмой час, так может у меня заночуете?
- Пожалуй, — согласился Кит.
- Нет, — отрезала девчонка.
- Ну, на том и порешили, — кивнул Роб. — Я вам в детской постелю.
- Нет! — повторила Джессика.
- Да, — выдавил Кит сквозь откушенный кусок мяса.
Прожевал, добавил:
- Если хочешь, можешь дальше топать одна. Я не дурак, чтобы, на ночь глядя, тащиться с незнакомой девкой неизвестно куда.
- Описался, да? — бросила она, смеряв его холодным взглядом.
- Я тебя три часа назад от счастья спас, — обиделся он.
- Квиты. Если б не я, тебя в этом же подъезде и похоронили бы.
- Если бы не ты, они бы сюда и не сунулись.
- Хорошо. Я пойду одна.
Блефуешь, красотка! Никуда ты одна не двинешься. Нет, будет по–моему.
- Вот что, ребята, — подытожил Роб. — Если примете правильное решение, я подниму вас утром в шесть часов, и дуйте, куда хотите. Если примете неправильное, я провожу вас. У меня хотя бы ружье есть.
- Вы сказали «в детской», — повернулась Джессика к нему. — У вас есть дети?
- Есть, — неохотно кивнул хозяин. — Они живут в правобережном районе. С женой.
- А почему же вы не?..
- Это долгая история, — отмахнулся Роб. — Ну так что, я иду стелить?
Кит не ответил, многозначительно посмотрел на Джессику.
- У кого–нибудь есть мобильник? — спросила та.
Мужчины отрицательно покачали головами.
Девушка помолчала с минуту, в раздумье покусывая губу.
- Нет, — наконец произнесла она. — Я не могу. Мне нужно быть дома.
И добавила умоляюще:
- Очень!
Глава 3
Ничего себе, «ружье»!
Роб вернулся из спальни при параде: серый обтягивающий комбинезон, черная вязаная шапочка на голове, высокие армейские ботинки. И он — двадцатизарядный немецкий «Sturm–733DX», автоматическая
