эхолота, дуршлаг, компас, два керосиновых фонаря, ремкомплекты к байдаркам, четыре охотничьих ножа, четыре складных, полиуретановые коврики, спальные мешки, индивидуальную посуду. А вот топор парни понадеялись купить на месте. Оно и понятно, так как на себе не тащить, то подойдёт любой. Зато у них был целый склад рыболовного оборудования, в том числе капроновые садки, морда, небольшой бредень на сорок миллиметров, сеть на сорок миллиметров и сеть на двадцать два миллиметра. А удилища! Древние греки со своими катапультами просто удавились бы от жалости к себе.
Нужно отметить, что ещё шесть хороших удилищ и куча дорогущей лески нашлись у других пассажиров. Всё это было и на Дальнем Востоке, но цена на европейский товар иногда сильно разнилась с московской.
К обеду все собрались. Разведка донесла, что вокруг ничего интересного нет. Километрах в трёх есть ручей метров пяти шириной и двух глубиной. Может ли его разлив угрожать лагерю – непонятно. Сопка большая, но со стороны реки видно, что за ней идёт целая гряда таких же сопок, которые ведут уже к настоящим горам. Лагерь решили оставить на нынешнем месте, так как самолёт оставлять без присмотра было нельзя, а перебазироваться особого смысла не было.
Рыбу запекли и съели. Еды хватило, но лишней не осталось. Корейцы, супружеская пара Хён и ЧенСукЛи, внесли некоторое разнообразие в рацион. Они не ловили рыбу, а набрали каких-то улиток и сделали из них шашлыки.
Рассуждения Рокотова о другой планете прошли мимо супругов Ли, потому что никакими языками, кроме родного корейского они не владели. А в какую сторону в Сибири текут реки, сами они не знали. Насколько зеленой должна быть трава в это время года – тоже. Навигаторов у них не было. Синие листочки тоже не вызвали подозрений – ну, мало ли, что в этой Сибири может расти? Корейцы оставались убеждены в том, что все еще находятся на родной планете, просто самолет потерпел аварию. Надо подождать немного, и их спасут.
– Как ты думаешь, Хён, почему самолет так долго падал? – спросила Чен-Сук.
– Не знаю. Может быть, его куда-то отнесло? – пожал плечами Хён.
– Может быть. Когда все отправились ловить рыбу, они решили, что надо добывать еду. Чен-Сук заметила ползающих знакомых на вид улиток, правда, гораздо более мелких, чем привыкла видеть у себя в Корее. Но, посовещавшись с мужем, они решили, что это тот же самый вид, и нет ничего удивительного, что они здесь более мелкие – Сибирь все-таки, тепла мало.
Остальные люди сначала с опаской посмотрели на незнакомое блюдо, но, когда увидели, что корейцы спокойно, с видами знатоков, едят свои шашлыки, тоже рискнули последовать их примеру.
Маленькая, в полтора метра ростом, тонкая, как струнка, китаянка Линг Ву не стала трогать улиток, а только едва заметно фыркнула в сторону Хёна и ЧенСук. Молодая выпускница факультета иностранных языков, сопровождала трех китайских мужчин в качестве переводчика. Девушка в совершенстве владела русским, английским, немецким, французским и еще несколькими языками. Вот только корейский она в свое время решительно отказалась учить. Некоторые случайные стечения обстоятельств зародили и развили в ней некоторую подозрительность к корейцам. Еще в средней школе она с мамой ездила в Сеул, и там Линг сбила машина.
В старших классах корейская ученица по обмену увела у нее молодого человека. А в университете корейский преподаватель философии поставил, как считала Линг, незаслуженно низкую оценку, испортив ее до этого отличный табель успеваемости.
После того, как все поели, и часок подремали, состоялось ещё одно собрание. Всем мужчинам раздали копья и попросили без них никуда не ходить. Женщинам рекомендовали не ходить без мужской охраны. Рокотов представил народу офицеров, врачей и руководителя научных работ. Рыбакам предстояло продолжить свою работу, но уже с дополнительными литовскими сетями и бреднем. Сами литовцы ушли со спиннингами. Военный бухгалтер, Володарский Аркадий, с двумя десятками мужчин отправился сопровождать сотню женщин, которые должны были прочесать степь возле лагеря на предмет полезных растений. Трое из десяти мужчин вооружились копьями, а остальные дротиками, так как надеялись добыть что-то вроде кролика. Еще десять мужчин и десять женщин под руководством другого офицера, Ильи Буданова, отправились в лес на сопку с той же целью. С ними ушло и несколько детей. Такой же отряд со специалистами по плетению корзин ушел на заготовку сырья к небольшому островку леса, видневшемуся примерно в километре на юго-запад от лагеря. Оставшиеся женщины, помыв посуду, отправились собирать улиток и учиться ловить рыбу. Мужчины в спешном порядке достраивали шалаши, оборудовали отхожие места, копали колодец, оборудовали коптильню под рыбу и возможное мясо.
– Как народ чувствует себя после улиток? – спросила Галия у одной из стюардесс.
– Никто не отравился, – пожала плечами женщина.
– Нужно ставить эксперименты с едой сначала на животных, а потом уже на людях, – сказала Галия командиру экипажа.
– На каких животных?
– На крысах или свиньях.
Наука стремительно развивалась и требовала всё больших ресурсов. Людей было мало, но свиней и крыс не было совсем. Бортинженер с бригадой из двух человек отправился готовить металлические клетки для крыс. Ловушками решили заняться позже. Стало понятно, что нужно найти сырьё и научиться изготавливать кирпич.
Американец Хэнк Морроу стоял на коленях и разглядывал ствол поваленного дерева. Год назад он женился на русской, которая приехала к ним на учебу. Сейчас они с женой собирались навестить ее родителей в Хабаровске, но родственники так их и не дождались.
Сзади подошел Петр Алтуфьев. Американец обернулся.
– Кольца на срезе такие яркие. Я никогда такого не видел, – сказал Хэнк по-английски.
– То, что кольца ярки, объясняться может вполне. Ничего это хорошего не значит, тем не менее, – ответил Алтуфьев, немного путаясь в словах и структуре предложения и примешивая к ответу русский акцент, выраженный также ярко, как годичные кольца на означенном стволе.
– Вы знаете, что это значит? – спросил Хэнк.
– Да. Это значит, скорее всего, холодная зима что, – ответил физик.
– Холодная зима? Насколько?
– Не знаю точнее, по Цельсию, может быть, минус двадцать-сорок приближательно.
– Двадцать-сорок… – американец присвистнул. Выросший на берегу Мексиканского Залива в Восточном Техасе, Хэнк привык, что ноль – это уже холодно. Его все время удивляли жалобы жены на слишком жаркое лето и отсутствие снега зимой. Сам Хэнк летел в Россию впервые.
Алтуфьев с двумя мужчинами и двумя женщинами отправлялся в географическую экспедицию к обнаруженному на юго-западе ручью. С ними напросился идти и Ицхак. Никто не возражал, тем более что его пистолет мог пригодиться.
Ицхак был хорошим механиком, но плохим бизнесменом. Нет, не настолько плохим, чтобы не прокормить семью. Просто Путтер Ицхак Уриевич патологически смешивал бизнес и хобби. Одна, но пламенная страсть – изготовление оружия, не только мешала бизнесу, но решительно выводила Ицхака за рамки уголовного кодекса. Родился и вырос господин Путтер на Южном Урале. На изготовлении запчастей к отечественным автомобилям сделал неплохие деньги и перевёз семью в Москву. Сам же открыл небольшую мастерскую в глухом посёлке Восточной Сибири и практически постоянно жил там. Исчезновение населения на огромной территории быстро и неукротимо приводило к вестернизации жизни и без того не слишком лояльного к власти населения. Работы у местных не было. Механическая мастерская в исчезающем посёлке была воспринята и властью, и населением едва ли не как манна небесная. К усиленной охране объекта, производящего поначалу лишь садовые тележки, отнеслись с должным пониманием как поселковое население, так и представители власти.
Тележки, кстати, были прекрасно спроектированы: центр тяжести груженого агрегата проходил точно через ось колес. Местных в охрану не брали, что тоже было понятно. Ну, как может местный Вася не помочь в краже другу детства Коле? Постепенно мастерская разрасталась. Появилось литейное производство
