силовой прием. А овладев шайбой и уложив Бакоски на лед, сам пошел бы вперед на защитников соперника.
Все это промелькнуло в голове Билла в сотую долю секунды.
Джонсон, молодой защитник рейнджерсов, хотя и с опозданием, но крикнул Бакоски: «Берегись!»
Но Билл не пошел на столкновение. И Бакоски, овладев шайбой, ушел от Спунского. Он понял, в какой опасности находился, и на его лице появилось удивленное выражение, сменившееся презрительной ухмылкой в адрес новичка, который не воспользовался случаем применить против него силовой прием.
Уорес тоже видел все это. Сквозь гул трибун Билл услышал, как он выкрикнул одно-единственное, далеко не ласковое слово в его адрес.
Обычно в пылу игры Билл забывал обо всем, но только не сегодня. Если бы два или три игрока сражались за шайбу у борта, он, не задумываясь, включился бы в борьбу. Но один на один…
Два раза он вступал в единоборство с нападающим, но делал это так нерешительно, словно пытался обнять соперника, а не уложить его на лед.
И все же Уорес продолжал его выпускать. Однажды он остановился позади Билла, как делал это обычно, желая что-то подсказать, но на этот раз постоял некоторое время и отошел, не произнеся ни слова.
Во втором периоде Спунский прижал игрока рейнджерсов к борту, но сделал это так неуверенно, что тот, будучи на тридцать фунтов легче Билла, свалил его с ног.
Трибуны загудели.
– Трус! – послышался окрик. – Бенни Мура он осилил, а тут струсил!
Билл быстро обернулся и увидел на трибуне девушку, которая привстала, ища взглядом крикуна. Это была Памела!
В перерыве между вторым и третьим периодами Уорес поджидал его в коридоре.
– Сюда, – кивнул он в сторону каморки рядом с раздевалкой.
Билл послушно протопал туда. Уорес зашел следом и прикрыл за собой дверь. Они остались наедине.
– Ты паршиво играешь, – сказал он, глядя прямо в глаза. – Мне сейчас следовало бы приказать тебе снять форму и отправить домой, чтобы ты как следует поразмыслил обо всем и вернулся, когда поумнеешь.
Билл не отрываясь смотрел на тренера. Уорес тоже не спускал с него глаз.
– Что я и сделаю, если в третьем периоде ты не докажешь, что действительно хочешь стать хоккеистом и не перестанешь терзаться из-за Мура.
Вот и все. Больше не было сказано ни слова. Уорес повернулся и вышел, с силой хлопнув за собой дверью.
Никто из игроков не посмотрел в его сторону, когда он вошел в раздевалку. Билл сел на свое место, упершись локтями в колени, и уставился в пол. Он вспомнил, как два года назад начал учиться играть в хоккей, вспомнил тех, кто помогал ему в этом. Неужели он забудет обо всем из-за случая с Бенни? И поможет ли это Бенни Муру? Да и вообще кому-нибудь?
Об этих нескольких минутах он часто вспоминал впоследствии как о самых решающих и важных в его жизни. До этого он никак не мог взять в толк, что подобное может случиться с каждым, да и случается почти ежедневно, что клюшки жесткие, шайбы летят с невероятной скоростью, а коньки, как бритвы. Все это так, но… Он должен был доказать себе, что не намеренно толкнул Мура, а полностью уверенности в этом у него не было. И это его мучило.
«С этой минуты, – сказал он самому себе, – никогда никому намеренно не причиню травму». Он подумал о том, как играет Тим Мерилл – жестко, сильно, мощно, но никогда не играет грязно.
«Все то, что было сказано обо мне, – подумал Билл, – относится к худшей стороне хоккея. Всегда были и будут сомнения в том, что несчастный случай явился действительно результатом случайности. Но если я стану профессионалом, пусть все видят, что я играю честно».
Он вспомнил имена знаменитых хоккеистов. Никто из них не вел грязную игру, а многие выступали в составе «всех звезд». Можно было играть в такой команде, и играть чисто.
«Только так я и буду играть», – решил для себя Билл Спунский.
Это были невеселые раздумья для юноши, которому еще не исполнилось девятнадцати лет, но когда он поднялся с места, то Уорес почувствовал, что парень сделал для себя кое-какие выводы. Это чувство было интуитивным, но Покеси всю жизнь руководствовался интуицией.
После вбрасывания шайба оказалась в центральной зоне. Стив Бакоски, овладев ею, кинулся вперед в зону «Кленовых листьев», Билл пошел ему навстречу. Он попытался отбить шайбу, но неудачно, и бросился вдогонку за Бакоски. Билл налетел на него сбоку всем корпусом, и тот распластался на льду. Подхватив шайбу, Спунский пошел вперед, прямо на защитников команды рейнджерсов. Крайние нападающие «Листьев» заняли свои места в обороне. И тут Билл сделал сильнейший бросок низом, тот самый, за который его хвалил Уорес. Он вложил в этот бросок всю силу, но не удержал равновесия и заскользил на спине по льду. Билл видел, что голкипер с трудом отбил шайбу прямо на клюшку Оукли, а через секунду последовал решающий бросок, и за воротами рейнджерсов вспыхнул красный свет. Когда Билл вернулся на скамью, Уорес сказал только: «Наконец ты заговорил».
Это был единственный гол в том матче. «Листья» победили.
Памела и миссис Коска встретили Билла у выхода из раздевалок.
– Я не предупредила вас, что приеду на матч, потому что сама не была уверена в этом, – сказала девушка.
Позже, за ужином, Тим Мерилл познакомил Билла со своей женой. Вместе с ней были их пять дочерей, но миссис Мерилл могла бы сойти за их сестру, а не за мать, так молодо она выглядела.
Памела и Билл разговаривали с Остряком Джексоном, когда к столу подошел дежурный администратор.
– Мистер Уорес! – окликнул тот присутствующих. – Вас к телефону.
Тренер поднялся и ушел. Сперва Билл даже не обратил на это внимания – Уорес половину своего времени проводил в телефонных разговорах. Но когда он вернулся, в его лице Биллу почудилось нечто необычное. Уорес направился прямо к ним.
– Звонил Джим Мэрфи, – сказал он. – Бенни пришел в сознание, и с ним все в порядке. Он помнит только, что хотел припечатать Билла к борту, и тут словно свет погас у него в глазах.
– Он в порядке? – переспросил Билл.
Тренер улыбнулся.
– В полном порядке. Через день-другой сможете сами убедиться в этом. Мэрфи разрешит свидание. – Он обернулся к Остряку. – Пожалуйста, точно передай газетчикам и корреспондентам радио и телевидения слова Мура. Надо покончить со всеми сплетнями.
Билл и Памела продолжали стоять на месте как вкопанные, потом они обернулись друг к другу и со вздохом облегчения обнялись.
Остряк Джексон прокашлялся и спросил, улыбаясь:
– Как зовут твою приятельницу в Виннипеге, Билл? Сара, если не ошибаюсь?
– Сукин ты сын, Остряк, – рассмеялся Уорес, а за ним и все остальные.
– Я позвоню Саре и скажу, что с Бенни все в порядке, – тут же спохватился Билл. – Она очень беспокоится…
Все посмотрели на него, сразу перестав смеяться. Первым заговорил Уорес:
– Сразу видно, что ты хороший защитник и в жизни.
Глава 22
В пятницу утром тренировка уже подходила к концу, когда раздался свисток и тренер распорядился о смене защитников. Стадион был пуст, и каждый звук эхом раздавался под его сводами. Высоко, за последними рядами трибун, в открытые окна заглядывало солнце. Билл устало опустился на скамью и
