усажены фруктовыми деревьями и виноградными лозами, а середина засевается кукурузой, которая у них заменяет другие хлебные растения… Нельзя не изумляться этими вековыми работами многих поколений, которые трудами своими превратили огромные голые скалы в пашни и сады'.
Хлебной житницей были равнинные земли, где на хлеб выменивались произведения горских хозяйств.
Соль добывали в нескольких аулах, выпаривая ее из минеральных источников. Таких добытчиков освобождали от воинской обязанности.
Основой горской экономики было овцеводство, но отары требовали перегона на зимние равнинные пастбища, где их ждала неминуемая конфискация.
Торговлю с горцами запретил еще Ермолов, подвергая нарушителей блокады аресту и даже высылке в Сибирь.
Причем главной контрабандой он считал ворсистые андийские бурки, которые могли уберечь даже от пуль, хотя сам же ввел их в моду и повсеместное употребление. Ермолов приказывал: '…Чтобы бурки, выделываемые андийцами и другими горцами, отнюдь не были впущаемы для продажи в Грузию; в случае же тайного привоза оных, конфисковать их и доносить мне в то же время, как об именах тех, кому оные принадлежат'. Теперь традиционные бурки, гончарные изделия, ювелирные украшения, оружие, всевозможная утварь, сыры, мясо, кожи, шерсть, ковры, фрукты, орехи, мед попадали на рынок только через посредничество мирных аулов. Это нарушало сложившиеся веками связи и приводило промыслы в упадок.
Постоянное сужение территории, пресечение торговых путей, враждебное соседство, притязания великих держав вынуждали горцев искать способы самосохранения. Одним из таких способов и были набеги.
Набег — это стремительное перераспределение собственности без захвата чужой земли. Когда речь идет о территории, это уже война. Таких войн горцы не вели, считая, что земля не может принадлежать людям, ее хозяином является один лишь Бог.
Горцы совершали набеги на царские крепости, а порой и на аулы, находившиеся под управлением царских властей и богатевшие на легальной торговле. Мюриды конфисковывали у зажиточных горцев, не желавших встать на сторону Имамата, оружие и лошадей, скот и провизию.
Экономика Имамата волей-неволей обрела черты натурального хозяйства и обратилась к военным потребностям. Бурки, кони, седла, оружие и порох стали теперь основными промыслами. А купцам, умевшим обходить препоны и доставать горцам жизненно необходимое, Шамиль даже выдавал охранные грамоты и необходимые ссуды из казны. Процентов купцы не платили, так как это вообще считается у мусульман делом греховным.
ВОЕННАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ
Порох горцы изготовляли сами. Для этого в каждом селе существовала большая каменная ступа, которой всякий пользовался по мере надобности. В углубление клали селитру, серу и уголь, после чего простым механизмом с деревянным пестом на конце смесь перетиралась в порошок, спрыскивалась водой и превращалась в подобие теста. Тесто перекладывалось в бурдюк из невыделанной бараньей шкуры, долго мялось и встряхивалось, пока не превращалось в зерна, которые затем просеивались и высушивались. Изготовленный таким образом порох не всегда был хорошего качества. Верные пропорции и секреты изготовления настоящего пороха горцы узнали позже, от бывших пилигримов и беглых солдат.
Серу добывали в богатом месторождении у села Чирката, где на отвесном склоне выступали складки пород и проделаны были штольни в виде узких пещер. За выплавку серы из горной руды и ежегодную доставку тысячи пудов ее на пороховые заводы Имамата Шамиль освободил чиркатинцев от воинской повинности и сверх того платил им по 30–50 копеек за пуд.
Горцы, производившие селитру, также освобождались от податей и получали плату — по полтора рубля серебром в год на семейство.
Зато в мастерстве изготовления оружия горцам не было равных. Вероятно, это умение было унаследовано ими еще от Гефеста, кузница которого, как передают античные авторы, помещалась в недрах кавказских гор. Эта отрасль всегда занимала в Дагестане самое почетное место. Причем в одном ауле ковали клинки, в другом — делали ножны, в третьем — дула и замки, в четвертом — украшали готовое оружие, в пятом — шили для него чехлы из шкур диких животных. У каждого мастера было личное клеймо, которым он очень дорожил. Такое разделение труда строго соблюдалось и давало свои плоды — отменное качество дагестанского оружия вошло в легенду. Особенно славился своими оружейниками аул Харбук, сохранивший эту традицию до сих пор.
Пули, когда не хватало металла, выстругивались из дерева, лепились из глины или вытачивались из камня, а затем уже обливались свинцом.
Новое развитие оружейное дело получило в Имамате, особенно после прибытия к Шамилю крымских татар-оружейников во главе со знаменитым Хаджи-Мустафой. Этот мастер выучился тонкостям своего ремесла в Аравии и Турции, поочередно поступая в мастеровые ко всем известным оружейникам.
В результате он столь преуспел на этом поприще, что вызвал на соревнование самого знаменитого оружейника Османской империи. Испытания состоялись в Константинополе и увенчались громким триумфом Хаджи-Мустафы. Вернувшись в Крым и узнав, что творится на Кавказе, знаменитый мастер отправился на помощь Шамилю. Вскоре он вооружил весь Дагестан красивыми, легкими и надежными ружьями, получившими название крымских, а лучшие образцы, стоившие немалых денег, так и назывались — 'Хаджи-Мустафа'.
Иметь кавказское ружье или кинжал, особенно красиво отделанные кубачинскими мастерами, было заветной мечтой не только горцев, но и русских офицеров.
Обычным вооружением горца были кинжал, сабля, ружье и один или два пистолета. К ним полагались изящно украшенные пороховницы из рога, натруски с особым порохом для кремневой полки, коробочки с пулями, кремнями, салом для смазки пуль и прочими принадлежностями. Газыри не только украшали черкеску и защищали грудь, но служили главным образом для хранения готовых патронов и отмеренного пороха.
Артиллерия была единственным видом оружия, в котором Шамилю трудно было соперничать с царскими войсками. Пушек у горцев не было, их приходилось отбивать, а ядра собирать на поле боя. Причем этим занимались женщины и дети, получая за каждое по 10 копеек серебром. Из металла ядер делались и прочные подковы для лошадей.
Находились умельцы, предлагавшие выковывать пушки кузнечным способом из железных полос, а затем обшивать их буйволиной кожей и стягивать обручами. И хотя изобретатель Магомед Хидатлинский ручался за их прочность головой, Шамиль попросил его оставить пустую затею, чтобы не вызвать насмешки неприятеля.
Шамиль долго не мог наладить производство пушек. Зато когда удалось изготовить первую партию, они оказались легче, мобильнее и метче заводских, уступая лишь по качеству меди и самого литья. Джабраил Унцукульский, выучившийся литейному делу в Аравии, где он был в хадже, не только наладил изготовление пушек и ядер, но и значительно усовершенствовал конструкцию орудий, приспособив ее к горным условиям. Когда же образцы горских пушек попали в руки русских инженеров, те внесли полезные изменения уже в свои чертежи.
ПЛЕННЫЕ
В условиях военной и экономической блокады горцам ничего не оставалось, как использовать любые возможности, чтобы выжить и продолжать борьбу с сильным противником.
Одним из самых ходовых товаров стали пленные, которых можно было обменять не только на своих пленных и заложников, но и на такие необходимые вещи, как хлеб, соль или обычное железо. К тому времени в плену у горцев побывало много разных военных чинов. Шамиль надеялся обменять кого-либо из них на своего сына Джамалуддина, но все переговоры кончались безрезультатно.
В Имамате с пленными обращались относительно гуманно. Случаи их гибели были весьма редки, а виновные сурово наказывались.
Однажды, при спешном отступлении горцев, были убиты десять пленных офицеров. Это произошло после длительных переговоров об условиях их освобождения. Пленным было разрешено вести переписку и даже получать посылки. Но в одной из посылок была обнаружена запеченная в хлебе записка, приглашавшая пленников мужаться и дотерпеть, так как открывалась возможность освободить их без выкупа. И когда эта «возможность» обрела вид большого отряда, наступавшего на позиции горцев, участь пленных была решена. Кто был автором той злополучной записки, так и осталось загадкой, потому что царское командование свою причастность к ней отрицало.
Пленные солдаты занимались в Имамате хозяйственными делами. Солдаты-кавказцы за долгую службу становились бывалыми людьми, знавшими различные ремесла. Вместе с перебежчиками они составляли отдельные мастеровые команды. Если об офицерах их бывшее начальство еще как-то заботилось, то 'нижние чины' зачастую и сами не хотели возвращаться в надеждвчсделаться в Имамате вольными людьми.
Царские власти, в целях 'устрашения туземцев', ссылали пленных в Сибирь или обращали в солдат и отправляли служить на Камчатку. Это было для горцев хуже смерти, и мало кто из них вернулся на родину.
ПЕРЕБЕЖЧИКИ
При относительном затишье в военных действиях явилась новая напасть. Теперь не горцы нападали на царские крепости, а солдаты стали все чаще перебегать к Шамилю.
Это началось еще при Ермолове, который требовал выдачи дезертиров, угрожая приютившим их горцам страшными карами.
Побеги участились при Головине, у которого обеспокоенный Клюгенау даже испрашивал разрешения расстреливать дезертиров. По указу царя беглых солдат даже предписывалось выменивать на соль. Испробовав все меры устрашения, командование решило прибегнуть к другой тактике, обещая прощение всем, кто вернется из бегов.
Тем не менее бегство к Шамилю приобретало все больший размах.
Дело дошло до того, что устроены были особые артели на паях, где укрывались солдаты, чтобы через неделю-другую вернуться к своим, будто бы бежав из горского плена. Таким способом многие не по своей воле 'забритые в солдаты' крестьяне добывали себе освобождение от крепостной зависимости, а положенная за «геройство» награда делилась между сообщниками. Но случалось, что «пленные» передумывали возвращаться, предпочитая стать свободными
