Сергей Константинович Карамов
Ностальгия
Если стадо баранов разворачивается и идет в обратную сторону, возглавляют шествие хромые бараны.
Человечество нередко ностальгирует по тому, что еще недавно выбросило на помойку истории.
Глава 1
Встреча в парке
– Итак, господа-товарищи, хватит сидеть. Давайте-ка пойдем в ресторан!
Человек, сказавший эти слова, обращался к двум своим друзьям, сидевшим с ним на деревянной скамейке в парке.
– Ой, не хочется, – вяло протянул один из сидевших.
Это были трое друзей детства, не терявшие связь друг с другом долгие годы после окончания школы; они встречались почти каждое воскресенье в городском парке, обменивались новостями, если оные появлялись, вспоминали свое детство, отдыхали от постоянной беготни, надоевшей работы и бытовых проблем. Всем троим было сорок лет. Но на этом их сходство заканчивалось. Собственно, даже непонятно, что их связывало долгие годы – взгляды, убеждения, привычки, сфера деятельности, манера держаться в обществе, манера говорить и многое другое были совершенно различными, но, как видно, правильно утверждение, что противоположности притягиваются. Трое друзей так привязались друг к другу, что даже частые мелкие ссоры, конфликты по какому-то поводу быстро затухали и обид никогда ни у кого потом не возникало.
Итак, представим друзей нашему читателю.
Антон Твердохлебов, высокий мужчина с русыми зачесанными назад волосами, не считался красавцем – круглое лицо с оттопыренными ушами, нос, вечно покрасневший, похожий на картошку, мелкие голубые глазки явно не привлекали к нему женский пол. Хотя некоторым дамам он нравился, ведь многие любят высоких блондинов с голубыми глазами.
Одевался Антон всегда скромно, стараясь не выделяться из толпы: коричневый или черный костюм, белая сорочка с черным галстуком без всяких ярких рисунков на нем.
Однако сегодня он надел красную футболку с белыми большими буквами: «СССР». Футболку Антон не заправил в брюки, чтобы прикрыть появившийся жирок на пивном животе. Окончив школу, он поступил в институт, который окончил с отличием, после чего стал работать инженером на машиностроительном заводе. В годы перестройки и, особенно, в последующие годы становления демократии, случались частые простои завода (завод производил детали для ракет и танков), задержки выплат зарплат рабочим и остальным сотрудникам, что нередко доводило Антона почти до бешенства. Никогда ранее не интересующийся политикой, коммунистическими взглядами, он вступил в ряды компартии и с гордостью всем показывал свой членский билет, утверждая, что в былые годы строительства коммунизма зарплату платили исправно и задержек с выплатами не было. Интересно, что кровавая история строительства коммунизма им забывалась в тот момент, а его собеседники не отваживались спорить. Нередко про таких, как Антон, говорят: «рубаха-парень»: такой готов резать правду-матку везде и при любых обстоятельствах, не взирая на лица; уж если такой врежет вам промеж глаз кулаком, то врежет от чистой богатырской души сполна, после чего разжалобится, пожалеет побитого и выпьет с ним по сто грамм в знак примирения. Поэтому друзья, зная его воинственную натуру, старались не спорить с ним на разные политические темы, беседовали только о погоде, семьях, работе, ушедшем детстве. Никто не пытался никогда переубедить Антона, спорить с ним, убедить в его неправоте – за годы дружбы друзья поняли всю бесперспективность такой затеи; как говорили друзья за его спиной, легче, наверное, увидеть айсберг целиком или полететь на Марс, чем переубедить Антона.
В студенческие годы Антон женился, но после сложных материальных проблем развелся с женой.
Вторым был Вася Тишкин, низкого роста человек с короткой шеей, рыжими волосами, в очках. Его школьное прозвище «метр с кепкой» немыслимым образом стало известным на работе и очень часто за спиной, а иногда даже впрямую, Васю так и называли: «Привет, метр с кепкой!». После окончания школы Вася поступил в педагогический институт, окончив который, стал работать учителем русского языка и литературы. Робкий по натуре, меланхолик, заика, пылкий мечтатель в юности, он часто влюблялся, не объяснившись ни разу ни с одной из полюбившейся ему девушек, и страдал потом из-за неразделенной любви. В силу этого Вася в свои сорок лет жил один в двухкомнатной квартире, доставшейся ему после смерти родителей.
Когда Вася нервничал, он чаще заикался, поэтому друзья всегда могли понять, что он нервничает.
В отличие от Антона Вася сочувствовал попыткам ряда политических партий провести до конца демократические реформы и установить настоящую демократию в стране. Одевался Вася, не следуя моде, и выбирал одежду попроще и подешевле, поэтому на работу в школу он приходил в одном и том же ношеном не один год сером костюме местной фабрики и черных широких ботинках, подобные которым носил еще его отец.
Наконец, третьего из друзей звали Андреем Воронцовым. То был плотный, среднего роста человек с красиво подстриженными усами и бородкой. Андрей всегда одевался, следуя последнему писку моды, порой даже вызывающе, пытаясь привлечь внимание женского пола. И сейчас, встречаясь со школьными друзьями, Андрей оделся в пеструю футболку с надписью :»Boss», белые брюки и желтые туфли-мокасины. Окончив институт, он через год открыл торговую фирму, став бизнесменом. Сначала привозил ширпотреб из Китая, далее пытался играть на бирже, покупал и продавал акции, играя на разнице в ценах, открыл несколько обменных пунктов валюты, словом, как он часто говорил: «Вертелся». В отличие от своих друзей Андрей имел прекрасную любящую его молодую жену и двух детей. Он еще в школьные годы был заводилой, лидером в компании, поэтому за ним закрепилась после школы кличка «Босс».
– Ну, хватит вам сидеть, – ворчливо проговорил Андрей, вставая, – пошли в ресторан.
Но Антон и Вася не двигались, продолжая сидеть на скамейке.
Антон скривился в недовольной гримасе, что удивило Андрея.
– Чего такой кислый сидишь? – спросил его Андрей.
– Ой, вспомнил, как раньше, покупал колбасу по 2 рэ, – со вздохом ответил Антон, – еще помню, заходил, бывало, в ресторан, заказывал себе грибочков, сто грамм водочки (а водочка раньше дешевая была!), жаркое… Э-э-х!
– Ладно, ностальжи замучило? – усмехнулся Андрей. – Теперь ты можешь зайти в пять новых ресторанов, а не один ресторан «Сказка», как раньше во времена нашей молодости, – сообщил Андрей, думая, что Антон, наконец, встанет, но тот продолжал сидеть, уставившись в одну точку перед собой.
Подождав минуту, Андрей вновь обратился к друзьям:
– Просидим, как старики, весь день на скамейке, греясь на солнышке?
– И куда пойдем? – спросил Антон, оглядываясь по сторонам. – Ничего приличного нет.
– Неужели? В «Сказку», конечно, не пойдем, надоело туда ходить.
– А куда? – поинтересовался Вася.
– Есть новых пять ресторанов, – ответил Андрей. – Но лично для нашего Антона есть новый только что открывшийся ресторан «Зов Ильича».
– Да?
– Да! Вставай! – нетерпеливо произнес Андрей, обращаясь к Антону. – Может, тебе еще нужно спецприглашение на красной глянцевой бумаге с гербом?
Лучше бы Андрей не упоминал про приглашение на красной бумаге с гербом – уже одно слово «красное» вызвало недовольство Антона.
Антон подскочил, как ошпаренный, и выпучил глаза, установив руки по бокам:
– Чего?.. При чем тут красная бумага? Босс, тебе, значит, коммунисты опять не угодили?
Андрей лишь усмехнулся, отойдя на шаг назад от вспылившего друга.
Вася тоже поднялся, встав между Антоном и Андреем, и ворчливо сказал:
– Ну, хватит вам.
– Что за ресторан «Зов Ильича»? – удивился Антон, глядя на Андрея и Васю.
– Не знаю, там не был, – ответил Вася.
