постель.
Никки обуял страх.
— Нет-нет, отвезите меня домой.
Харпер подставил свое плечо ей под щеку. Теперь он уже просто смеялся. Никки из последних сил боролась с обволакивающей ее тьмой, в которую она ни в коем случае не хотела провалиться.
Харпер взял ее на руки и понес по лестнице.
— Я никуда вас не повезу. Вы хоть представляете, который час? — тихо спросил он.
Она вздохнула и уткнулась носом ему в рубашку. Тепло его тела передалось ей, и она глубоко и удовлетворенно вздохнула.
— Тогда вызовите мне такси, — пробормотала с закрытыми глазами Никки. — Здесь я не останусь.
— Останетесь. — Он положил ее на кровать, расшнуровал кроссовки и расстегнул молнию на джинсах.
Никки открыла глаза. Титаническим усилием ей удалось сесть. Как в тумане, она разглядела затемненную комнату и большую фигуру, склонившуюся над ней.
— Нет, я не могу остаться, — проговорила она.
— Придется, — ответил он, и Никки почувствовала у себя на ногах вместо джинсов теплое одеяло.
Ну и ну! Завтра утром не забыть бы сказать, что он не смел так поступать с ней. Но сейчас он был невероятно нежен, а постель оказалась такой мягкой. Никки нагнулась вперед и прижалась губами к его щеке. Он же в это время опускал ее на подушки и повернул голову на ее поцелуй. Его сурово сжатые губы коснулись ее губ и от этого смягчились.
— Спасибо за то, что спасли меня, — пробормотала она.
— Засыпайте, — прошептал он, но она уже спала.
Никки проснулась и тут же открыла глаза. Тело занемело, в висках стучало. Она в ужасе оглядела темную незнакомую комнату. Наконец все вспомнила и чуть громко не застонала.
Она никогда не могла нормально выспаться в чужой постели и завидовала тем, кому это удавалось. Вероятно, именно потому она и проснулась. Лекарство, которое ей дал Гордон, перестало действовать, так как, когда она согнула ладони, они болезненно запульсировали. Во рту пересохло.
Судя по всему, она была в комнате для гостей. В скудном освещении она разглядела со вкусом подобранную мебель, но помещение напоминало гостиничный номер. Светящиеся цифры на настольных часах показывали половину шестого.
Словно повинуясь приказу, Никки слезла с кровати и стала искать джинсы — они оказались аккуратно лежащими на полу. Деньги и ключи были на месте в карманах. С огромным трудом она натянула джинсы и застегнула молнию. Затем, пыхтя, стала засовывать ноги в кроссовки.
Черт побери! Конечно, доктор был прав — двигать пальцами оказалось мучительно, и она почувствовала, как разошлись порезы и снова потекла кровь.
В доме царила тишина. Никки осторожно вышла в холл. Чтобы дойти до лестницы, ей надо было миновать еще одну темную комнату. Она сама не знала, почему остановилась, по-вернулась и бесшумно прошла по ковру к двери этой комнаты.
На постели неподвижно лежал Харпер. Никки прокралась поближе и довольно долго стояла, глядя на его безмятежное лицо, Грива густых волос разметалась по подушке, простыня обернулась вокруг бедер — он был голый до пояса, на широкой крепкой груди темнели волосы, одна мускулистая рука была вытянута, а другая засунута под подушку.
Он спал. Это был посторонний человек, но сердце у Никки почему-то бешено забилось.
На цыпочках она вышла из комнаты и спустилась вниз по лестнице. На кухне горел не выключенный на ночь свет и сквозь приоткрытую дверь проникал в коридор. Дункан тоже еще не поднимался.
Какая же я невежливая, подумала Никки, ища бумагу и ручку около телефона в холле. Ничего бы с ней не случилось, могла бы подождать, когда Харпер и Дункан встанут, и лично поблагодарить их. А она ведет себя неподобающим образом и сознает это. Сжав от боли зубы, она взяла в пальцы ручку и нацарапала на верхнем листке блокнота: «Спасибо вам за все». Никки положила записку на середину столика в холле и ощупью открыла входную дверь. Конечно, она чересчур эмоционально отреагировала на вчерашний стресс, и ей необходимо очутиться поскорее одной в своей квартире, а проснуться в чужом доме после случившегосй было для нее слишком тяжело.
Харпер оказался прав — вчера она была не в состоянии добраться до дома, как бы ей это-го ни хотелось. Как неприятно обманывать такого человека!
Дрожа от холодного предрассветного воздуха, она тихонько вышла из дома. Когда дверь за ней захлопнулась, ее вдруг охватило ощущение утраты, словно ненадолго перед ней промелькнула другая жизнь и внезапно исчезла. Так бывает, когда сгорает свеча и ты остаешься в темноте.
— Никки, Никки, — печально бормотала она, сбегая со ступенек и пересекая улицу, — какая же ты гордая и своевольная.
Возможно, она убежала не из-за этого, но ей хотелось думать именно так.
А наверху в доме Харпер открыл глаза, слишком ясные и настороженные для только что проснувшегося человека.
Никки легко поймала такси, доехала до Найтсбриджа и остановилась как раз перед небольшим двором своего дома. Ее просторная однокомнатная квартира находилась на четвертом этаже и представляла собой мансарду. Застекленная крыша с двух сторон пропускала более чем достаточно света, а также открывала головокружительную панораму звездного неба. Это компенсировало непомерные счета, которые она платила за газовое центральное отопление, поскольку если мерзли пальцы, то работать она не могла.
Стараясь не смотреть на свои перевязанные ладони, которые лишали ее возможности какое-то время работать, Никки медленно и неловко приготовила себе чай. Она могла бы отдохнуть, забраться в постель, свернуться клу-бочком под одеялом и проспать целый день, но у нее было очень много дел. Приготовление чашки чая заняло столько времени, что потратить даже час на пребывание в постели представлялось ей непозволительной роскошью.
Никки поставила чашку с чаем на поднос и отнесла на тахту у единственной не занятой книжными полками стены. Включив телевизор, чтобы посмотреть новости и одновременно не заснуть, она устроилась на тахте с чашкой чая с молоком.
Слава Богу, что мама и брат живут на другой стороне Атлантического океана. Хоть Никки и очень их любила, но предпочитала независимость семейному богатству и влиятельным связям. Стоит им узнать о случившемся с ней, и ей несдобровать. К тому же она хотела оберечь их от волнений.
Посмотрев на часы, Никки застонала. Она должна торопиться на работу, так как у нее встреча с Питером, директором-распорядителем маркетинговой компании. Ей очень не хотелось сообщать ему, что в течение ближайших двух недель она не сможет выполнять свои обязанности. Фирма Питера была небольшая, но дела в ней шли успешно, а Никки считалась самым известным дизайнером.
А пока что она совершила настоящее маленькое чудо. Надев на руки пластиковые пакеты, она вымылась под душем и даже не слишком сильно замочила повязки. После этого она надела черную юбку, доходящую до щиколоток, начищенные до блеска туфли и черную бархатную блузку-топ, открывавшую пле-чи, с плотно облегающими рукавами и лифом. Вид у нее был модный и элегантный, строгость черной одежды подчеркивала женственность тонкой шеи и ключиц. Но проблемой оставалась прическа и бледное усталое лицо, так что к девяти часам утра она уже была в ближайшей от дома парикмахерской, где обычно стриглась.
Никки повезло — у Джеммы, которая всегда ее обслуживала, оказалось полчаса свободных. Она вымыла ей голову шампунем, высушила и уложила густые блестящие черные локоны в красивую прическу, обрамлявшую решительную линию ее скул и нежную, с голубыми прожилками кожу на висках. Когда же Никки поведала о своем вчерашнем приключении, то взволнованная и сочувствующая Джемма предложила сама сделать ей макияж. Умелой рукой она положила голубовато-серые тени у Никки под бровями, от чего голубые глаза сделались еще больше, чуть-чуть подрумянила щеки и таким образом скрыла следы тяжелой ночи.
