— Я хочу знать правду, Карина. Когда-то вы обещали, что всегда будете со мной откровенны и что между нами не будет тайн. Это было частью нашего уговора, не так ли? Я задаю вам простой вопрос: почему вы убежали?
Она сплела дрожащие пальцы рук, стараясь не смотреть на графа.
— Посмотрите на меня, Карина! — приказал он. — Отвечайте! Я жду.
Она не могла ни пошевелиться, ни поднять глаза.
— Отвечайте! — настаивал он.
Неожиданно для нее слова сами стали складываться в фразы, торопливо срываясь с ее губ.
— Ваше Сиятельство хочет знать правду. Хорошо, я вам скажу. Когда вы женились на мне… между нами был уговор… и я пообещала быть покорной и послушной женой. Как вы успели заметить, я не была… покорной. Я попадала в разные истории, давала повод для кривотолков. Я не хотела этого… но так уж получалось. Я эту вторую часть уговора нарушила… Я еще и непослушная… — Она замолчала. Собравшись с духом воскликнула: — Вы хотели знать правду. А теперь… я должна уехать. Неужели вы не понимаете?
Она повернулась и хотела выбежать из комнаты, но граф схватил ее за руку.
— Может, объясните, почему же вы непослушная?
Она подняла на него глаза, полные слез. Губы ее дрожали.
— Вы действительно хотите, чтобы я вам ответила? — спросила она срывающимся голосом, потому что его вопрос причинил ей боль. — Потому что… я люблю вас… потому что… я не могу вас… не любить. Отпустите меня!
Она попыталась сбросить его руку. Ей это удалось, но граф тут же обнял ее и прижал к себе так крепко, что ей стало тяжело дышать.
— Ты любишь меня? — воскликнул он, и его голос она не узнала. — О моя дорогая, почему ты молчала до сих пор?
Он поцеловал ее нежно и страстно. У Карины закружилась голова. Ее охватило такое чувство, которого она раньше никогда не испытывала. Внутри ее разгоралось пламя. Казалось, ее пронизывают солнечные лучи, а вокруг веселым щебетом заливаются птицы.
— Ты меня любишь, — повторял граф. — Ты меня любишь, моя глупышка, моя неисправимая и непослушная жена.
Он опять целовал ее, но на этот раз поцелуй был требовательный, испепеляющий. Она поняла, что ее сердце ждало этой минуты всю жизнь. А душа просто пела и стремилась ускользнуть через ее распахнутые уста к его устам, зовущим и властным.
Граф взглянул на ее пылающие щеки, приоткрытые губы, сияющие глаза.
— Какая ты красивая, — сказал он. — Невероятно красивая. Неужели ты могла хоть на мгновение подумать, что я тебя отпущу?
— Я думала… вы любите… — прошептала Карина.
— Я тебя люблю! И никого, кроме тебя! — прервал ее граф. — В моей жизни есть только ты. Неужели ты не понимаешь, Карина, что я полюбил тебя с той минуты, как обвенчался с тобой? С той самой ночи, когда я вошел в твою спальню, собираясь… — какой же я был дурак!.. — настоять на своих супружеских правах. Но я пришел к тебе, потому что хотел тебя, потому что любил тебя, хотя тогда я даже сам себе в этом не мог признаться. А когда ты прогнала меня, подумал, что я тебе отвратителен, и понял, что нужно было сначала завоевать твое сердце и только потом назвать тебя своей женой…
— Вы… в самом деле… говорите это мне? — прошептала Карина. — Это… правда?
— Правда, моя любимая. И если бы ты знала, как мне было тяжело без тебя эти недели. Я хотел тебя, но гордость не позволяла подойти к тебе, ведь я думал, что ты предпочитаешь Меррика.
Он крепче прижал ее к себе.
— Я его ненавидел, ревновал к тебе. Но мне в голову не приходило завоевать тебя. Только сегодня, получив твое письмо, я понял, что если я тебя потеряю, моя жизнь ничего не стоит. Я люблю тебя так, как не любил ни одну женщину.
— Это… правда? — прошептала она. — Я часто… мечтала, что вы когда-нибудь скажете мне… эти слова, но я никогда не верила… что это произойдет наяву!
— Наяву, любовь моя! — Граф опять поцеловал ее. Немного погодя он тихо произнес: — Давай забудем все неприятное, что произошло с нами после того, как мы обвенчались. Давай вернемся ко дню нашего бракосочетания, моя дорогая, и начнем сначала. Представим себе, что только что вышли из часовни. Впереди медовый месяц, и мы будем вдвоем — ты и я. Нам столько нужно рассказать друг другу…
— Мы правда… можем это сделать?
Карина взглянула на него, лицо ее светилось счастьем. Граф подумал, что никогда в жизни он не видел женщину такой нежной, мягкой красоты. Он поднес к губам ее руки.
— Я приветствую новобрачную! — с улыбкой сказал он. — Добро пожаловать в ваш новый дом, миледи. Надеюсь, вам понравится в Дроксфорде.
— Благодарю, Ваше Сиятельство… Ах, как бы я хотела, чтобы… на мне сейчас было мое лучшее платье!
Граф рассмеялся.
— Вот слова настоящей женщины. А чем плохо это платье? Ты в нем великолепно выглядишь.
— Оно обыкновенное, — смущенно улыбнулась Карина. — Я хочу, чтобы ты… видел… думал… что я красивая.
— Ничего другого я и не думаю! — сказал он и поцеловал ее мягкие губы.
Карина затрепетала. Опять закружилась голова.
— У меня есть для тебя подарок, моя любимая. Возможно, он компенсирует твое разочарование по поводу, как ты выразилась, обыкновенного платья, — сказал граф.
— Подарок? — спросила она.
Граф подошел к столу и вытащил из ящика несколько бархатных коробочек и открыл их. Взору Карины предстали тиара, украшенная бирюзой и бриллиантами, широкое ожерелье, браслеты, кольцо и серьги.
— Какая прелесть! — воскликнула Карина.
— Их носила моя мама, — сказал ей граф. — Перед смертью она отдала их мне и сказала, чтобы я подарил их своей жене в самый счастливый день моей жизни. Думаю, сегодня этот день настал. Ты наденешь их?
— Конечно!
Он водрузил тиару на ее золотую головку, застегнул ожерелье, надел браслеты на ее маленькие запястья и вдел в уши серьги.
Карина взглянула в зеркало на свое отражение и воскликнула:
— Вот теперь я должна тебе понравиться!
Он обнял ее, но в этот момент в комнату вошел дворецкий и сказал:
— Ужин подан, миледи!
Граф протянул Карине руку. Сияя от счастья, она, рука об руку с мужем, вышла из комнаты.
К удивлению Карины, он повел ее не в большой банкетный зал. Они стали подниматься по лестнице. Дворецкий распахнул дверь, выходящую на лестничную площадку. Она вела в комнату, примыкающую к спальне Карины. Войдя в комнату, Карина вскрикнула от изумления. Небольшая, овальной формы комната, украшенная от пола до потолка белыми цветами, походила на сказку.
Гирлянды цветов свешивались с карнизов. Повсюду стояли букеты лилий, гвоздик, белой сирени и роз, наполняющие комнату чарующим ароматом.
Карина взглянула на графа.
— Ты сделал это для меня?
— Для своей новобрачной, — ответил он.
На столе стояли свечи в золотых канделябрах, украшенные белыми орхидеями. Граф опустился на обитый бархатом стул с высокой спинкой. Карина присела рядом.
Он поднял бокал.
— За нас, — тихо, чтобы не услышали слуги, сказал он. — И за нашу любовь, моя любимая.
