северу от нашего настоящего местонахождения. Насколько мне удалось выяснить, там не должно быть испанцев. В этом месте вы высадите на берег офицеров и всех раненых испанцев. Отберите из оставшихся членов экипажа двадцать человек, пообещайте им хорошее жалованье и принимайте их под свою команду. Разумеется, вы получите достаточно оружия, чтобы не допустить малейшей попытки бунта на борту.
Кэттилл слишком хорошо знал своего капитана, чтобы продолжать затянувшийся спор. Возражать такому человеку, как Дрейк, было не только бесполезно, но и опасно.
– Конечно, я выполню ваш приказ, – произнес он, безнадежно пожав плечами.
Неожиданно на обычно бесстрастном лице Дрейка мелькнула едва заметная улыбка.
– Если существует человек, способный провести испанский галеон в гавань Плимута, то этот человек вы, Томас. Представляю, как широко раскроются глаза у старушки Бесс, когда она увидит ваши подарки.
– Я предпочел бы предоставить эту честь вам, капитан, – вздохнул штурман.
Дрейк снисходительно потрепал его по плечу:
– Не унывайте, дружище. И не забудьте явиться на набережную Плимута под ручку с парой красоток в тот день, когда старушка “Лань” снова войдет в родную гавань. Думаю, мы найдем как отметить эту встречу.
На восходе солнца следующего дня Кэттилл приказал матросам перерубить канаты, связывающие два судна. Под мышкой он держал завернутый в ткань ларец, который Дрейк поручил ему лично вручить королеве. Он сам отнес его в капитанскую каюту, которая отныне стала его собственной, и запер в одном из стенных шкафчиков. Затем вернулся на палубу и принял команду. “Консепсьон” стала медленно удаляться от “Золотой лани”. Поднятые паруса в лучах восходящего солнца мгновенно окрасились в темно-красный цвет, который суеверные моряки обоих судов про себя назвали кровавым и истолковали как дурной знак для предстоящего плавания.
Дрейк и Кэттилл обменялись последними напутствиями, и “Золотая лань” взяла курс на северо-восток. Кэттилл наблюдал за маленьким суденышком, пока оно не исчезло за горизонтом. Он не разделял оптимизма Дрейка, и в глубине души его продолжали терзать самые мрачные предчувствия.
Через пару дней, зарыв несколько тонн серебряных монет и слитков на острове Кано, чтобы облегчить свое судно, Дрейк повернул на север и двигался этим курсом, пока не достиг небольшого клочка суши, который два столетия спустя стал известен как остров Ванкувер, и лишь после этого отправился в свое легендарное плавание через Тихий океан.
Далеко к югу от “Золотой лани” “Консепсьон” продолжала держать курс на восток, пока к исходу второго дня не достигла небольшого залива, отмеченного на карте капитана де Антона. После того как был брошен якорь, Кэттилл дал команду экипажу отдыхать.
Когда утреннее солнце перевалило через вершины Анд, Кэттилл и члены его команды обнаружили на берегу большую деревню, окруженную глубоким рвом, население которой составляло не менее тысячи человек. Не желая терять время, он приказал своим людям переправлять на берег офицеров и раненых матросов испанского галеона. Двадцати лучшим матросам испанского корабля он предложил вознаграждение, в десять раз превышающее их обычное содержание, и гарантии свободы и безопасности в обмен на их согласие доставить плененный галеон в Плимут. Все двадцать человек с радостью согласились.
Кэттилл еще стоял на пушечной палубе, наблюдая за высадкой испанцев на берег, когда судно начало заметно вибрировать, словно рука неведомого гиганта подбрасывала его вверх и вниз. Все присутствующие на палубе недоуменно подняли глаза к верхушке грот-мачты, где отныне победно развевался британский флаг, и, к своему удивлению, не обнаружили ни малейших признаков ветра. Концы флага едва колыхались от слабого ветерка, дувшего с берега. Не зная что и подумать, моряки обратили взгляды на сушу и с ужасом заметили огромное облако пыли, поднявшееся у подножия Анд и с огромной скоростью направлявшееся к берегу. Раздался страшный грохот, и на глазах испуганных моряков земля закачалась, словно океанские волны. Холмы к востоку от деревни внезапно поднялись на несколько десятков метров и рассылались в прах, оставив после себя зияющий провал.
Облако пыли опустилось на мирную деревню и в считанные секунды полностью поглотило ее. Теперь с берега доносились только крики гибнущих аборигенов и глухие удары камней, падающих на рассыпавшиеся постройки.
Никому из моряков на борту галеона никогда раньше не приходилось видеть землетрясения, и лишь немногим из них доводилось слышать о существовании чего-то подобного. Половина из присутствующих протестантов-англичан и все без исключения католики-испанцы повалились на колени, вознося молитвы Богу о своем спасении.
Через несколько минут облако пыли, накрывшее деревню, пронеслось над кораблем в сторону открытого моря. Собравшиеся на палубе люди не могли поверить своим глазам. Там, где лишь несколько минут назад кипела жизнь, теперь были лишь жалкие руины, из-под которых слышались отчаянные крики умирающих. Позже выяснилось, что из почти тысячи сильных и здоровых людей пережили катастрофу менее пятидесяти. Высаженные на берег испанцы в панике бегали взад и вперед по пляжу, умоляя англичан взять их обратно на корабль. Но Кэттилла в данный момент меньше всего интересовала судьба его бывших пленников. Придя в себя, он подбежал к борту и с тревогой бросил взгляд в сторону океана. Если не считать легкого волнения, океан казался равнодушным к трагедии, только что происшедшей на берегу.
Кэттилл начал лихорадочно отдавать команды экипажу, мечтая только об одном: как бы побыстрее убраться из этого проклятого места. Никого не надо было подстегивать, пленные испанцы работали наравне с англичанами. В считанные минуты был поднят якорь и поставлены паруса. Нос галеона медленно развернулся в сторону открытого океана.
Между тем оставшиеся на берегу испанцы и пережившие катаклизм жители деревни продолжали взывать о помощи. Но и англичане и испанцы, собравшиеся на борту, оставались одинаково глухи к обращенным к ним мольбам. Каждый думал только о себе.
Неожиданно еще более сильный толчок сотряс землю. От грохота падающих камней невозможно было расслышать слова команды. Земля качалась перед глазами несчастных моряков, словно неведомые монстры трясли ее, как гигантский ковер. Море медленно отхлынуло от берегов, обнажив дно и оставив галеон на песке.
Моряки, большинство из которых не умели плавать, всегда испытывали инстинктивный страх перед глубинами океана. Сейчас их изумленному взору предстали тысячи рыб, трепыхавшихся на песке, словно птицы с перебитыми крыльями, раковины, кораллы и огромные массы водорослей, опутывающих прибрежные скалы. Акулы, скаты и тропические рыбы самых разных размеров и окраски нашли общую могилу на дне внезапно обмелевшей бухты.
Не прекращающиеся подземные толчки мгновенно перемещали огромные участки суши и морского дна, образуя широкие трещины и глубокие впадины. Затем пришло время океану взять реванш и вернуть утраченные владения. В мгновение ока он превратился во взбесившееся чудовище. Гигантская волна высотой более сорока метров и массой в несколько миллионов тонн морской воды устремилась на берег.
Последствия этого природного катаклизма, в дальнейшем получившего название пунами, были еще более ужасны, чем предыдущие.
У несчастных моряков не было даже времени укрыться от разбушевавшейся стихии или вознести к небу последние молитвы. Парализованные страхом, оглушенные ревом океана, они могли только наблюдать за приближением гигантской стены морской воды, поднявшейся перед их глазами. Лишь у одного Кэттилла хватило духу пробежать несколько метров под защиту палубных надстроек и схватиться обеими руками за болтающиеся снасти.
Колоссальная волна подняла галеон и с огромной скоростью понесла его к берегу. Большинство членов команды, находившиеся на верхней палубе, были смыты за борт, и больше их никто никогда не видел. Не менее ужасная судьба постигла метавшихся по берегу людей. Их бренные останки вместе с обломками разрушенных зданий были унесены морской водой к подножию Анд. Кэттилл попытался задержать дыхание, пока это было возможно, но, вне всякого сомнения, его усилия оказались бы тщетными, если бы по непонятному капризу судьбы судно снова не очутилось над поверхностью воды.
Как долго длилось это безумие, Кэттилл никогда даже не пытался припомнить. Когда он очнулся, худшее было уже позади. Ужасная волна смыла на своем пути все, что оставалось от несчастной деревни.
