женщин.
— Хочешь оказаться первым в очереди на ужин — так, что ли?
— Верно, животик подвело. — Дорсетт растянул в улыбке плотно сжатые губы.
Дорсетт вернулся к Бетси, но ничего не сказал ей о том, что собираются сотворить контрабандисты. Он понимал: заговорщики следят за каждым его шагом, опасаясь разоблачения. «Предупрежу команду „Гладиатора“ и солдат о грозящей опасности сразу, как стемнеет», — решил он, а потому улегся на палубу и притворился уснувшим.
Как только на небе проклюнулись звезды, Дорсетт ползком подобрался к первому помощнику капитана и, поприветствовав его сдавленным шепотом, попросил:
— Рамси, не двигайтесь и не подавайте виду, будто кого-то слушаете.
— В чем дело? — вздрогнул Рамси. — Что вам угодно?
— Выслушайте меня, — тихо заговорил Дорсетт. — Не больше чем через час контрабандисты во главе с Джейком Хаггинсом совершат нападение на солдат. Если им удастся всех перебить, они повернут захваченное оружие против вас и вашей команды.
— Что за ерунда! Этого не может быть!
— Не поверите — погибнете.
— Хорошо, я скажу капитану, — неохотно пообещал Рамси.
— Не забудьте сообщить ему, кто вас предупредил.
Дорсетт осторожно отполз к Бетси. Сняв левый башмак, он отогнул подошву и достал из тайника нож с лезвием длиной в ладонь. Потом уселся и стал ждать.
Над горизонтом замаячил месяц, и некоторым показалось, будто на плоту появились призраки. Группа теней вдруг сорвалась с места и ринулась к центру палубы.
Раздался крик:
— Заколем свинью!
Это Хаггинс объявил о начале бунта.
Заключенные, давая волю застарелой ненависти к властям, потянулись за ним. Залп из мушкетов пробил бреши в их рядах и принудил остановиться. Тогда они увидели, что перед ними находятся пехотинцы в боевой готовности и матросы, вооруженные солдатскими саблями, плотницкими молотками и топорами и всякими другими предметами, способными покалечить до неузнаваемости.
— Ребята, не давай им снова зарядить ружья! — взревел Хаггинс. — Бей крепче!
Обезумевшая толпа снова двинулась вперед. На сей раз ее встретили разящие удары штыков и сабель. Но ничто не могло унять ярость нападавших. Они кидались на холодную сталь, хватали острия и лезвия голыми руками. На шатком плоту посреди океана озверелые мужчины бились не на жизнь, а на смерть.
Солдаты и моряки сопротивлялись упорно. Кровь заливала настил палубы. Трупы падали без перерыва. Бандиты и представители власти перешагивали их и продолжали сражаться. При этом только вопли раненых оглашали ночь.
Акулы, словно почуяв богатое угощение, засновали вокруг плота. Треугольный плавник Палача, как прозвали моряки большую белую акулу, резал воду меньше чем в пяти футах от перил. Тот, кто свалился за борт, не имел ни малейшего шанса вернуться.
Пораженный пятью сабельными ударами, Хаггинс, шатаясь, пошел на Дорсетта.
— Ты, подлый предатель! — прохрипел он, подняв над головой выдранную из настила доску.
Дорсетт, напружинившись, выставил перед ним нож.
— Еще шаг, и умрешь, — спокойно сказал он.
Взбешенный Хаггинс заорал в ответ:
— Это ты пойдешь на корм акулам, разбойник!
Но едва лишь он начал опускать доску, как Дорсетт отпрыгнул в сторону. Не в силах остановиться, уэльсский головорез с треском рухнул на палубу. Встать ему было не суждено. Дорсетт, перехватив нож, полоснул его остро заточенным лезвием по горлу.
— Не ужинать тебе сегодня вечером дамами! — яростно выкрикнул знаменитый разбойник, глядя на скорченное тело.
В ту роковую ночь Дорсетт убил еще троих. В какой-то момент на него насела кучка приспешников Хаггинса. Шаг за шагом, мужчина за мужчиной, они бились и не жалели сил в стремлении уничтожить друг друга.
Появилась Бетси и стала сражаться вместе с Дорсеттом, завывая, как сирена, и царапаясь, как тигрица. В итоге оба не слишком пострадали: Бетси обломала все ногти, а Дорсетта кто-то укусил в плечо.
Скагс с моряками и Шеппард с пехотинцами защищались отчаянно, порой даже переходили в контратаку, стараясь удержать за собой центр плота. К сожалению, не обошлось без потерь. В их числе — Шеппард, которого задушили два ублюдка, набросив петлю на шею. Рамси заработал сильнейшую контузию, у Скагса пострадало два ребра. Кроме того, бандитам удалось убить и сбросить в море двух женщин.
Но вот наконец бунтовщики, поодиночке или компанией, попятились к поручням. Наступил следующий акт трагедии. Повсюду валялись мертвецы, застывшие в самых причудливых позах. Не успели моряки и солдаты разглядеть, где свои, где чужие, как осужденные принялись рвать и пожирать трупы. Служивые обомлели от такого зрелища. Впрочем, их замешательство длилось недолго. Обезумев от позывов отощавших желудков, они тоже взялись за чудовищную трапезу. Скагс, не имея сил прекратить людоедство, отвернулся в сторону.
Дорсетт, Бетси и большинство женщин, хотя и изнемогали от мук голода, не смогли покуситься на плоть себе подобных.
Рамси произвел подсчет и был потрясен: в безрассудной бойне погибли сто девять осужденных. Просто не верилось, что маленький отряд одолел целую ораву бандитов! Но и защитникам был нанесен значительный урон: из солдат пала половина, из матросов — двенадцать человек.
Рамси подошел к Дорсетту:
— Вас зовет капитан.
Разбойник в его сопровождении отправился к месту, где лежал, привалившись спиной к мачте, Скагс. Хирург бинтовал капитану грудную клетку. Бинты Горман наделал из рубах покойников.
Скагс поднял на Дорсетта лицо, напряженное от боли:
— Хочу поблагодарить вас, мистер Дорсетт, за своевременное предупреждение. Осмелюсь заявить, что все честные люди, какие еще остались на этой дьявольской посудине, обязаны вам жизнью.
— Жизнь я вел грешную, капитан, но никогда не путался с вонючим сбродом.
— Когда мы доберемся до Нового Южного Уэльса, я постараюсь убедить губернатора скостить вам срок.
— Большое спасибо, капитан. Я в вашем распоряжении.
Скагс пристально посмотрел на нож, торчавший за поясом у Дорсетта:
— Это ваше единственное оружие?
— Да, сэр. Оно прекрасно проявило себя минувшей ночью.
— Дайте ему саблю, — обратился Скагс к Рамси. — С этими собаками мы еще не до конца разобрались.
— Согласен, — сказал Дорсетт. — Без такого предводителя, как Джейк Хаггинс, ярости у них поубавилось, только жажда все равно выбивает их из колеи. Как стемнеет, они снова попробуют.
Его слова оказались пророческими. По причинам, известным только людям, сходившим с ума из-за отсутствия еды и питья, осужденные повторили нападение спустя два часа после захода солнца. Натиск был не так силен, как вчера. Похожие на призраков фигуры наваливались друг на друга, молотя и рубя напропалую; тела преступников, матросов и солдат покрывали палубу ковром.
Когда решимость бунтовщиков ослабла, Скагс с остатками команды ударил по середине противников, Дорсетт вместе с уцелевшими пехотинцами зашел с фланга. Через двадцать минут все было кончено.
Рассвет на плоту увидели двадцать пять мужчин и три женщины: шестнадцать осужденных, два
