Лапландии рукой подать... – Иван Алексеевич снова замолчал, и снова глаза, пусть на мгновение, а затянулись темною поволокой. – Ладушки, Олежек, пора мне: со смены я, сторожу помалеху, поспать нужно. И прости, если за разговором глупость какую сморозил. Бывай здоров. – Иван Алексеевич протянул широкую лапищу. – Глядишь, где и свидимся.
Олег пожал крепкую ладонь, Иван Алексеевич ловко встал и, припадая на палку, пошел к выходу.
Данилов вернулся к пиву. Пена опала, напиток горчил: И идти было по-прежнему некуда. Возвращаться в квартиру, где не бывает гостей... Ну что ж... Остается ждать весны. «И весна, безусловно, наступит, а как же иначе...» А вообще – странно. Еще и лето не вошло в пору, а он уже начал тосковать по вес-ч не. Наверное, Алексеич прав: чтобы зима оставила душу, нужно терпение и время.
Позади раздалась ругань, следом звук грузно упавшего тела.
– Ты что, старый пень? Оттопырился поутряни – не пройти! Костылем он махать будет!
Двое парней застопорились на входе. Один был пригож, спортивен, насмешливые голубые глаза блестели на загорелом лице двумя льдинками; второй габаритами походил на бульдозер, чудом запакованный в джинсы и затянутый в майку. Кажется, он тоже решил скроить презрительную улыбку, но вышла лишь глумливая ухмылка.
Иван Алексеевич в неудобной позе сидел на ступеньках, закрывая руками лицо.
– Будет сироту из себя строить, тебя даже не били, так, съездили! – Здоровый поднялся на ступеньку и пнул пытавшегося подняться старика.
– Вы чего, оборзели?! – попытался вступиться двигавшийся на выход мужичок.
Спортивный скривился в усмешке, крутнулся на месте, впечатал подошву кроссовки прямо в грудь мужичку, тот махом опрокинулся навзничь, как сбитая кегля, и замер.
– Убогих развелось, а, Костик? – В голосе спортсмена не было ни злобы, ни азарта: просто ленивое превосходство. Да и было все для него и не происшествие вовсе – так, неудобство, вроде не к месту объявившейся мухи.
Данилов подошел к парням молча.
– А тебе что нужно, битый? Добавить? – чуть приподняв брови, с обманчивой ленцой поинтересовался спортсмен, легко качнулся в сторону, а рука молнией метнулась в незащищенную шею Данилова... Но дальше случилось странное: Олег просто шагнул навстречу, кулак парня ушел в пустоту, голова нелепо дернулась, ноги подкосились, и он плашмя упал на пол.
Здоровый дважды моргнул, так и не уразумев, что произошло: удара он не заметил. Напал молча, как хорошо тренированный боевой пес. С непостижимой для его массивного тела скоростью он запрыгнул на ступеньку, ринулся на Олега и вдруг застыл, остановленный легчайшим с виду тычком в грудь. Лицо его побагровело, глаза заплыли яростью, рука метнулась коротким крюком. Олегу в голову. Что произошло дальше, не понял никто: рука здоровяка почему-то «провалилась» и поволокла за собой все его могучее тело, словно в кулаке был зажат тонный чугунный брус. Олег ушел изящно, с шагом, словно матадор, лишь направив весь этот сгусток энергии в сторону хромированной барной стойки. От удара дюраль прогнулся, посыпались бутылки, стаканы, а туша продолжала движение, прогибая стояки, пока не замерла в беспамятстве.
Олег подхватил под мышки сбитого мужичка, усадил на стул; тот тряс головой, но в себя уже пришел: допил стакан с пивом, откашлялся, глянул на лежачих.
– Уходить надо. А то закроют «за так». У ментов виноват всегда тот, кто попался. – Мужичок помолчал, добавил:
– Лихо ты их. – Встал, перемахнул через декоративную изгородь и был таков.
Данилов тем временем сбежал по лестнице, помог подняться Ивану Алексеевичу. Тот осторожно повернул шеей, охнул:
– Упал неловко. Ладно, что не поломал, – сплюнул на руку кровь с губы. – Умыться бы... А то хозяйка моя осерчает: скажет, хрен одноногий, совсем сдурел, коли в питейном махаться удумал! Жаль с протезом равновесие не то, но костылем здорового я достал. – Вздохнул, добавил:
– Зараза.
– Может, проводить?
– Дойду, не сахарный. И тебе, Олежек, двигать надо: не ровен час «воронок» подъедет, замучаешься объясняловки писать!
Олег улыбнулся хитро:
– Радость жизни не притупилась, Иван Алексеевич?
– Нет. Я на веку столько уродов перевидал, сколько сейчас ни в одном кино не покажут! А эти... Этих жизнь еще крепко поучит. – Он кинул взгляд на Олега.
– Уже учит. А ты, Олег, кто по профессии будешь? Случаем, не спецназ?
– Нет.
– Ну и тем более двигай, от властей подальше. А то бумажками задушат. Как за порядком глядеть, их нету, а как протоколы кропить... – Иван Алексеевич поднялся. – Не беспокойся, дойду, мне через два двора – и дома. – Спросил, понизив голос:
– А ты, часом, не убил их?
– Нет.
– Уверенно сказал. А кто ж тебе тогда бровь расшабашил, коли ты такой хват?
– Бывает. Несвязухи.
– Парень ты крепкий. И ловкий. Я чаю, невезухи твои не сегодня начались, может, не сегодня и закончатся, а всему край будет.
Растерянный бармен, конопатый, рыжий, выскочил на крылечко, развел руками, спросил неуверенно:
– Кто за убытки платить будет? Всю ж стойку разнесли!
– Я? – Данилов нарочито удивленно приподнял брови. – Разнес?
– Н-нет. Тот, здоровый.
– Вот с него и спроси.
– С него спросишь...
– Не стой пнем, разливала, «крыша», поди, в погонах, вот и вызывай, пусть они балансы по счетам наводят. Да не торопись, эти еще минут десять отдыхать будут, А то и все пятнадцать.
– Понял, – повеселел парень.
Иван Алексеевич протянул руку:
– Ты вот что, Олег... Зиму свою переживи, ладно? В лето вернись.
Иван Алексеевич прошел через двор и скрылся за углом. Олег тоже побрел дворами, но в другую сторону. Денек начался – лучше некуда. Когда в спокойном и тихом, как стоялая лужа, Княжинске ты за пару дней влипаешь в странные истории, стоит задуматься. Ибо совпадения случаются в жизни все же куда реже, чем просчитанные кем-то закономерности.
Глава 3
Милицейский автомобиль появился минуты через три. Впрочем, на то, что он милицейский, указывало только наличие в нем двоих пассажиров в форме; водитель был в партикулярном. Из машины нехотя выбрался человек лет тридцати в чине капитана; притом можно было заметить, что сидела на нем форма как на корове седло, а вернее даже, наоборот – как биндюжная упряжь на хорошем скакуне.
Следом за ним вылез сержант с автоматом.
– Что у нас тут? Поножовщина? – спросил он растерянного бармена, только-только потискавшего кнопки мобильника и сообщившего шефам о происшедшем.
Так быстро «коляску» он не ждал.
– Да нет, драка обычная... – начал лепетать бармен; сержант перекрыл от его взгляда лежащего качка, капитан наклонился к амбалу, приподнял голову: тот невнятно замычал. Капитан кинул быстрый взгляд по сторонам, прихватил голову полубеспамятного парня правой под подбородок, ладонь левой нежно положил на затылок и резко крутнул вправо. Движение было молниеносно; тело здоровяка на мгновение напряглось и обмякло.
Капитан выпрямился, двинулся к бармену:
