— Нет, а что — у вас не было прецедентов?
— Джорджи, но я не из тех, кто использует мужскую несдержанность для обогащения.
— Но это у тебя на лбу не написано.
— Тогда с какой стати ты назавтра бросился меня спасать?
— Я, знаешь ли, подумал, что за это с меня штрафа не возьмут… А вообще-то, если честно, ты мне понравилась.
— Правда?
— Ты совершенно обалденно смотрелась в этом голубом платье.
— Bay!
— Я уж не говорю про голубые трусики…
— Ты и это успел разглядеть?
— В самый последний момент… Когда я тебя уронил, а сам шлепнулся сверху. Даже боли от пули не почувствовал. Только подумал, когда в глазах потемнело, что это голубое великолепие — последнее, что я видел в жизни.
— А я думала, что ты меня даже не заметил. Я на тебя смотрела, смотрела… А тебя в тот момент, кроме газеты, вроде бы ничего не интересовало.
— Чтение газеты — идеальный способ шпионить за кем-либо. Во всех боевиках сыщики используют для наблюдения газету.
— Да, про нас можно было снять такой крутой блокбастер…
— Может, мне книжку написать — о том, как я спас самую замечательную американку, знаменитую селекционерку из прославленного рода Дюбуа.
— Еще не знаменитую.
— Кстати, если ты приспособила свою Безымянную красавицу к постоянному гаданию, то дай ей соответствующее имя.
— Например?
— «Сивилла».
— Не то.
— «Кассандра».
— По-моему, такой сорт есть у греков, а может, у итальянцев.
— «Пифия».
— Слишком мрачно звучит.
— Ну все, тогда мои познания в предсказательницах и провидцах иссякли.
— Да, мифологическая эрудиция у тебя потрясающая. Но тут нужен более тонкий подход.
— Не отрицаю.
— Розу надо постараться назвать так, чтобы это всем говорило о ее достоинствах, о ее высшем секрете, который, возможно, не знаю даже я.
— Неразрешимая загадка.
— Почти.
— Если даже ты не знаешь, как к ней подступиться.
— Название должно прийти само, раз и навсегда — как сильная научная идея, как поэтическое озарение, как мгновение любви.
Глория, так долго избегавшая этого заветного слова, взглянула на Георгия.
Но тот как будто не услышал ничего особенного.
— Думаю, рано или поздно тебя осенит.
— Ну вот мы и пришли.
Георгий Орлов понюхал розу.
— Королева, а как называются эти розы?
— «Ночной поцелуй».
— Отличное название.
— Еще бы.
Глория чикнула секатором у основания шипастого стебля.
— Хочу сравнить результат гадания на Безымянной красавице и на этом сорте.
— Вот истинный экспериментатор!
— Совершенно верно.
— На что будешь гадать, если не секрет?
— Ну… как быстро ты поправишься.
— А если серьезно?
— Гранд-маман говорила, что если кому-то постороннему рассказать о загаданном, то ничего путевого не выйдет.
Григорий Орлов деланно возмутился:
— А я что, посторонний?
— Не совсем. — Глория Дюбуа срезала второй бутон. — Но все равно болтать о заветном нельзя.
— Тогда я угадаю.
— Попробуй.
— Ты делаешь ставку на успех своей розы на парижской выставке?
— Мимо! — Русский пациент и американская сиделка перешли к следующему кусту. Думаю, тандем из мамы и бабушки обеспечит мне хотя бы третье место.
— Какие мы самоуверенные.
— Без самоуверенности в науке делать нечего.
— Что верно, то верно.
Георгий ойкнул, нечаянно зацепив ошипованную ветку.
— Поосторожней!
Заболтавшаяся сиделка вытянула из бинтов отломившийся сухой шип.
— Больно?
— Терпимо.
— А у вас в России гадают на розах?
— На розах — нет, только на ромашках. Но это жутковатый способ, не для нервных людей.
— Расскажи.
— Только не падать в обморок.
— Уже вся трепещу.
Георгий Орлов загадочно улыбнулся.
— Технология чисто русская: простая и жестокая. Берут ромашку и отрывают лепесток за лепестком.
— Зачем?
— Чтобы узнать — любит или не любит.
— А при чем здесь бедные лепестки?
— Когда их отрывают, то бормочут: любит — не любит — любит… Какое слово придется на последний лепесток, такова и судьба.
— Жалко ромашку! Типично русское варварство.
Русский недобро усмехнулся.
— Вот такие мы варвары…
Георгию явно захотелось снова вызвать Глорию Дюбуа на словесную дуэль по сравнению отрицательных и положительных качеств американского и русского менталитетов.
Но аспирантка, наученная спором о картине «Полдень на хлопковой плантации», не ввязалась в обмен ударами.
— Может, пора на отдых?
— Нет, погуляем еще.
— Тогда я отнесу бутоны в спальню и вернусь.