Самодовольный голос Реба вызвал у Аманды-Джейн приступ сарказма. Она уже хотела поинтересоваться, с каких это пор сомнительные адвокаты занимаются гражданскими делами, но осознание того, что впервые за последние несколько недель ей повезло, заставило ее успокоиться.
– Я дам тебе адрес моего адвоката.
Она уже направилась к письменному столу, когда Реб назвал сумму, которая казалась ему уместной в данном случае. Аманда-Джейн застыла от изумления. Конечно, это не было большим состоянием, но в департаменте социального обеспечения она получила бы гораздо меньше.
– Очень щедро. Но ты уверен, что можешь себе это позволить?
– Мне казалось, мы договорились. Я забочусь о своих финансах, ты – о своих.
Все еще не веря своим ушам, Аманда-Джейн быстро схватила первый попавшийся листок бумаги и дрожащей рукой нацарапала данные своего адвоката. Протянув записку Ребу, она смерила его презрительным взглядом.
– Думаю, нам больше нечего обсуждать. Я принимаю твое предложение.
– Боюсь, у меня есть одно условие, – сказал Реб, не торопясь вставать с дивана. – Ты должна… выйти за меня замуж.
Взглянув на его серьезное лицо, Аманда-Джейн чуть не поперхнулась.
– Выйти замуж? О Господи! Мне сейчас станет дурно!
Аманда-Джейн выскользнула из комнаты. В ванной раздавались тихие всхлипывания. Постепенно они сменились проклятиями и обвинениями.
Через некоторое время девушка появилась снова. Она остановилась напротив Реба и окинула его взглядом, полным негодования.
– Кажется, я сказала тебе убираться отсюда.
– Да, и даже несколько раз. Но я никогда не выхожу из игры, когда все козыри у меня.
– Единственное, что действительно у тебя есть, – это мания величия или проблемы с наркотиками. Какого черта я должна выходить за тебя замуж? За ту ничтожную сумму, которую ты мне предлагаешь? Да я стою гораздо больше, чем ты можешь себе представить!
– Может, и так. Но сейчас, – сказал он, схватив со стола пачку бумажек, – от твоей потенциальной стоимости пользы не больше, чем от телевизионной программы за прошлую неделю.
– Как ты смеешь копаться в моих личных бумагах? – закричала Аманда-Джейн, пытаясь вырвать счета у него из рук.
– Брось, Эй Джей. Мы оба знаем, что ты в долгах как в шелках, а выплаты из твоего фонда, вверенного попечителю, заморожены.
Замешательство на ее лице сменилось злостью. Наконец искра триумфа вспыхнула в ее карих глазах.
– Вообще-то, это не твое дело, – надменно произнесла она, – но я продаю этот пентхаус. Уверяю тебя, когда сделка будет заключена, деньги перестанут быть для меня проблемой.
– Чепуха! – усмехнулся Реб. – Заем на покупку этой квартиры после развода был предоставлен тебе из твоего фонда. Если помнишь, на определенных условиях: ты не имеешь права продавать ее или получать с нее доход до тех пор, пока твое наследство полностью не перейдет к тебе. Тебе ждать еще три года, дорогая.
Аманда-Джейн сжала кулаки. Никогда еще в жизни у нее не возникало такого сильного желания кого-то ударить. Но вся беда была в том, что Браун был прав. Ни одна ее попытка достать денег не увенчалась успехом. Как ни крути, это исчадие ада оставалось единственным источником дохода для нее и ее будущего ребенка.
– Ну? – нахально ухмыляясь, спросил Реб. – Каков твой ответ?
– Я тебя ненавижу!
– Да мне и не нужен брак по любви. Я просто хочу стабильности для своего ребенка.
Благородные сантименты? Но Реб Браун не производил впечатления благородного человека. Впрочем, как и сама Аманда-Джейн. Осознав масштабы своей финансовой катастрофы, она решила подать в суд на Патрицию. Ее останавливало только одно: семейные адвокаты снова наверняка примут сторону мачехи. А судебный процесс сочтут порочащим имя Воганов, что противоречит воле отца. Как бы Аманда-Джейн ни поступила, ее положение оставалось безвыходным. Но через несколько месяцев родится ребенок. Именно о его будущем сейчас и нужно думать. Правда, Аманду-Джейн трясло от мысли, что она станет миссис Браун. Или Воган-Браун. Она взглянула на мужчину, рядом с которым в просторных апартаментах ей было так же тесно, как в телефонной будке. Горько усмехнувшись, сказала:
– Принимаю все твои условия, если ты примешь одно мое. Если я выйду за тебя замуж, то оставлю девичью фамилию.
Реб вздохнул с облегчением. Ему не хотелось признаваться, но он страшно боялся, что Аманда-Джейн откажется от его предложения. Помня историю своей семьи, он хотел получить законные права на ребенка. Так сложилось, что у всех женщин, рожавших детей от Браунов, напрочь отсутствовал материнский инстинкт. Мать Реба сбежала, когда ему было десять лет, мать Саванны так долго не продержалась – исчезла гораздо раньше.
– Можешь иметь любую фамилию, – сказал он, но завтра мы получим разрешение на вступление в брак. Я заеду за тобой в девять утра. Как только уладим все формальности, переедем в Воганслэндинг.
– Что значит, переедем? Зачем? Я не хочу туда возвращаться.
– Мы собираемся пожениться, если ты помнишь.
– Попробуй забыть! Но я не вижу причин, по которым мы не можем остаться здесь.
