— Я обрежу ей палец! — зазвенел перочинный нож.
— Мы измажем её чернилами! — заскрипели перья.
— Я сразу десять клякс посажу ей в тетради! — загудела чернильница.
— Я замараю ей всю тетрадь! — пискнула резинка-мышка.
Только бедный карандаш не грозился. Лежал неподвижный, с израненными боками.
Мы подстелили ему перочистку, чтобы было помягче, но бедняге уже ничем нельзя было помочь. Его бока так и не зажили.
ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
Сегодня утром, как только Тося открыла пенал, Зося сказала:
— Тося, дай мне перочинный ножик, я выковырну из парты гвоздик.
Перочинный ножик не успел опомниться, как вдруг — хрясть, хрясть, — и лезвие зазубрилось о железный гвоздь.
Тогда остриё ножика скользнуло и вонзилось в Зосин палец.
— Ах ты, гадкий ножик!
Зося бросила его и обернула окровавленный палец платочком. Начался урок.
— Ой, перышка нету! Тося, одолжи мне перышко!
Тося сразу же протянула Зосе перо. Зося нажала на перо и не заметила, как с него капнули чернила и все пальцы у неё измазались. А под конец она так сильно нажала, что — трах! — перо сломала.
На странице появились кляксы.
— Ой, что теперь будет? Придёт учительница, рассердится! — сказала Тося.
А Зося опять просит:
— Тося, одолжи мне резинку!
Схватила Зося бедную резинку-мышку, трёт, трёт — замарала всю страницу.
Ведь это карандашная резинка, чернила ею не сотрёшь!
Зося — в плач, а Тося её утешает:
— Не плачь, Зося. Постепенно всему научишься — не будешь ножиком руки калечить, не будешь сажать в тетрадке кляксы, не будешь ломать перья!
А мы все подумали, что наша Тося чересчур добра.
ВЕСЁЛЫЙ КОНЕЦ ПЕЧАЛЬНОЙ ИСТОРИИ
Ой! Что было! Что было!
В конце урока учительница проверяла, в порядке ли у ребят их вещи.
Она открыла наш пенал и сказала:
— Тося, я думала, ты аккуратная девочка, а у тебя перочинный нож с зазубринами, перо сломано, карандаш обгрызен, а резинка-мышка и весь пенал залиты чернилами! Ведь раньше у тебя всё бывало в порядке.
Тося стояла с опущенной головой и молчала.
Я вскочил, начал махать руками, хотел закричать, что Тося ни в чём не виновата, что это Зося нас так изуродовала, что Тося о нас всегда заботилась, что пенал у неё всегда был чистый!
Хотел всё это сказать, но не сказал ничего, потому что не хочу быть ябедой. К тому же у меня такой тихий, пластилиновый голос, что учительница, наверно, ничего бы не услыхала. Но зато я посмотрел из пенала на Зосю так сердито, как только мог.
А Зося сидела красная, как свёкла, и глядела в парту.
Мне показалось — ей стыдно.
Не знаю, что произошло дальше, потому что Тося закрыла пенал.
Но перочинный ножик нашёл маленькую щёлочку и стал наблюдать, что делается в классе.
Смотрит, а учительница гладит Тосю по головке и говорит:
— Я знаю, Тося, ты аккуратная и хорошая девочка!..
Потом учительница отошла, а тут Зося и Тося как начали обниматься, целоваться и реветь!
Все девчонки плаксы. Лучше бы Тося была мальчишкой! Но, может быть, она тогда не была бы такой доброй?
Этого я не знаю. Надо у кого-нибудь спросить.
Когда мы в пенале стали обсуждать это происшествие, то решили, что Зося, наверно, призналась в своей вине.
Может быть, Зося теперь уже не будет такой скверной?
Поживём — увидим.
КТО ОНИ ТАКИЕ?
Ой, какого мы сегодня страху набрались! Вынула Тося на минутку карандаш, а потом он вернулся к нам и говорит:
— Знаете, какая новость? Зося принесла Тосе новый пенал!
Перочинный ножик сказал:
— Теперь Тося на нас и смотреть не захочет!..
Резинка-мышка и перья столпились в углу и, толкая друг друга, стали рассматривать новый пенал.
И правда, возле нас стояла какая-то длинная чёрная коробочка. Я оглядел её и сказал:
— Это вовсе не пенал — она слишком плоская!
— Я бы в ней не поместилась! — пропищала резинка-мышка.
— Ещё бы, такая толстуха!
— Но что же это может быть?
— Давайте посмотрим, — предложил перочинный ножик.
Мы все поднажали, и — трах! — крышка отскочила… А там, внутри, чудо: белое дно разделено на клеточки, и в каждой клеточке живут цветные пуговки, совсем как на Тосиной вязаной кофточке. Каждая пуговка другого цвета: красная, жёлтая, голубая, зелёная — как конфетки… Вдоль коробки идёт длинный коридорчик, точно у нас в пенале. В этом коридоре живёт какая-то особа, похожая на ручку, только на кончике у неё вместо пера пушистый чуб.
Я спрашиваю:
— Кто вы такая?
— Я кисточка.
— А мы краски, — говорят пуговки.
— А для чего вы?
— Для рисования.
— А что вы умеете рисовать?
— Я умею рисовать небо, васильки и твои глазки!
