отвечают только идиоты, а я пока что в здравом уме. Поэтому пришлось сделать вид, что у меня к собеседнику нет никакого интереса. Все, нет его больше, умер он для меня.
– Вы обиделись? – догадался парень.
Как ежик складывает колючки, так и он сбавил тон. И вину свою, похоже, осознал.
Я промолчал. Он еще даже не извинился, чтобы я мог опуститься до разговора с ним.
– Не знаю, что на меня нашло.
Но я по-прежнему делал вид, что не замечаю его.
– Извините, я не хотел вас обидеть.
– Ничего, бывает, – снизошел я.
И достал из кармана куртки плоскую из нержавейки фляжку с коньяком, свинтил пробку, сделал несколько глотков из горлышка.
– От радиации защищаетесь? – угодливо спросил проштрафившийся сосед.
– А то! – скупо кивнул я. – И еще согревает хорошо…
– А что там, коньяк?
Я заметил, как шевельнулись его ноздри. Видно, учуял ароматный запах проспиртованной дубовой бочки.
– Угадал.
– Я бы тоже не отказался.
Я сделал вид, что не понял намек.
– Между прочим, сейчас война, – продолжал атаковать меня молодой начинающий нахал.
Я покровительственно усмехнулся, с интересом глянув на соседа. Не пустая у него черепушка, знает, чем взять собеседника.
Ничего не говоря, я потянулся к своей сумке, одной рукой неторопливо раскрыл ее, достал початую бутылку отличного французского коньяка. Война хоть и не настоящая, но делиться с «товарищем по окопу» нужно…
Зарабатывал я не очень много, на жизнь хватало, а на дорогой французский коньяк – не всегда. Но у меня была жена. Бывшая. Первая из трех, тоже бывших… Ну не сложилась у меня семейная жизнь, не смог я найти свою половинку. С Оксаной ничего не вышло, затем с Ириной пролетел, потом была Наташа, но и с ней пришлось расстаться. Теперь я холостяк и отец троих детей. От каждой жены по ребенку – такая вот арифметика.
Оксана родила мне дочь. Катюшке уже восьмой год, и она уже такая же красивая, как мама. И такая же хорошая… Это я плохой, потому что не смог удержать птицу счастья. О чем, надо сказать, очень жалею. Не зря говорят, что вторая жена хуже первой, а третья – второй. Эту истину я на себе проверил… Впрочем, все это лирика, а проза состояла в том, что сразу после развода Оксана очень удачно вышла замуж, и мне уже ничего не светит. Да я и не надеюсь. Просто время от времени навещаю Катюшку, а в прошлом году даже провел с ней целых две недели, пока Оксана с новым мужем осваивала Сейшельские острова.
Вот и в этот раз Оксана попросила меня остаться с Катюшкой, пожить с ней в их с мужем загородном доме. Я согласился, а Костя за это подарил мне билет на трехдневную ядерную войну. Сказал, что взял по случаю, думал с Оксаной пожить подземной жизнью, но та восприняла его идею в штыки. А чтобы я не вздумал отказаться, сделал мне другой, более ценный презент – три бутылки дорогого французского коньяка. Дескать, как раз на три дня хватит… Как будто не знает, что я пью хоть и часто, но умеренно, и этих трех бутылок мне могло хватить почти на неделю… ну, четыре дня точно…
Бутылку я достал, потому что не мог предложить востроносому соседу выпить из своей фляжки. Как говорили казаки: свое ружье, коня и жену нельзя давать никому. Я бы добавил к этому списку и свою драгоценную фляжку. Дать кому-то приложиться к ее горлышку, все равно что позволить поцеловать свою девушку. А налить из бутылки – пожалуйста, если, конечно, есть желание угощать.
Парень подошел ко мне, выпростав из-под накинутого одеяла руку, потянулся к бутылке.
– Из горла нельзя, – покачал я головой. – Стакан давай. Или кружку.
Он кивнул, полез под нары за своей сумкой, достал оттуда пластиковую кружку, снова потянулся к источнику жидкого тепла. Но я увел от него бутылку.
– Незнакомым не наливаю.
– Э-э… Валера я…
– Платон.
Щедрой рукой я отмерил в кружку граммов сто коньяка, на этом угощение закончилось.
– Ну, за знакомство!
Валера поднял кружку, рассчитывая, что я чокнусь с ним фляжкой, но я не откликнулся на его призыв.
– Спасибо, я уже выпил.
– Ну, еще пару глотков.
– Я человек непьющий, – совершенно серьезно сказал я.
– Да?! – вытаращился на меня парень.
Похоже, он снова захотел спросить у меня про сорок первый год или что-то в этом роде.
– Я выпиваю только в одиночестве. И только по мере надобности.
– Но в одиночку пьют…
– Отстань, – перебил я Валеру и, отмахнувшись, повернулся к нему спиной.
Одеяло подо мной, но лень подниматься, чтобы залезть под него. К тому же коньяк мало-мало согревал. И еще действовала методика, которой научили меня еще в армии. О ней-то я и хотел рассказать Валере, но все испортил его дурацкий вопрос. А способ согреться простой – расслабляешь тело и внушаешь себе, что в груди, как в походной печке-буржуйке, пышет огонь. В стужу эта методика, конечно, не сработает, но в такой прохладе, как сейчас, вполне может помочь даже новичку.
Как это ни смешно, но я действительно причислял себя к непьющим. Ведь я избегал застолий, где легко можно было потерять чувство меры и набраться до икоты. Мой тезка Платон советовал пьяным людям смотреться в зеркало, чтобы отвратиться от своего безобразия. В сущности, именно так я и поступал, контролируя себя. И следил за собой, чтобы легкий запах перегара от меня не вызвал в людях отвратительных ассоциаций. И стрижка у меня модная, и волосы я содержу в чистоте, по мере возможности укладываю феном. Мне уже тридцать четыре года, но на лбу ни одной морщинки и под глазами никаких мешков. Волосы не осветляю, смягчающими кремами для лица не пользуюсь, ресницы не выщипываю и не подкрашиваю, бесцветный маникюр не для меня – но все равно, если верить Оксане, выгляжу вполне ухоженно. И отнюдь не женоподобно, в отличие от новомодных метросексуалов, тьфу на них. Если кто-то с этим не согласен, я могу доказать. Только не советую со мной спорить, а то ведь и под мухой мои кулаки могут сорваться с привязи…
Чем больше я согревался, тем сильней одолевала меня дрема. Я засыпал, представляя, что скоро трехдневный срок моего пребывания здесь закончится и я смогу провести две недели в обществе своей дочери, в доме, где она жила со своим отчимом. У Кости – гостиницы, казино, рестораны, на этом он и зарабатывал свои миллионы. Дом у него большой, в стиле классического помещичьего особняка с колонами и флигелями, посреди сосновой рощи, на берегу тихого озера. Воздух там и вкусный, и целебный. А еще есть сауна с крытым бассейном. В общем, отдохнуть там можно было как в лучшем санатории. И на теплое море потом ехать вовсе не обязательно – сразу можно выйти на работу. Если она сама не выйдет на меня.
Я уже почти заснул, когда вдруг услышал знакомый громкий голос. К нам обращался тот самый офицер, что вышел встречать нас в переходном шлюзе. Тогда он рассказывал нам про радиацию, а сейчас приглашал на обед. Приятная новость, но вовсе не удивительная, а изумило меня то, что «советский капитан» Болгаров звал нас в общую столовую с экрана включившегося вдруг телевизора, который, оказывается, был составной частью действующей здесь системы оповещения. Неплохо, кстати говоря, придумано.
Сначала с лица офицера сошла дежурно-дружелюбная улыбка, а затем исчез и он сам. На экране телевизора его сменило известное лицо ведущего «Других новостей», который с фирменной своей улыбкой рассказывал что-то про метро. Я прислушался. А еще пришлось всматриваться в экран, потому что качество изображения было, мягко говоря, неважное.
– Станция «Волоколамская» построена в одна тысяча девятьсот семьдесят пятом году; это единственная
