В купе, кроме них, ехала ничем не примечательная женщина средних лет, ей тоже из вежливости предлагали, но она компанию не поддержала, напротив – под каким-то предлогом вышла в коридор. Четвертая полка вообще пустовала. Но им и вдвоем было хорошо.
– Открывай! – Бабочкин кивнул на запечатанную бутылку.
– Может, на завтра оставим?
– Завтра другую купим! – залихватски подмигнул сержант, и старший сержант с ним согласился, хотя на гроши командированных и скудные заначки в дальней дороге дай Бог просто свести концы с концами, а уж пить по две бутылки водки в день совершенно нереально. Впрочем, сейчас они не оценивали реальностей окружающей обстановки. События катились по традиционным для таких ситуаций рельсам, прямиком к трагической развязке.
Как ни банально это звучит, но факт: водка, разгильдяйство и неосмотрительность дали толчок последующим событиям, искалечили судьбы сержантов, испортили карьеры их многочисленного начальства, привели к смерти одного и инвалидности другого работника вагона-ресторана, породили трехтомное уголовное дело и противоречивые судебные решения.
Но в силу причудливого стечения обстоятельств последовавшее за «распитием» ЧП помогло раскрыть опасную банду и спасти жизни десятка офицеров милицейского спецназа. Вряд ли это можно поставить в заслугу сержантам, скорей капризу судьбы, наугад выбрасывающей свои непредсказуемые кости.
– Схожу за пивом, – поднялся Бабочкин. Мелкого телосложения, с мелкими чертами лица, он допускал очередную ошибку, отправляясь нетрезвым на поиски приключений в ночном поезде.
В грохочущем тамбуре курил сутулый, с резким профилем человек. Бабочкин остановился. Незнакомец казался на кого-то похожим.
– Гражданин! – сержанту казалось, что голос звучит уверенно и властно. На самом деле это было не так. Но официальный тон и казенное обращение подействовали. Человек мгновенно развернулся, в прищуренных жгуче-черных глазах полыхнула такая злоба, что Бабочкин чуть не попятился. «Титков, – промелькнуло в затуманенном мозгу. – Сбежал, гад!»
Титков был очень опасен, и, хотя, даже сбежав, он никак не мог оказаться в этом поезде, у сержанта все сжалось внутри.
– Милиция, сержант Бабочкин! – магическая формула представления всегда служила спасательным кругом в любой ситуации, но в последние годы эффект ее здорово уменьшился, также, как и красного удостоверения, которое сержант автоматически извлек из нагрудного кармана видавшего виды пиджачка.
– Попрошу предъявить документы!
Брызнув искрами, сигарета врезалась в железный пол. Если перед ним стоял и не Титков, то не менее опасный зверь – милиционер почувствовал, что сейчас его разорвут на куски вместе с некогда грозным удостоверением. Но ничего подобного не произошло.
– Что я такого сделал, почему документы? – обиженно произнес человек.
– Смотрите, пожалуйста, если надо!
Смиренность тона не соответствовала исходящей от незнакомца волне тяжелой смертельной ненависти, которую листающий паспорт Бабочкин ощущал каждым сантиметром своего тела. Паспорт был в порядке.
– Откуда и куда едете? – привычно спросил он, хотя уже и не был рад тому, что ввязался в эту проверку.
– Из Кисловодска. В санатории был. Могу путевку показать, – спокойно ответил проверяемый. – Теперь домой, в Тиходонск.
Все правильно, вот штамп прописки... Бабочкин вернул документ.
– Счастливо доехать!
– Спасибо, – человек улыбнулся одними губами. Волна ненависти пошла на убыль.
«Боятся власти-то», – с удовлетворением подумал сержант, хотя глубоко внутри шевелилось понимание того, что никакого страха проверяемый не выказал и что покорность его была притворной.
В следующем вагоне навстречу попался коллега из патруля сопровождения. Форменная куртка расстегнута, галстук болтается на заколке, в ладони – добрая жменя семечек. Он придирчиво осмотрел невзрачную фигуру спецконвоира, принюхался.
– Чего шляешься пьяным? Иди ложись спать!
Минуту назад Бабочкин хотел отрекомендоваться, спросить про обстановку в поезде, сообщить, что тоже поддерживает порядок и проверяет подозрительных типов, но грубый тон и явное недружелюбие патрульного задели за живое, поэтому он, стиснув зубы, обиженно протиснулся между любителем семечек и твердой стенкой купе.
В вагоне-ресторане посетителей уже не было, сухая, как вобла, официантка собирала грязную посуду, за буфетной стойкой считал выручку здоровенный молодой парень в тельняшке, как потом выяснилось – шеф-повар. От него исходил явственный запах спиртного.
– Чего надо? – буркнул он, смазав сержанта презрительным, сверху вниз, взглядом.
– Пива. Пару бутылок, – Бабочкин пожалел, что он не в форменной одежде – тогда бы этот наглец разговаривал более почтительно.
– Нету пива. Такие же алкаши, как ты, все выжрали...
Парень перехватил пачку купюр резинкой, небрежно бросил деньги в ящик и ухмыльнулся.
– Сам ты алкаш! – раздраженно бросил Бабочкин, совершив свою последнюю, роковую, ошибку.
Полосатая рука резко распрямилась, мосластый кулак смачно впечатался в лицо сержанта. Из носа
