они, почти под боком. Но там на посту запросто может никого не оказаться: если не ждут патрульных или ремонтников с обхода стены, караульных с подвала снимают. Тогда ни в жисть не достучаться. И что делать? Скрепя сердце решил идти к западным: и ближе, и до Яна Карловича рукой подать. А не получится — не так уж много времени потеряю.
Настороженно косясь на сторожевые вышки и узкие щели огневых позиций, я повернул на север. Как бы не пальнули сгоряча. С гарнизонных станется.
Спуск в подземный переход за прошедшее с моего последнего сюда визита время ничуть не изменился. Только покрывавший ступени снег растаял, и наледь внизу оказалась скрыта под неглубокой лужей. И так промокшие ботинки суше от этого не стали. Впервые с момента пробуждения мне почудилось что-то отдаленно напоминающее холод. Начал оттаивать? Подошва ботинка проскользнула на обледенелом полу, и только бешено замахав руками, удалось удержать равновесие и не рухнуть навзничь в холодную воду. Твою мать! Так и убиться недолго.
Освещение в переходе не включили и вперед пришлось пробираться в полной темноте. К счастью, панель домофона была едва заметно подсвечена — там питание не отрубили. Ну-ну, глядишь, чего и выгорит. И какой, интересно, пароль?
Я набрал три тройки, но в ответ раздался лишь короткий электронный писк, а цифры мигнули и потухли. Сменили? А если так: палец остановился на семерке и три раза подряд нажал кнопку. Раздался длинный гудок. Ништяк. Есть кто на посту, нет?
— Кто? — захрипел динамик на седьмом гудке.
— Конь в пальто, открывайте, короче, — рявкнул я, целиком положившись на удачу. Запустят?
— Повторяю вопрос: кто там приперся такой умный? — не купился караульный на любимую присказку Креста.
— Лед это, Патруль, — вздохнул я, предчувствуя новые приключения на свою пятую точку. — Ну чё, открывать будем, нет?
— Заходи, — как-то озадаченно отозвался караульный. Домофон щелкнул и потух, а перегораживавший проход люк с лязгом сдвинулся немного в сторону. Не теряя времени, я проскользнул внутрь. Стальная перегородка незамедлительно захлопнулась у меня за спиной. Ничего интересного в темной камере не появилось. Все те же расписанные рунами стены, все тот же заляпанный грязью пол с пентаграммой. А может, пентаграмма и руны никакой смысловой нагрузки и не несут вовсе? Запросто от скуки какой-нибудь патрульный намалевать мог. От скуки и не такое нарисуешь.
Минуты ожидания тянулись мучительно долго. Через некоторое время я забеспокоился всерьез: стандартная проверка занимает ровно пять минут. Не больше и не меньше. А меня здесь уже минут пятнадцать мурыжат. Что происходит? Несколько раз со всей мочи пнув по стене, я пошевелил отбитыми пальцами и зло выругался. Забыли они обо мне, что ли? Или меня в какой-нибудь черный список внесли, и сейчас сюда группа захвата подтягивается?
Проторчать в тесной холодной клетушке пришлось еще минут десять, не меньше. А когда люк шлюза резко распахнулся и внутрь хлынул ослепительный свет галогенных ламп, единственное, что осталось сделать, — зажмуриться и прикрыть глаза рукой.
— На выход! Оружие на пол, руки за голову, — скомандовал невидимый из-за ослепительного света караульный.
— Какого хрена? — пытаясь проморгать слезящиеся глаза, прошипел я. Но выходить не стал. Выйдешь — пока разберутся, по почкам всяко надавать успеют. Понятно, что у гарнизонных других развлечений нет, но не за мой же счет!
— Оружие на пол, — снова прорычал караульный. Ишь, какой настойчивый.
— Да нету у меня оружия, нету! — психанув, заорал я в ответ. Ослепленные глаза к яркому свету еще не привыкли, и разглядеть получилось только смутные силуэты людей.
— Ну ты…
— Вадим, подожди. Биометрические параметры в норме? — спросил кто-то, стоявший в дальнем углу. Голос знакомый. Петрович, что ли?
— Да, но в списках…
— Лед, выходи, — не стал слушать дальше Смирнов. Хоть один нормальный человек в Гарнизоне есть. Остальные только и горазды, что орать да оружием махать.
Я медленно вышел из шлюза и осмотрел набившийся в небольшую комнату народ. Трое гарнизонных целились в меня из автоматов, и мое искривленное изображение отражалось на зеркальных забралах их шлемов. Прикомандированный к Гарнизону колдун, прищурившись, задумчиво перекатывал в правой ладони потемневшие от пота дубовые шарики, напитанные какими-то смертоносными заклинаниями. Смирнов стоял в дальнем углу и бросаться ко мне с объятиями вовсе не собирался.
— Петрович, ну чего ты лезешь? Тебя зачем вообще позвали? — Незамеченный мной начальник караула убрал наган в кобуру и убавил мощность бьющих в лицо ламп. — Опознал и иди отсюда. А мне допрос провести надо.
— Вот как. Приди еще ко мне за патронами, — хмыкнул Смирнов и взялся за дверную ручку.
— Да ладно, чего ты, в самом деле? — Начальник караула понял, что перегнул палку. — У меня инструкции…
— У меня тоже… инструкции. — Петрович открыл дверь. — А еще учет и контроль.
— Да забирай ты его, — плюнул караульный. — Забирай, но под персональную ответственность.
— Лед, пошли. — Смирнов кивнул на дверь и повел меня в свою бендежку.
Присев на ящик с пулеметными цинками, он пошарил под столом и достал початую бутылку водки. Я уселся на табуретку. Все так же молча Петрович разлил водку и передвинул один из граненых стаканов мне. Выпили не чокаясь. Теплая водка ухнула вниз по пищеводу, потом рванулась обратно, но привычка взяла верх и сорокаградусная отрава осталась в желудке. Ну-с, с возвращеньицем.
— Где пропадал? — Смирнов с сожалением убрал под стол пустую бутылку.
— А-а-а, даже не спрашивай. — Я проводил взглядом бутылку и махнул рукой.
— И как оно там? — одернул Петрович новенькую камуфляжную куртку, которую еще не успел заляпать машинным маслом.
— Хреново, — не совсем понял я вопрос, но, думаю, ответил чистую правду.
— Значит, как у нас. — Начальник арсенала сначала задумчиво посмотрел на ходики с кукушкой, потом под стол.
— У вас здесь чего новенького? — решил разведать обстановку я.
— У нас столько нового, что до конца дня можно сидеть и удивляться. — Смирнов покачал головой и поднялся с ящика. — Ты забегай вечерком — посидим, поговорим. А сейчас, извини, выстрелы к гранатометам подвезти должны.
— Зайду, конечно, — вслед за хозяином поднялся и я. — Меня искал кто?
— Искать не искали. — Смирнов внимательно посмотрел на меня, словно решая, есть ли в вопросе двойное дно. — Говорили, ты в Северореченск с караваном ушел.
— Понятно. — Я попрощался с Петровичем и выскочил из бендежки, пока не начались совершенно излишние сейчас вопросы. — Зайду еще.
От выпитой водки в желудке начало разгораться пламя, и только тут я понял, насколько голоден. Быка бы съел. Или поросенка. А лучше двух. Решив не заглядывать в оружейную — по-любому, мой шкафчик уже выпотрошили, — вышел к проходной и, разругавшись с не желавшим выпускать меня без пропуска сержантом, поднялся наверх.
Снегу в Форте осталось не сказать чтобы больше, чем за городскими стенами, но не до конца стаявшие грязные сугробы еще таились в тени домов. Тротуары — там, где заканчивался гравий и асфальт, — походили на непроходимые болотные топи. Нисколько по этому поводу не беспокоясь — ботинки и штаны по колено уже покрывала настоящая корка грязи, и сильнее заляпать их было просто невозможно, — я направился к видневшейся неподалеку бежевой двухэтажке. К моему удивлению, медные буквы вывески оказались тусклыми и давно нечищенными, а штукатурка в нескольких местах лопнула и обнажила серую грунтовку. Чего это Ян за домом следить перестал? Странно.
Я нерешительно приоткрыл дверь и бочком протиснулся внутрь. Извазюкаю ведь все! Об расстеленную у порога тряпку ботинки не очень-то и почистишь. И пол, как назло, недавно вымыт. Полок и стеллажей в
