– Я попрошу вас помочь мне достать из подземного колодца кое-какие бумаги.
– Не понимаю.
– Здесь, на острове, в пещере, есть глубокий колодец или что-то в этом роде. И я… Словом, в него упали очень важные для меня документы. Помогите мне достать их. Вам с вашими матросами не составит это никакого труда. А я заплачу за это. Хорошо заплачу!
– Вы говорите, что заплатите за это три тысячи долларов?…
– Да!
– Что ж, давайте эти три тысячи долларов, посмотрим…
– Я рад бы дать их, но… Сейчас я объясню все. Упавшие документы – это завещание, по которому по приезде в Штаты я получу очень крупное состояние. И если вы достанете его, то сразу, как только я вступлю во владение наследством, я разыщу вас и…
– Фью-ю! – присвистнул офицер. – Если я достану, если вы получите, если разыщите меня… Не слишком ли много «если»?
– Но клянусь…
– Чем?
– Как чем?
– Я спрашиваю, чем клянетесь? Чести у вас, как я понял, нет. Денег – тоже.
– Вы шутите, г-н лейтенант…
– Нет, не шучу. И вообще, хватит этой болтовни! Прошу всех в шлюпку!
Эвелина поспешно сбежала к воде и, прыгнув в шлюпку, устроилась на корме. Денис помог переправиться Норме и остановился у самой кромки берега, мысленно прикидывая, как быстро погружается остров. И лишь Курт продолжал вертеться возле офицера.
– Г-н лейтенант, ну что вам стоит приказать одному из матросов спуститься в колодец? Говорю вам, это совсем недалеко. Фонари, я вижу, у вас есть…
– Послушайте, вы мне просто надоели!
– Г-н лейтенант, я готов заплатить десять тысяч!
– Прошу вас немедленно пройти в шлюпку!
– Двадцать тысяч! Г-н лейтенант, двадцать тысяч!
– Мне что, применить силу? Вы не видите, уже почти ночь! И прилив начинается.
– Здесь не бывает приливов, г-н лейтенант.
– Что вы морочите мне голову? Разве я не вижу, что вода поднялась уже метра на полтора.
– Больше чем на два, г-н лейтенант, – подал голос Денис. – И это очень опасно. Надо как можно быстрее отчаливать.
– А ты… Ты… – рванулся к нему Курт. – Г-н лейтенант, я не все вам сказал. Этот русский обманывает вас. Женщина, которую он выдает за свою жену, вовсе не его жена. Она живет здесь, на острове, уже много лет и…
– По-о-озвольте! Вы без конца твердили, что высадились на остров первым.
– Да, это так. Впрочем, теперь это не имеет значения. Главное, что он обманывает вас. Поверьте, женщина, которая…
– И вам не надоело слушать этого неврастеника, г-н лейтенант? – перебила немца Эвелина. – Он явно помешан.
– Кто помешан? – бросился к ней Курт, едва не сбив с ног Дениса. – Это ты истеричная потаскуха…
Договорить он не успел. Журналистка, как разъяренная пантера, молнией перелетела через борт шлюпки, и голова немца задергалась из стороны в сторону от града пощечин.
– Вот! Вот тебе, немецкий ублюдок! За все! Все! Все!
Немец попятился назад, но запнулся о камень и, взмахнув руками, рухнул на груду слежавшейся золы.
– Ну, это тебе так не пройдет! – взревел он, чихая и отплевываясь.- Ты думаешь, я позволю, чтобы какая-то…
– Какая-то… – не дала ему договорить журналистка. – Я гражданка Соединенных Штатов. И здесь, на этой шлюпке, я уже дома, под защитой своего флага! А твое место на электрическом стуле! Свяжите его, г-н лейтенант, наденьте на него наручники! Только так и можно допустить его на землю нашей родины. Это фашист, преступник, дважды убийца!
– Заткнись, ведьма! Плевал я на твой флаг!
– Что-о! – вскричал офицер, выхватывая револьвер. – На что наплевал? На флаг Соединенных Штатов?! А ну, в шлюпку! И на дно! На дно, вниз лицом! Живо!
– Будьте вы все прокляты! – прохрипел немец, забираясь в шлюпку, где два дюжих матроса уложили его спиной кверху. Журналистка, пошатываясь, прошла на свое место. Лицо у нее горело. Ее била нервная дрожь.
Денис тронул Эвелину за руку.
– Успокойтесь. Это последняя неприятность в ваших злоключениях.
– Если бы последняя! Крымов, Крымов! Ведь вы с Нормой скоро действительно будете совсем в другом мире, а я… – она вдруг судорожно всхлипнула и закрыла лицо руками, стараясь унять душившие ее рыдания.
Норма подсела к ней ближе и обняла за плечи.
– Не плачьте, мисс Эвелина. Мы оба, и Денис и я, желаем вам только счастья.
– Боже, миссис Норма, а я-то… Я когда-то…
– Мало ли что было когда-то! Все осталось в прошлом. Так же, как этот остров. Видите, он уже почти скрылся в сумерках.
– И больше его не увидит никто и никогда, – прошептал Денис.
– Значит, вы все-таки… Значит, этот подъем воды… – догадалась Эвелина.
Денис прижал палец к губам.
– Легенда должна остаться легендой.
Между тем, на океан опустилась ночь. В сплошной темноте, лишь при свете бортовых огней, шлюпка причалила к стальной громаде. Все поднялись на борт корабля, представились командиру, устроились в каютах. А когда на следующее утро, едва взошло солнце, Денис вышел на палубу, океан был пуст. Лишь зеленоватые волны катились от горизонта к горизонту.
Через несколько минут к Денису подошло несколько офицеров.
– Г-н Крымов, – обратился к нему вчерашний знакомый лейтенант. – Где же остров?
– Так это был необыкновенный остров, разве вы не знали?
– Знали. Ваш немец все расписал нам. Затем и пришли сюда. Но кто мог подумать, что этот чертов остров движется со скоростью торпеды. Всего шесть часов прошло с тех пор, как я забрал вас на корабль. С рассвета должно было начаться десантирование. И вот – пожалуйста… Полчаса назад командир вызвал авиацию. Самолеты прочесали океан в радиусе нескольких десятков миль, и – ничего!
– Н-да… – подал голос подошедший старик-боцман. – Недаром говорили, остров-призрак. Призрак он и есть!
– Это вы бросьте! – возразил один из офицеров. – Остров-призрак! Вот люди, которые жили на нем. И все мы видели его вчера, как на ладони.
– И раньше, говорят, и видели его, и чалились к нему, и высаживались ненароком. Но чтоб заарканить его – этому он не дастся никогда. Это все равно, что поймать «Летучего голландца».
– Ну, а что вы думаете, м-р Крымов?
– Трудно сказать что-либо определенное. У меня есть кое-какие соображения. Я, сколько мог, изучил остров. Но многое еще надо осмыслить, проверить, посчитать. Нужны серьезные исследования, эксперименты. Этим я и займусь теперь.
– Легенда осталась легендой! – весело резюмировала подошедшая Эвелина.
– Легенда вещь хорошая, дорогая леди, – возразил лейтенант. – А что будет докладывать наш командир?
– Сошлется на знаменитый Бермудский треугольник, – рассмеялась журналистка. – Ведь мы почти в нем, как мне сказали.
– Вы все шутите, мисс Эвелина. Впрочем, почему бы вам и не шутить. До свидания, господа! Надеюсь увидеть вас, мисс Эвелина, у нас в кают- компании.
– Не раньше, чем сменю свой туалет, – кокетливо улыбнулась журналистка.
Офицеры откланялись. Эвелина взяла Дениса под руку.
– Я хотела бы от всей души еще раз сказать вам самое большое спасибо, Крымов.
– Да что там, мисс Эвелина! За что?
– За все-все! И потом, я должна рассказать вам… Должна объяснить мотивы кое-каких своих поступков. Дело в том, что Курт… Я понимаю, вам неприятно даже упоминание о нем, и все-таки… Я не хочу, чтобы вы обо мне плохо думали. Так вот, с Куртом я познакомилась еще в Европе, месяца за два до отплытия в Америку, и вначале он показался мне неплохим парнем. Во всяком случае, его внешность, манеры… Словом, я ничего не имела против, чтобы время от времени встречаться с ним. Но однажды вечером…
Журналистка перевела дыхание.
– Мы много выпили в тот раз, разоткровенничались сверх меры, и он открыл мне ужасную тайну. Оказывается, он совсем не Курт Томпсон, за которого выдает себя. Нет, это еще не самое страшное. Мало ли на свете самозванцев. Но он убил Курта Томпсона, чтобы завладеть его бумагами, и сделал это так ловко, что остался вне всякого подозрения.
– Значит, наш «Курт» не имеет никакого отношения к Джорджу Томпсону?
– Нет, это тоже незаконный сын Джорджа Томпсона. Их у него, должно быть, немало. Но все состояние он завещал почему-то Курту, настоящему Курту. Так что наш «Курт» вроде бы имел даже какое-то моральное право быть обиженным.
– И отреагировал на это единственно приемлемым для него способом?
– Да, – журналистка с минуту помолчала. – До сих пор не могу понять, что заставило его раскрыться предо мной. Казалось, в нем что-то прорвалось, и он рассказал обо всем с такими подробностями, будто хотел отряхнуть с себя душивший его кошмар. Впрочем, все это дошло до моего сознания лишь на другой день. Только тем утром, проснувшись с головной болью, я ощутила всю тяжесть, какая легла мне на плечи. У меня было такое чувство, будто я сорвалась со
