— Карен работала или только хотела стать актрисой? — спросил я.
— Немного снималась, и еще несколько раз ее приглашали в массовку. Это когда им нужно, чтобы на заднем плане появлялось хорошенькое личико.
— А куда отправляют гонорары?
— Ей начислено четыреста шестьдесят восемь долларов и семьдесят два цента за съемки в «Адаме двенадцать». Но никто не знает, куда их отправить.
Лицо Питера вдруг просветлело. Он снова подошел к автомату, треснул по нему локтем, получил «Алмонд джой» и бросил очередную обертку на пол.
— О, я это помню. Я поехал с Карен, чтобы попытаться уговорить продюсера разрешить мне снять один эпизод. Но тот даже слушать меня не стал. Дерьмо телевизионное. Вонючий продюсер дурацких сериалов заявил мне, что я не подхожу для «Адама двенадцать». Сказал, что они делают «стильные» вещи. Боже мой, я не вспоминал о нем много лет.
У меня сложилось впечатление, что, вспоминая какие-то эпизоды из своей жизни, Питер мог привязать их к Карен. Только так, а не иначе.
Вернулась Дани с толстым типом в вязанном из разноцветной шерсти свитере.
— Это Лонгстон. Мой оператор. Мне нужно обсудить с ним проход камеры по декорациям, изображающим пирамиды. Вы хотите еще что-нибудь про меня знать?
— Карен. Мы говорили про Карен.
У Питера сделался недовольный вид.
— Я именно это и имел в виду. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь. Вам достаточно лишь назвать мое имя. В этом городе это все равно что сказать: «Сезам, откройся».
— Али-Баба.
— Точно, — улыбнулся он. — Совсем как Али-Баба.
Питер подошел к Лонгстону.
— Ну? — спросила Пэт.
Я покачал головой:
— Он про себя знает, а вот про нее нет. Как долго они были женаты?
— Четырнадцать месяцев.
Я снова покачал головой. В моем деле это приходится делать очень часто.
Мы с Пэт прошли мимо электрических кабелей, потом между декорациями и направились к большой двери. Мы уже почти к ней подошли, когда Питер Алан Нельсен завопил:
— Эй, Коул!
Я обернулся. Питер забрался на один из подвесных мостиков и радостно мне улыбался. Рядом с ним стояли Дани, толстяк Лонгстон и еще несколько человек, скорее всего строителей.
— Я рад, что ты на меня работаешь, — сказал он. — Мне нравится твой стиль. — Он швырнул вниз батончик «Марс» — наверное, под потолком имелся еще один автомат. — Я и ты, — добавил он, — мне кажется, мы из одного теста. Люблю таких.
Я хотел было сорвать бумажку с «Марса» и бросить на пол, но решил, что это будет мелко, а потому откусил большой кусок прямо с оберткой.
Питер еще шире заулыбался и крикнул:
— Да ты дикарь, приятель.
Пэт Кайл только покачала головой.
Мы прошли в большую дверь и оказались на улице, где светило солнце. У обертки оказался отвратительный вкус. Если Дэрил Ханна меня видела, то, надеюсь, осталась под большим впечатлением.
Глава 4
Мы с Пэт Кайл вернулись в офисы «Кэпстоун», где кто-то уже успел установить видеомагнитофон «Сони бетамакс» и положить на стол несколько желтых полицейских блокнотов и карандаши, чтобы делать записи. В конверте, закрепленном скотчем на видеомагнитофоне, я нашел чек на четыре тысячи долларов. На боковом столике стояли кофейник со свежим кофе и поднос с булочками, сливочным сыром, копченой лососиной, нарезанными помидорами и красным луком.
— Компания нужна? — спросила Пэт.
— Конечно.
Пэт включила видеомагнитофон, вставила кассету, и перед нами предстала девятнадцатилетняя Карен Шипли, которая вошла в пустую комнату и остановилась около табуретки. На сей раз она не стала изображать из себя официантку. На эти пробы она надела выцветшие джинсы, прозрачную белую кофточку и красные сапоги. У нее был великолепный загар, и она производила впечатление человека, который много времени проводит на свежем воздухе. Каштановые волосы были коротко подстрижены и пушистым облаком обрамляли лицо. Глаза у нее оказались карими. И никакой косметики.
Карен посмотрела на кого-то за камерой и сказала:
— Что я должна сделать?
У телевизора был какой-то металлический, неживой звук, и все равно мне понравился ее голос — легкий и какой-то девчоночий. Она захихикала.
С той стороны, куда она смотрела, послышался голос Питера Алана Нельсена.
— Покажи нам спину, потом правый бок и левый. И постарайся не хихикать.
Карен повернулась левым боком, потом спиной, затем правым боком. Проделывая все это, она без умолку болтала, раскачивалась, подпрыгивала на месте и извивалась. Так обычно ведут себя пятнадцатилетние девчонки, когда изображают взрослых людей.
— Вот мой левый бок, а это моя спина. А теперь правый бок. — И она захихикала: — Хи-хи-хи.
— Господи! — пробормотала Пэт Кайл.
— Похоже, ее талант тебя не впечатляет.
Пэт сочувственно улыбнулась:
— Я каждую неделю получаю такие пленки. Молодые женщины и мужчины приходят ко мне в офис, чтобы что-нибудь сыграть или прочитать. И им так отчаянно хочется понравиться, что это написано на их лицах, но они не лучше той девушки, которую ты только что увидел, и никогда не будут лучше.
— Иными словами, ты подозреваешь, что она не стала актрисой и работает где-то в другой области?
Пэт пожала плечами, словно хотела сказать: надеюсь, что нет.
Картинка неожиданно изменилась, и мы увидели лицо Карен крупным планом. Вблизи сразу становилось понятно, что у нее совсем нет ни характера, ни силы воли. Она рассказывала о себе и пыталась быть серьезной.
— …мне кажется, моя сильная сторона — это комедия, но я могу играть и в драме. Думаю, из меня получится действительно хорошая инженю.
Голос Питера резко прервал ее рассказ.
— Ты говоришь совсем как придурок из пивной — «действительно хорошая инженю». Если ты инженю, так и говори. Скажи: «Я великолепная инженю».
У Карен сделалось несчастное лицо, и она умоляюще спросила:
— О, Питер, я, что ли, взаправду должна?
Обращаясь к Питеру, она отворачивалась от камеры, а когда играла, смотрела прямо в нее.
— Какого хрена я тут трачу свое драгоценное время? — взорвался Питер.
Карен сделалась еще несчастнее, затем улыбнулась, посмотрела в камеру, напустила на себя серьезный вид, произнесла требуемые слова — и захихикала.
Дальше было то же самое, все эпизоды оказались совершенно одинаковыми. Как правило, это были фрагменты — пять секунд одного, восемь секунд другого, — и многие повторялись. Питер задавал вопрос или говорил, что она должна сделать. Карен отвечала или делала. Она была такой наивной, такой
