Бог?! Не может, не должен любить! Или – нет Бога? Есть! Есть Бог! И Он уничтожит Зверя… Но прежде я должна умереть. Прежде нужна моя жертва! Зверь думает, что он – бессмертный, но я утоплю его в своей крови…»
Ким разбудил Пака. Не говоря ни слова, Пак посмотрел на часы, поднеся их к полоске сизого рассвета, пробивавшегося сквозь щель входной двери.
В руках у Кима была монтировка. Пак извлек откуда-то из-под гнилых досок клещи. Вдвоем они принялись колдовать над толстыми гвоздями, забитыми снаружи в стену и крепящими дужку висячего замка. Разогнув гвозди, они, попеременно упираясь клещами в острие каждого гвоздя, выдавили их наружу. Корейцы старались все делать бесшумно, но сухое дерево скрипело, нарушая чуткую предрассветную тишину.
Им следовало поторопиться.
Охрана третьего общежития вот-вот должна была приступить к традиционному чаепитию, и у косых оставалось всего десять-пятнадцать минут.
Гвозди один за другим упали на землю. Тяжелый замок соскочил с привычного места и, лязгнув, повис на стальной петле.
Дверь со скрипом отворилась… и корейцы замерли.
Перед ними стояла женщина и со странной улыбкой смотрела на них. Ким выхватил из-под ремня заточку и приставил ее к горлу женщины. Даже не пытаясь защищаться, она засмеялась.
– Это Черная Пантера, – тихо сказал Пак и положил свою ладонь на плечо товарища.
– Ну, что же ты медлишь? – как-то обиженно спросила Вероника Николаевна. – Я не закричу!
Ким медленно отнял заточку от горла женщины и опустил глаза. Он не хотел ее убивать. Ким чувствовал ее состояние и почему-то был уверен в том, что она сейчас на их стороне, что так же, как они, эта женщина рвется на свободу, рвется из своей золотой клетки. Но, в отличие от них, хочет уйти быстро – сразу и навсегда!.. Нет, они к ней не притронутся.
Пак и Ким молча обошли женщину и быстрым шагом направились к баракам.
Однако не успели они сделать и двадцати шагов, как кто-то крикнул: «Стоять!»
Из-за полуразрушенного остова старого грузовика вышел один из охранников.
– Глянь-ка, – обратился он к своему товарищу, выглянувшему следом, – косые заблудились! Вот так номер! Ребята, скоро подъем, а вы все до нар добраться не можете?
– А не те ли это косые, которых в шахте завалило? – воскликнул второй соглядатай, обрадовавшийся ночному приключению. – Вот это удача! Нам за вас теперь ящик пива полагается от начальства!
Охранники нервно захохотали, глядя на застывших от неожиданности корейцев. Несмотря на то что косые были чрезвычайно худы по сравнению с охранниками – как на подбор гренадерами, – стражи порядка все же побаивались их.
Пауза затянулась, смех охранников делался все более неестественным.
– Она проскочила в шахту! – сказал один из них, глядя вперед. – Только что!
– Ну и пусть ломает себе копыта! – огрызнулся его товарищ. – Дежурный все берет на себя!
– Это он тебе так сказал! А Блюму потом совсем другое нашепчет. Блюм нас закопает! Я побежал за ней, а ты держи этих. Положи их мордой в грязь, а то мало ли что. И свяжись с дежурным: пусть пришлет сюда патруль.
Охранник бросился к сараю и прыгнул в открытую дверь, словно надеялся схватить беглянку за щиколотку.
Женщины нигде не было видно.
Несколько секунд он метался по захламленному промасленными робами и рудными мешками помещению, хлопая дверцами шкафчиков для одежды, которыми уже давно не пользовались проходчики. Потом он замер, глядя в черноту спуска.
Ему показалось, что он слышит внизу чье-то надсадное дыхание. Сунув включенный фонарик в рот, охранник начал спускаться, обеими руками держась за стальной канат. Кое-где канат был обильно промаслен, и уже через пару минут его ладони предательски заскользили…
– А ведь вы, ребята, те самые, кого завалило, – говорил второй охранник, наставив пистолет на корейцев. – Ловко придумано! Вас ведь уже и с довольствия сняли! Перемахнули бы через колючку – и айда в тундру. И никто бы не стал искать! Но вам не повезло. Благодарите бабенку…
Корейцы молча слушали охранника, который говорил нарочито громко. Он нервничал, чувствуя приближение опасности.
Корейцы были спокойны. Словно и не верили в то, что сейчас их повезут в дежурку, где с ними поработают орлы из Службы безопасности. А потом… Потом отправят на Пионерский. Там как раз вчера рыли яму.
– Отбегались, косоглазые мои. Сейчас вызовем вам провожатых. Поедете к дежурному. Он вам раскардаш сделает: отделит мясо от костей. Отбивные любите? Или только собак драных жрете?
Не спуская глаз с корейцев, он поднес к скуле рацию.
Пак вздрогнул, и в тот же момент глаз охранника зафиксировал маленькое темное пятнышко в полуметре от себя. Сразу вслед за этим охранник почувствовал проникающий удар в шею.
Захрипев, будто хотел выплюнуть из горла внезапно возникшую там рыбью кость с бритвенными краями, охранник выронил пистолет, рацию и судорожно прижал ладони к шее. Но из-под них уже обильно пузырилась горячая пена.
Пак и Ким молча подбежали к охраннику, который, вытянувшись, бил ногами по земле. Пак не решился извлечь из горла агонизирующего свою «звезду». Он лишь поднял с земли рацию и пистолет, потом неожиданно легко потащил грузное тело к куче ржавого железа. Ким пошел назад, к сараю. Надо было упредить действия второго охранника.
– Их там нет, – сказал он, вернувшись. – Надо спрятать слиток. Русский просил положить его в красную бочку?
Пак кивнул и посмотрел на часы.
– Охрана пьет чай уже пять минут, – сказал он и быстро пошел к баракам.
Ким, сунув небольшой сверток в бочку, побежал следом.
За несколько минут они преодолели более километра и, прижимаясь к стенам соседних зданий, подобрались ко входу в Третье общежитие.
Никого из «пятнистых» на улице не было. Рядом находился домик охраны. В окнах горел свет, и были хорошо видны люди в камуфляжной форме, сидящие вокруг стола, на котором были расставлены бутылки водки, кружки и тарелки с едой. Наверняка вся охрана общежитий в этот предрассветный час находилась там.
Пак поднял с земли пластинку сланца и запустил ее в зарешеченное окно второго этажа общежития. В окне нарисовалось чье-то раскосое лицо и тут же исчезло.
Пригнувшись к земле и быстро перебирая короткими ногами, корейцы подобрались к входной двери.
Держа наготове пистолет, Пак встал сбоку, а Ким трижды стукнул в дверь. Через несколько секунд за дверью раздались неторопливые шаги, и чей-то недовольный голос проскрипел:
– Колбасы больше не дам! Отдыхайте там у себя, а ко мне не лезьте! Не злите меня!
Дверь однако открылась, и в проеме показалась раздраженная физиономия охранника, дежурившего в каптерке, где стояли мониторы, на экранах которых круглосуточно фиксировалась жизнь общежития.
– Ну, че те? – буркнул «каптенармус», удивленно вскинув брови.
Не в силах понять, каким образом этот косой оказался снаружи общежития, а не внутри, «в койке», он замер. Ким резко опустил ребро ладони на основание шеи «каптенармуса», и тот, жалобно пискнув, скользнул вниз по прямому и жилистому Киму своим дряблым животом.
Через считанные секунды из Третьего общежития вынырнуло десятка два легких стремительных теней, и они тут же потянулись в сторону гаража Промзоны.
Половина беглецов свернула в сторону наблюдательных вышек. От этой группы откололись четверо. По колено проваливаясь в сырой мох, они бежали к вертолетной площадке.
У косых был план русского. План побега с Объекта. И действовали они в строгом соответствии с ним, потому что всерьез хотели вырваться на свободу. Даже если бы всего одному из них удалось прорвать охранные кордоны и уйти от преследования, побег можно было бы признать удачным. Беглецы понимали,
