проволоки ажурными узорами, они были украшены маленькими рубинами. Медленно проплыв по воздуху, диадемы опустились на головы жеребят. «Корона!», «Корона!», «Какая корона!», «Я — принцесса!» — дети снова радостно заскакали по комнате.
— Разве принцессы так себя ведут? — притворно ужаснулась Саншайн. — Если будете прыгать и скакать, то короны придется положить на полочку. Посмотрите на тетю Тию, тетя Тия — принцесса, и она себя так не ведет! Покажите, как ходят принцессы!
Двойняшки, преисполнившись важностью, стали вышагивать, пытаясь повторить грациозную походку принцессы Селестии. Получалось не слишком похоже, зато очень забавно: головы жеребят были гордо приподняты, передние ноги ступали степенно, а вот на задние ноги внимания уже не хватало, и те слегка пританцовывали. Довершал картину без остановки виляющий хвост, и правительница Эквестрии тихонько рассмеялась, пряча мордочку в гриве.
— Позволите предложить Вам чашечку чая, — решился сказать Энди.
— Конечно, с большим удовольствием, — приняла предложение Селестия.
— Пирога, пирога с корицей не забудь, сегодня только испекла, — громким шепотом просигналила бабушка Некки.
Бугсон бросился на кухню и, поставив чайник на огонь, стал торопливо расчехлять праздничный сервиз. Накрыв на стол, он пригласил всех в гостиную.
— ... а после ярмарки пообедаем в Сахарном Уголке и пойдем на Голубые озера. Они у нас обожают купаться, — жена делилась со своей Повелительницей планами на выходные.
Селестия улыбалась, кивала, но глянув ей в глаза, Энди заметил глубоко затаенную печаль.
— Мне пора возвращаться, — произнесла принцесса, выпив чашку чая и съев кусочек пирога. — Слишком много дел дожидается моего внимания.
— Конечно, Ваше Величество, — ответила Саншайн. — На мне лежит лишь малая часть Ваших обязанностей, и я как никто понимаю насколько ценно Ваше время.
— Мне так жаль, — прошептала Селестия, тихонько вздохнув.
Энди почудилось, что в этом вздохе промелькнула нотка зависти. Но как правительница Эквестрии может завидовать им — простым пони? Ведь принцесса может получить все что угодно по малейшему своему желанию. Решив, что ему просто показалось, Бугсон с женой и бабушкой Некки склонились в прощальном поклоне.
Кивнув, Селестия вышла из гостиной, и легкий хлопок возвестил о ее исчезновении.
— Девчонки! — воскликнул отец, вытаскивая сверток. — А мы с мамой тоже приготовили для Вас подарок!
Ошалевшие от такой радости близняшки крутились около зеркала, красуясь друг перед другом. «Я — красивая?», «Нет, я — красивая!», «А я — самая красивая!» — спор чуть было не перешел в драку, к счастью, напоминание, что принцессы так себя не ведут, охладило их пыл.
— Посмотри, как диадема прекрасно дополняет наряд, — заметил Энди. — Ты рассказывала принцессе о нашем подарке?
— Нет, — покачала головой Саншайн. — Мне кажется, она обладает даром предвидения.
Правительница Эквестрии стояла на западном балконе своей резиденции и, сверяясь с таблицей, выбитой в камне много столетий тому назад, следила за закатом солнца. В отличие от рассвета, когда приходилось задавать скорость и направление движения светила, закат проходил по инерции и редко требовал вмешательства, поэтому она чуть расслабилась и задумалась о своем. Селестия была самым могущественным существом на свете, ни один пони, грифон, дракон или другое создание не могли с ней сравниться. Самая мудрая, самая красивая, грациозная, сильная и могущественная, она могла получить все, что бы ни пожелала. Почти все. Оглядываясь назад во времени, все что она могла вспомнить — это работа. Годы и тысячелетия труда, и ежедневного недосыпа. Романтичная юность с великими идеалами и мечтами о мире без бед, обид и несправедливости была отдана созданию Эквестрии. Крушение идеалов, душевные метания, когда принцесса поняла, что совершенный мир создать не получится. Приход зрелости — легкий налет цинизма и чувство юмора, помогшие смириться с естественным положением вещей. Осознание того, что следует просто делать свою работу, и не прекращать усилий в стремлении сделать мир хоть чуточку лучше. Хотя идеал и недостижим, стремиться к нему все равно необходимо.
Принцесса Луна, младшая сестра Селестии, смириться не пожелала и поддалась чарам злой силы, пообещавшей исполнение мечты. Ее планы переделать всех пони так, чтобы заставить их быть счастливыми, не нашли поддержки у старшей сестры и вызвали тот глупый бунт, когда Луна из чувства протеста отказалась заканчивать ночь. Недели тьмы и лихорадочные поиски средства переубедить сестру, не давшие результата. Осознав неизбежность конфликта, Селестии пришлось выступить против принцессы Луны. Обрушив на сестру всю силу своей магии, Селестия усыпила и спрятала ее на Селене. Чтобы заглушить душевную боль, принцесса ушла в работу настолько, чтобы не оставалось ни единой секунды на воспоминания.
Эквестрия росла и развивалась, и, даже при всем трудолюбии правительницы, успеть сделать все она уже не могла. Постепенно часть обязанностей была делегирована совету министров, другая отдана органам местного самоуправления, но времени все равно не хватало, и идея взять себе двойника показалась ей привлекательной. Саншайн вместо Селестии посещала те мероприятия, где достаточно было формально обозначить интерес высочайшей особы, вроде соревнований юных летунов в Клаудсдейле, освобождая при этом время для более важных дел.
«Если бы я только знала о побочных эффектах, — думала принцесса, машинально отмечая, что закат на полсекунды запаздывает от расчетного времени. — Может быть, я не стала бы брать двойника?» «Нет, все равно стала бы. Я ни о чем не жалею, — решила Селестия. — И я обязательно попрошу Саншайн об одной услуге...»
Край солнца скрылся за горизонтом, до подъема Селены оставалось еще 48 минут, и правительница вернулась в кабинет, где ее дожидался первый секретарь с очередной пачкой бумаг.
Глава II
Семейство Бугсонов в полном составе собралось на платформе с воздушным шаром, совершавшим рейсы до Понивиля — деревушки, расположенной неподалеку от столицы. Близняшки были при полном параде: диадемы, закрепленные на голове крошечными заколками, бархатные рукава на передних ногах и седла с сумочками, набитыми игрушками. Не в силах долго стоять на одном месте, жеребята стали носиться вокруг корзины воздушного шара.
— Это что там за вопли? — в очередной раз поинтересовалась Саншайн, когда в детских вскриках стали проскальзывать плачущие нотки.
— Ива таскает Энджелу за хвост, — проинформировал ее Энди.
— Ива! Немедленно прекрати! — погрозила мама расхулиганившейся дочке. — Энджела, иди сюда, я тебя пожалею!
Приласкав хнычущую малышку, Саншайн посадила ее себе на спину.
— Мама! Мама! Возьми меня! — запрыгала вокруг Ива, приревновав к сестре.
— Нет, маме тяжело, иди лучше к папе, он возьмет.
Подсадив Иву на спину, Энди стал ее развлекать, скача по платформе и размахивая крыльями. Тут уже приревновала Энджела и, спрыгнув с маминой спины, стала бегать за папой с требованием «взять меня». Посадив к себе и вторую дочку, он продолжил дурачиться, а Ива крепко задумалась, нахмурив лобик. «Мама может одну, а папа может двух!» — изрекла она свою мысль.
Приглашенные на праздник друзья опаздывали. До отхода оставалось всего пять минут, и Энди уже начал волноваться. «Ничего страшного, следующим рейсом прилетят», — сказала жена. Семейство направилось к корзине, где состоялся короткий спор с билетером. Дело в том, что пегасы лететь на шаре
