«ПУЛЬС СВЕТА»
БЕЗ НЕГО
Расстояние между домиками, совсем небольшое. Всего пять минут ходьбы. Катя шла нарочно медленно, не торопясь. Сумерки опускались рано, раскрашивая фиолетом округу. Недавний снег, будто разлитое молоко, пятнами застыл меж сухих кочек бурой травы, торчащей тонкими голыми стеблями. Холодный ветер порывами бросал мелкую снежную крупу, от которой кололо щёки.
Катя отворачивала лицо в сторону, прикрывая глаза. Пока одна, можно было дать волю чувствам. Глубоко вздохнув, она смахнула рукой тёплую слезинку с раскрасневшейся от ветра щеки. Было темно. Луна ещё не вышла.
Кирилла не было уже три недели. Стало грустно. Совсем тоскливо. Катя не хотела, чтобы Ирина видела, как ей тяжело. И бабушку не хотела обременять своей печалью. Как это, оказывается тяжело, когда его нет рядом. Кирилл звонил два раза. Но ему звонить, не советовал категорически. Но что скажешь по телефону?.. А ей хотелось… Хотелось многое сказать. Но когда звонил телефон и она слышала его голос, терялась. Стремительно летели секунды и не находилось ничего, кроме общих слов. Сегодня он прислал письмо. Письмо!.. А всего-то, в сорока километрах! А как будто — недосягаем!
Длинное письмо у него получилось. От теплоты его слов, размякло всё внутри и захотелось поплакать. Она оделась быстро. И сунув конверт в карман, выскочила на улицу, сказав Ирине, что сходит к бабушке и потом в дом, протопить печь.
Только теперь она поняла свою сестру, которая приехав домой, ходила с каменным лицом среди чудных красок теплого лета.
«Да… А Люське-то, ещё хуже было! И ребёнка носила под сердцем. Теперь она… Но мне-то, чего горевать?» — утешала себя Катя.
«Катюшка, милая, здравствуй!» — так он написал.
«Да если что, сяду в машину — и к нему! Всё равно увижу, если захочу!..» — бодрила себя Катя. Улыбнулась сама себе.
Вот и дом бабушкин. Зашла тихо.
— Бабушка! Кирилл письмо прислал! — первым делом заявила Катя.
— Да ну! Письмо?! — повернулась бабушка от телевизора.
Услышав Катин голос из кухни, цокая когтями, выбежал Тимка, виляя хвостом.
— Бабушка, — улыбнулась Катя, — опять ты его домой пустила…
— Скулит, озяб видно… — заботливо проговорила баба Варя, — или тебя ждёт!
— Это он Кирилла ждёт!.. — вздохнула Катя.
В ответ щенок засвистел носом.
С Катей, переехать к Ирине не захотел. Что-то не поделили с котом. Рыжий, не как не хотел разделить своё одиночество, хотя Катю принял спокойно. Но на руки не давался.
Пришлось Тимку у бабушки оставить. Зато он охотно бегал с Катей в новый дом, считая там себя полным хозяином и благоговейно засыпал у её ног, пока она топила печь, сидя на стульчике возле дверцы.
— Пойдем-ка, чаем напою, да расскажешь, что в письме… — мягко говорила баба Варя, направляясь в кухню.
— Пойдём!.. — охотно согласилась Катя, почёсывая Тимку по мохнатым ушам.
Нагревшись от горячего чая, Катя снова заторопилась. Собралась в новый дом, чтобы посидеть в одиночестве, помечтать, разглядывая как свет огня, пробиваясь через щели чугунной дверцы, рисует на стенах красные всполохи.
В доме было прохладно и сыро. Но сухие дрова, купленные в Покровском по случаю, охотно разгорались. В полной тишине уже стало слышно гудение огня. Обнюхав все углы, Тимка устроился неподалёку от топки, распластавшись на полу, спокойно закрыл глаза.
Электричества в доме не было. Катя зажгла свечку, поставив её на сиротливо стоящий посреди комнаты стол, и подошла к окну. Сиреневое небо и несколько звёзд молчаливо смотрели сверху.
«Ничего, надо привыкнуть…» — успокаивала она себя. «Летом мы снова будем вместе!» — улыбалась сама себе. «Теперь уже — навсегда!» «Навсегда!» — это слово грело душу лучше, чем огонь в печке грел озябшие пальцы. «Навсегда! Счастье — навсегда!» — шепнула в слух Катя, утирая просочившиеся слёзы.
Тимка открыл глаза и поднял одно ухо.
— Спи! — сказала Катя с улыбкой, — и чего я, в самом деле… — подумалось ей.
Днём было веселей. Помогала бабушке или Ирине, пока та была на работе. Днём ходила посмотреть на соседний участок, как проворно работают топорами двое мужиков, под руководством дядьки Василия. Строили домик на участке Олега. Дядя Василий, увидав издалека Катю, втыкал топор в свежее бревно и вытаскивал сигарету улыбаясь.
— Катерина! — всегда с улыбкой приветствовал он её.
Охотно говорил, шутил, спрашивал о делах. Дяде Василию, предстояла серьёзная работа впереди. Как закончит домик Олегу, будет собирать бригаду, чтобы построить несколько домиков для туристов.
Пока готовятся документы и рассматриваются варианты по землеотводу, дядя Василий готовился, к ответственной работе на следующее лето. Ещё бы! Иностранцы будут приезжать на отдых. Во как! Теперь они к нам! Не очень-то верилось Василию, но услышав немецкую речь из уст Томаса, он растерялся даже. Ну дела! Теперь и сына хочет из города вызвать. Интересно стало! А впереди что?
— Катерина! — снова крикнул ещё издали дядька Василий, — когда начальник приедет?
Катя улыбнулась, вспоминая. Подошла к печке, села на стульчик.
Люся недавно уехала в город. Вот-вот родит. Вот-вот должен снова приехать Антон.
— Люська! — снова улыбнулась Катя, глядя на щель в дверце. Огонь бушевал в печке оранжевым пламенем. Стало тепло от плиты.
«Люська! Люську, как подменили! Глаза так и бегают, щёки горят румянцем. И живот уж большой, а всё бегает по деревне, то в домике своём чего-то, то к Кате бежит на усадьбу или к бабушке. О чём-то долго говорит с Ириной, потом опять побежала.
Недавно мама настояла твёрдо, ехать домой. Пора уже. Уехала довольная. Катю расцеловала всю. Звонила сегодня.
Нет, Кате некогда скучать! Кто-нибудь, да появится. То Олег приедет с Машей, Егорка, непременно придёт на усадьбу, то Ленка позвонит.
Только вечером, когда стемнеет, когда подует холодный ветер с поля, пометёт позёмкой по земле, как сегодня, становится немного тоскливо.
Некому обнять, прижать к себе и сказать самые простые и тёплые слова, которые растопят стужу, рассеют грусть. Катя поёжилась. Что-то осветило стены. Белый свет забегал по комнате. Она обернулась к окну и зажмурилась от ослепительного света.
Свет фар прыгал за окнами. К дому подъезжала машина. Уже стал слышен звук мотора. Тимка вскочил с пола и урча, подбежал к двери. Свет погас, хлопнула дверь. Катя прильнула к стеклу. Рядом с липами стояла белая «Нива».
— Сашка! — улыбнулась себе Катя.
В дверь постучали.
Тимка раскатился уже не щенячьим, басовитым лаем.
— Ладно тебе! — сказала Катя ему, — свои это!..
Открыла дверь, в полутьме вошёл Сашка Севидов, щурился на свечу, улыбался.
— Привет, Кать! А мы с Ленкой — к тебе. А тебя нет нигде!
