ступени.
Но надо уметь не только слушать, но и самому передавать свои мысли и чувства. Цели этой достигает пересказ и еще больше обсуждение прочитанного. Надо при этом на этой ступени обучения главное внимание обращать на содержание, на правильную передачу мыслей и фактов, а не на форму.
Ученики сразу же, как только выучились писать слова, стремятся записывать свои мысли. Поддерживать это стремление, сделать его центром письменных работ учеников — задача учителя. Грамматика (или, вернее, правила правописания) должна проходиться в самых минимальных размерах — только постольку, поскольку она облегчает возможность сделать удобочитаемым записываемое учениками.
Диктовки, грамматические упражнения должны играть десятистепенную роль, а не центральную, как это было в большинстве случаев до сих пор. Цель занятий письмом в слабограмотной группе — научить учеников записывать все виденное и пережитое в той форме и теми словами, какими ученик привык говорить и думать.
Занятия в группе грамотных, то есть уже вполне овладевших механизмом чтения и письма, должны носить несколько иной характер. Тут надо уже обратить внимание на форму. Большинство художественных произведений и научных книг написано языком того класса, который до сих пор был монопольным обладателем всей обширной области науки и искусства. Народу путь к этим знаниям был заказан. Все богатство знаний было достоянием привилегированного, имущего класса, который ревниво оберегал эти знания от «черни». Поэтому, чтобы войти во святая святых науки и искусства, рабочему и крестьянину надо овладеть тем условным литературным языком, языком господствовавшего привилегированного класса, на котором писаны и научные и художественные книги. Одна из задач занятий в группе грамотных и заключается в том, чтобы дать ученику возможность вполне понимать литературный язык и самому владеть им. В России пропасть между «интеллигенцией» и народом была гораздо глубже, чем хотя бы в Европе, не говоря уже об Америке, поэтому там нет такой разницы в языке, каким говорит буржуазия и трудящийся класс. У нас они говорят на разных языках. Литературный язык в известной мере «иностранный» язык для ученика из народа. Только овладев вполне родным языком, можно переходить к изучению «иностранного».
При изучении литературного языка у нас в России непременным пособием должны были быть всякого рода толковые словари, пользоваться которыми надо научить учащегося. Затем надо систематически изучать чуждые народу обороты языка, образы, формы построения фраз. На этой ступени необходимо изучение синтаксиса, который даст ключ к пониманию построения сложных, запутанных фраз литературного языка, изобилующего причастиями, деепричастиями и пр. Русский язык чрезвычайно не разработан; то, что называется у нас «словесностью», охватывает далеко не полно формы языка. Колоссальная разница в этом отношении между русским и французским языками. Там каждый оборот зафиксирован, учтен самым точным образом, имеет свою историю. Наши учебники «словесности» написаны обыкновенно очень сухо, книжным языком и потому почти недоступны учащимся из народа, для которых они могли бы служить драгоценным пособием.
Конечно, задача занятий русским языком в группе грамотных не исчерпывается ознакомлением с формами литературного языка. Наряду с этим должны быть организованы занятия, помогающие ученику вообще пользоваться книгой.
Должно быть обращено внимание на изложение учениками все более обширных произведений. Сначала излагаются статьи из хрестоматии, причем обращается внимание на передачу сущности, на уменье отделять ее от формы, на уменье передавать суть дела. в сжатой форме. От чтения статей из хрестоматии переходят к чтению отдельных брошюр, которые сначала читаются совместно в классе, потом самостоятельно по указанию учителя; самостоятельно прочитанные брошюры затем излагаются в классе, причем одну и ту же брошюру прочитывают все и все следят за изложением отдельного ученика, поправляя его, делая свои замечания. В дальнейшем класс подразделяется на группы, каждой группе дается читать особая брошюра, но все даваемые на прочтение брошюры касаются одной и той же темы. Развивая работу в этом направлении, переходят к составлению небольших, несложных рефератов.
Одновременно с этой работой проделывается другая: разбираются художественные произведения, выясняется, в чем заключается художественность, разбираются литературные произведения с точки зрения художественной формы. Всю эту работу необходимо проделать, чтобы помочь ученикам и в свою речь (устную и письменную) вносить ясное, определенное содержание, придавать ей художественную форму.
Работа грамотной' группы в области русского языка очень обширна и может продолжаться не год, а, может быть, гораздо дольше. Самое важное тут — дать ученику методы работы.
История литературы не относится, собственно говоря, к области русского языка — она относится скорее к области «обществоведения». В истории литературы самое главное — показать, как отражает то или иное произведение известную историческую эпоху (по форме и содержанию). Поэтому история литературы тесно связана с историей. Это уже скорее область углубления понимания общественных отношений, а не область изучения языка.
Вопрос о преподавании русского языка в школах для взрослых только начинает разрабатываться. В этой области предстоит громадная работа.
ЛИКВИДАЦИЯ БЕЗГРАМОТНОСТИ
Ликвидировать быстро безграмотность в нашей безграмотной России, где женское население местами сплошь безграмотно да и мужского-то населения половина фамилии подписать не умеет, ликвидировать безграмотность в стране, где на некоторые губернии приходится до 300 тысяч безграмотных, при отсутствии букварей, бумаги, карандашей, перьев и пр. — разве это не утопия? Так казалось многим, но Малому Совнаркому были доставлены Главполитпросветом обширные материалы о темпе развития дела ликвидации безграмотности в целом ряде городов, и проект декрета был признан достойным внимания и утвержден[1].
Этот декрет имеет громадное значение.
Массы темны и безграмотны не потому, что им нравится быть темными и безграмотными, а потому, что до сих пор нужны были особо благоприятные условия, чтобы рабочий или крестьянин, а тем более работница или крестьянка, будучи уже взрослыми, могли обучиться грамоте. Нет никого, кто бы обучил, объяснил, растолковал, нет времени, нельзя отлучиться из дому и пр.
Вот декрет и должен поспособствовать тому, чтобы были созданы такие условия, при которых каждый желающий научиться грамоте мог бы это сделать, не употребляя для этого героических усилий, не принося тяжелых жертв.
«На что мне грамота? Знать бы рукомесло. Отец безграмотный был, а какой работник-то — все уважали. И я работать горазд, семью кормлю, а грамота — на что она?» — так говорили лет сорок- пятьдесят назад. Теперь кухарка Аннушка, только что приехавшая из деревни, отойдя от плиты, урывками, с каким-то озлоблением и отчаянием заглядывает в букварь. «Пробка деревенская, опять забыла!» — ругает она себя. Спросите её, на что ей грамота, — она сказать не сумеет, пожалуй, но желание стать грамотной охватывает все ее существо, это что-то стихийное.
Бурный поток революции снес старые устои, каждый день ломает старый быт. Жить, как отцы и деды, нельзя, надо жить по-другому. Как? Книжка поможет разобраться. Вера в книжку часто бывает безгранична. «Мы ни на чью сторону не станем, ни в какую партию не вступим, — говорили крестьяне Арзамасского уезда агитатору. — Вот выучимся грамоте — сами все прочитаем, никто нас тогда не проведет».
Иногда жажда знания принимала первое время после революции довольно неожиданные формы. Поставят солдат на постой в реальное училище, а они найдут там библиотеку и изорвут в клочки: «Коли мы безграмотны, так не доставайся никому!»
Теперь, конечно, такие случаи не повторяются. Культурно-просветительная работа в Красной Армии направила порывы красноармейцев в другое русло.
