— А что, Иван Кириллович, теперь в моде розовые чулки и золоченые кафтаны?
Беринг выводил обер-секретаря на более привычную для придворного мужа колею.
Кирилов охотно пояснил:
— Анна Иоанновна не признает темных тонов. — И расхохотался совершенно по-мужицки. — Нынче, друг мой Витус, чем попугайнее да канареечнее, тем больше угождаешь. Мне же по долгу часто надобно являться к императрице. Но — к делу. Вот твоя дорога. Вот она. — Тычет пальцем в раскрытую карту.
Беринг мысленно пробегает путь от столицы до Камчатки. Пять раз можно положить на карту ладонь, от большого пальца до указательного. Просто. А наяву? Только одного пути более года.
Вдруг он вспоминает косяки птиц, летящие на ост. Близок, видимо, американский материк. И эти сосны на воде — откуда бы? На Камчатке не растут.
— Вот куда гляди, — приказывает обер-секретарь. Кончиком пера ведет по северной береговой линии Сибири. — Тут путь надобно отыскать. Все побережье, все его якорные места ухватить единым разом — да на карту, да на карту. Дабы могли мы выходить в Тихий океан не под экватором… Вот где должен быть обозначен скипетр российский!
Беринг служил России тридцать лет. Довольно! Пора на покой. В Хорсенс.
— Не говори «нет»! — Кирилова так легко не согнуть. — Думай!
То ли впопыхах, то ли с умыслом обер-секретарь оставил карту. Беринг сворачивает ее, ставит в угол за бюро.
А любопытно знать: взошли ли в Якутии семена ржи и овса? Пустое! Право, пустое! Но каков Кирилов? Как умеет позолотить пилюлю: «Фортуну праведную ублажит твоя дерзость».
Беринг поглаживает подбородок. Сколько дней он не брился?
— Горячую воду. Пену! Бритву!
Бриться любит сам. Ополаскивает щеки душистой водой.
Его зовут ужинать. Сын, жена ждут.
— Что, что?
Слуга удаляется.
Забыты косые взгляды адмиралтейских служителей, обида. Какая Дания, какой там Хорсенс?
Он торопливо пишет:
«Предложения Витуса Беринга в Адмиралтейскую коллегию».
Итак…
«Нижайше свое мнение предлагаю».
Маршрут?
«По морскому берегу от Оби до Лены, от Лены до Колымы, от Колымы до Чукоцкого угла. Оттуда до Камчатской пристани.
Для сего исследования потребно…»
За окном — ночь. Сентябрьская ночь 1732 года.
«УЧИНИТЬ ПО СЕМУ»
Россия XVIII века не знала экспедиции, равной той, которая на сей раз поручалась Берингу. Впервые на морских судах предполагалось «идти для проведывания новых земель, лежащих между Камчаткой и Америкой», обследовать острова, прилегающие к Японии, открыть «водяной проход» всего северного побережья от Архангельска до Чукотки. Многие знаменитые ученые пожелали в составе Беринговой экспедиции отправиться в далекие края для «естественных наблюдений».
На основе предложений Беринга готовился доклад для императрицы Анны Иоанновны.
«Для подлинного известия, — говорилось в докладе, — есть ли соединение Камчатской земли с Америкой, имеются ли проходы северным морем — построить одно судно в Тобольске, два в Якутске и на них следовать определенным маршрутом. Из Лены одно судно отправить на запад к устью Енисея, а другое на восток до устья Колымы».
Северным отрядам предлагалось «чинить осмотр и опись, где имеется у берега стоячий лед, насколько он от земли простирается. Описать плавучий лед, где он есть, всегда ли бывает или его относит. Ежели найдутся места, где сильного препятствия от льдов нет, то выяснить, возможно ли там проходить судам… Узнать, где каких рек устья и какой глубины, есть ли удобные места для стоянки судов и к зимовью, под какими градусами они лежат, где есть в море углы или носы. Описать то аккуратно и на карту положить…».
Рьяными поборниками невиданной до тех пор экспедиции были обер-секретарь Сената Кирилов, президент Адмиралтейств-коллегии Головин, гидрограф Соймонов. Но среди высокопоставленных вельмож оказались и противники: экспедиция разорительна для России; в северных морских путях нет особой нужды; все это предприятие есть не что иное, как пыль в глаза Европы.
Последнее слово оставалось за государыней.
Обер-секретарь Сената Кирилов отлично знал характер императрицы. Интересы отечества не весьма сильно ее заботили. В те дни «Санкт-Петербургские ведомости» не успевали сообщать о балах, званых обедах и приемах в Зимнем дворце. На это Анна Иоанновна денег не жалела. А тут — экспедиция! Первоначальная стоимость ее была определена в 12 тысяч рублей — сумма нешуточная.
Кроме приемов и ежедневных развлечений, императрица увлекалась охотой. В ее кабинете постоянно имелось несколько заряженных ружей. Анна Иоанновна не чаяла большей страсти, как пострелять из открытых окон ворон, галок, ласточек.
Одно слабое место в натуре правительницы знал Кирилов: тщеславна!
Что ж, ради великого дела и подольститься не грех.
В заключительной части доклада Кирилов написал: «Сия экспедиция отвечает полным образом интересам Вашего Императорского Величества».
Новые земли. Новые богатства. Меха, золото, невиданные прибыли.
Именно это решило судьбу экспедиции. Императрица соблаговолила поставить подпись на поданной бумаге: «Быть посему».
Доклад Сената и Адмиралтейств-коллегии становился законом. Назывался он так: «Высочайше утвержденные правила, данные капитан-командору Берингу».
Ему срочно предписывалось выехать в Ревель и Кроншлот для набора людей, знающих морское дело, готовых добровольно участвовать в походе. Командующим эскадрами повелевалось не чинить препятствий тем, кто откликнется на зов Витуса Беринга.
СЛУШАНО НА АДМИРАЛТЕЙСТВ-КОЛЛЕГИИ
«…5 января 1733 года слушан указ об отправлении в сибирскую экспедицию господина капитана- командора Беринга и других офицеров и служителей.
Приказано:
1. Определить нижеписаный комплект. На назначенные к Америке судна иметь:
лейтенанта — 1; штурмана — 1; лекаря — 1; матросов — 12; солдат — 24; канониров — 6; боцмана — 1.
2. На три дубель-шлюпки, которые пойдут из Ленского и Обского устей, на каждую:
лейтенантов-командиров по 1; солдат по 26; матросов по 2; писарей по 1; лекарей по 1; парусников по 1.
3. Назначенных в ту экспедицию людей жалованьем наградить и, пока в той экспедиции пробудут, давать против оклада вдвое.
4. Адмиралтейств-коллегия приказали: по требованию капитан-командора Беринга в Камчатскую
