пользуется довольно дурной репутацией. Хозяйка по имени прекрасная Берта — женщина смелая, алчная и очень податливой совести; за деньги она готова душу продать. У нее есть любовник Бертрам, пьяница и скандалист, каких мало; человек этот, претендующий на какое-то знатное происхождение, друг Вальдека и имеет доступ в оба замка. Если вы склоните его на свою сторону, он даст вам все нужные сведения; но Бертрама можно купить только через Берту; предложите ей денег; у нее их всегда мало. Граф фон Мауффен, который, как говорят, навещает ее, очень скуп.
Я поблагодарил Рабенау за превосходный совет и на другой же день отправился к прекрасной Берте.
Гостиница «Вечерняя Звезда» было мрачное, ветхое здание, окруженное конюшнями и расположенное на перекрестке у опушки большого леса.
Привязав лошадь у ворот, я вошел в обширную залу. Там находились несколько мужчин подозрительного вида; женщина, еще красивая, с резкими чертами лица и черными волосами, прислуживала гостям, и помогал ей большой толстый малый.
Я подошел к хозяйке — а это была сама прекрасная Берта, и, обменявшись несколькими словами, сказал, что хочу переговорить с ней наедине.
— Я к вашим услугам, сударь, — ответила она. — Гаспар, следи, чтобы гостям все было подано.
Она провела меня в маленькую комнату.
— Чем могу служить вам? — спросила она, пристально глядя на меня своими черными, дерзкими глазами и подвергая строгому обзору мое платье.
— Я хочу, — отвечал я без всякого предисловия, — чтобы вы познакомили меня с неким Бертрамом, другом рыцарей Вальдеков и Фалькенштейнов.
— Что вы желаете от меня? — спросила подозрительная Берта.
— Услугу. Я обращаюсь к вам, потому что слышал, будто вы имеете на него огромное влияние. В состоянии ли вы заставить его изменить своим двум друзьям, если это понадобится?
Берта хлопнула себя по бедрам и с грубым смехом сказала:
— Эта тряпка безумно влюблен в меня. Если я прикажу, так он изменит не двоим, а десятерым друзьям. Только, — прибавила она, подмигнув, — я должна быть уверенной, что
В деньгах у меня недостатка не было; Эдгар снабдил меня ими; а перед турниром подарил мне ящик с порядочной суммой золота.
«На случай моей смерти», — сказал он, сжимая мою руку.
Я достал из кармана полный кошелек и положил на стол; при виде его женщина преобразилась.
— Приказывайте, сударь, — проговорила она униженно заискивающим тоном, низко кланяясь мне. — Убить ли или ограбить кого — я к вашим услугам.
В эту минуту в зале раздался грубый голос.
— А, это он сам, мой милый Бертрам, — сказала Берта, — подождите меня здесь, я переговорю с ним.
Через некоторое время она вошла с толстым человеком большого роста, в поношенном платье и длинном плаще. Лицо его с рыжеватой бородой носило следы пьянства. Он поклонился мне, потом опустился на скамью, шумно дыша.
— Милый Бертрам, — сказала Берта. — Господин этот просит у тебя одной услуги, за которую даст тебе кошелек такой же, как ты видишь на столе, полученный мною от него только за знакомство с тобою.
«Черт возьми! — подумал я. — Ловкая женщина». Но, чтобы узнать правду, я готов был заплатить второй раз.
Субъект бросил быстрый взгляд на кошелек, которым играли толстые пальцы хозяйки, и лицо его просияло.
— Благородный господин, — произнес он, униженно кланяясь, — позвольте представиться вам. Я Бертрам фон Эйленгоф. Располагайте моим мечом и головой, которыми пренебрегать не следует.
Берта скрылась, и мы стали говорить откровенно. Поторговавшись еще о сумме, которую я должен был заплатить Эйленгофу, он обещал доставить мне все требуемые сведения, и получить их я мог в гостинице «Вечерняя Звезда».
Я вернулся домой очень довольный, но ничего не сказал старому графу о своих надеждах, желая заручиться сначала доказательствами.
Прошло несколько месяцев. Два раза я понапрасну был у Бертрама: он рассказал мне только, что Ульрих фон Вальдек очень гордился своей победой над Эдгаром и готовился к очень пышному турниру, которым герцог намеревался вознаградить знать и народ свой за состязания, так печально окончившиеся судебным поединком. Я уже слышал об этом празднике, на котором никто из членов семьи Рувенов не желал присутствовать.
Когда же я явился в третий раз в гостиницу, Бертрам встретил меня с торжествующим видом: он узнал все.
Мария, которую действительно принудили выйти за Вальдека, содержалась пленницей в замке своего отца; Ульрих посещал ее каждый день, но тайком, так как всеми силами скрывал присутствие молодой женщины.
Золотом заплатил я за эти сведения и предлагал Бертраму устроить бегство Марии. Я хотел, чтобы она появилась на турнире и заявила герцогу, что никогда не была похищена, а что отец силою выдал ее замуж и держал в плену у себя в замке.
Я был уверен, что молодая женщина сделает все на свете, чтобы восстановить честь Эдгара, но ей надо быть свободной, чтобы иметь возможность свободно говорить и разоблачить всю интригу, так как заточение ее у старого Фалькенштейна ничего еще не доказывало.
Я был полон надежды и радости, когда однажды утром мне принесли письмо от Эдгара, взволновавшее меня до глубины души.
Сердце мое болезненно сжалось. Обеление Эдгара наступало слишком поздно. Но чего бы это ни стоило, надо было доказать его невиновность и, хотя бы этим путем, утешить разбитое сердце моего бедного друга.
Через несколько дней Бертрам объявил мне, что побег Марии дело решенное; она скроется переодетая горничной.
Тогда только я сообщил обо всем графу фон Рувен, и он с признательностью прижал меня к своему сердцу.
— Бедный сын мой, — сказал он, — не в состоянии более драться сам, но по крайней мере я могу вызвать этого подлого Вальдека.
Получив от Бертрама условленное послание, я отправился в гостиницу и нашел там Марию; она объявила мне, что для Эдгара готова на все и перед всеми разоблачит недостойное поведение своего отца и мужа. Бертрам тайно проведет ее на место турнира, где она появится в нужный момент.
Графиня Матильда очень удивилась внезапному решению мужа присутствовать на турнире, но так как, несмотря на ее возражения, он настаивал на своем, то ей пришлось сопровождать его.
Утром того дня, когда должны были начаться состязания — через день после побега Марии, — Бертрам прибыл с молодой женщиной. Граф фон Рувен принял ее и отвел сначала к герцогу, которому она открыла истину, а затем в ложу своей жены, где Мария поместилась с опущенным вуалем, чтобы раньше времени не быть узнанной.
