военных в пути уже четвертый день.
- Жаль, - сокрушается подполковник. - День двадцать пятое декабря, когда мы, европейцы отмечаем праздник Рождества, у многих народов считается удачным для начинаний. Я подумал, неплохо, если бы наши дипломатические отношения с этой страной начались двадцать пятого декабря.
- Насколько мне известно, для тибетцев эта дата ровным счетом ничего не значит, сэр, - с прежним безразличием ответил лейтенант.
- Тогда и говорить не о чем, - полковник достал сигару и, откусив кончик, закурил. - Можно не спешить, днем раньше придем в Лхасу или днем позже, какая разница. Однако, здесь ужасный климат, я не на шутку замерз.
- Прикажете сделать привал? - оживился лейтенант. - Животные устали…, да и люди тоже, наверное.
- Валяйте, - облако густого табачного дыма вырвалось из-под «баронских» усов. - Эти кубинцы - замечательные ребята, их сигары - выше всяких похвал.
Подчиненные офицерам солдаты с радостью восприняли известие о грядущем отдыхе и принялись разбивать лагерь.
- Что у нас сегодня на ужин? - поинтересовался подполковник. - Неужели опять эта ваша проклятая каша, как ее там?…
- Тсампа, - подсказал лейтенант. - Сэр, я третий раз в Тибете, и всегда питался именно этим варевом. Оно очень питательно, только есть лучше сразу с огня…
Старший офицер возмущенно выпустил дым через ноздри и, повернувшись спиной к собеседнику, стал разглядывать далекие горы.
- Лейтенант, мне мерещится, или там действительно люди?
Младший офицер подошел и, ни слова не говоря, подал начальнику бинокль.
- Точно, люди… двое на лыжах…и с ними еще кто-то… похоже, собака, - сделав это наблюдение, подполковник вернул бинокль лейтенанту. - Аборигены, это по вашей части, мне претят подобные знакомства.
- Действительно собака…, - подтвердил наблюдение подполковника лейтенант. - Сэр, лыжники направляются к нам.
- Что им нужно? Надеюсь, не станут воровать пищу, как те мерзавцы, что похитили всю тушенку? - в словах подполковника сквозило раздражение. - Это из-за вас, я вынужден питаться всякой дрянью, неужели не могли втолковать туземцам, что мы не англичане, и нас не за что ненавидеть. А впрочем, пусть воруют - если лишусь своей порции каши, расстраиваться не стану.
Лейтенант, приникнув к биноклю, не слушал ворчания начальника, видно тот отчитывал подчиненного за давний промах не впервые.
- Но как несутся эти туземцы! - прошептал лейтенант восхищенно - Судя по скорости, прибудут к нам через несколько минут.
- Дикие люди, дети гор, - продолжил ворчать подполковник. - Только дикарь может так гонять по кручам!
Лейтенант кашлянул и неуверенно возразил:
- Когда вы играете в поло, то тоже позволяете себе… э-э-э… несколько рискованные действия, сэр.
Между тем, лыжники, то, ныряя в ложбины, то, появляясь вновь, были уже в какой-то сотне метров от американцев. Один из них намного опередил другого, что касается пса, тот вообще безнадежно отстал от людей. Первый лыжник, оказавшийся человеком недюжинного роста и сложения, лихо затормозил и встал в трех шагах от лейтенанта, выступившего вперед, чтоб прикрыть старшего по званию от гипотетической угрозы.
Когда незнакомец убрал с глаз авиаторские очки и ослабил шарф, стало видно, что он никакой не туземец, а самый настоящий европеец.
- Господа! - сказал лыжник по-английски. - Рад вас приветствовать. Меня зовут Герман Крыжановский. Мы с женой катались тут, неподалеку, когда заметили ваш караван. Конечно, мы не собирались являться без приглашения, но вы внезапно остановились. Вот мы и подумали, может, что-нибудь случилось и требуется помощь. Скажите, вы не сбились с пути?
- Нет, сэр, - надменно ответил подполковник. - С чего вы решили? Мы просто встали на ночь.
- Здесь? - удивленно воскликнула подкатившая за миг до того лыжница? - Но в трех километрах дальше лед и снег заканчиваются, а на равнине даже в это время года растет трава, прекрасная настолько, что при желании там можно играть в поло. Неужели вам больше по вкусу лед?
Подполковник с досадой поглядел на лейтенанта, и тот втянул голову в плечи.
- Моя жена, Ева Шмаймюллер, - сказал Крыжановский.
- О-о, - восхищенно молвил американский подполковник, когда Ева убрала с лица очки, - держу пари, такой красоты не встретить от Эвереста до Мак-Кинли.
- И вы, несомненно, выиграете свое пари, - ничуть не смутившись, подтвердила Ева. - Ведь от Эвереста до Мак-Кинли я, скорее всего, единственная европейка.
- Вы умны настолько же, насколько прекрасны, - сконфузился американец. - Простите, миссис, мы забыли представиться, знаете, в диких местах так быстро становишься дикарем… Илья Толстой, подполковник армии США, а это мой лейтенант, Брук Долан.
- Как вы сказали? Толстой? - изумился Герман.
Подполковник кивнул.
- Американец?
- Американец! А вы, как я понимаю, поляк?
- Нет, я русский, - возразил Герман.
- Не может быть! - вскричал Толстой. - Ведь я тоже русских кровей, вы должны были слышать про моего деда-писателя…
- Одной крови мало! - покачал головой Герман. - Для самоидентификации нужен еще дух.
Смысла фразы Толстой не понял, а потому поспешил изменить направление разговора:
- Поразительно, здесь в Тибете, где как справедливо заметила миссис Ева, сложно встретить европейца, вдруг встречаются два русских человека. Что это, случайность или знак судьбы?
- Кто знает, - неопределенно пожал плечами Герман. - Кто знает.
- Но все же, как вышло, что вы здесь? - продолжил допытываться подполковник.
Герман улыбнулся.
- Мы с супругой гостим у друзей - решили немного отдохнуть от цивилизации.
- Мы недавно поженились, у нас медовый месяц, - добавила Ева.
- Влюбленные обычно предпочитают Бродвей, Пикадилли или Монмартр, но вы ищете счастья здесь, - вставил слово Брук Долан. - Не понимаю.
- А разве вы не слышали, господа, - сказала Ева, - ученые недавно установили, что библейский Эдем находился где-то здесь, в Гималаях?
- Что ж, поскольку наша помощь не требуется, мы с супругой не станем злоупотреблять вашим вниманием и отправимся своей дорогой, - решительно заявил Крыжановский.
- Уходите, даже не поинтересовавшись, что привело сюда, в эти забытые всем цивилизованным миром места нас, американцев? - изумился Толстой, переглянувшись со своим лейтенантом.
- А зачем выспрашивать, если нам и так все ясно, а вам наша любознательность может прийтись не по вкусу, - обворожительно улыбнулась Ева.
- Как это, все ясно? - возмутился Брук Долан.
Не переставая улыбаться, Ева объяснила:
- Вон тот большой сундук наверняка доверху набит подарками для тибетских чиновников, наверняка среди вещей находится портрет вашего президента, а в запечатанных ящиках, которые охраняет скучающий солдат, несомненно, радиоаппаратура. Так что, не ошибусь, если предположу, что вы господа офицеры направляетесь в столицу Тибета с дипломатической миссией.
Толстой и Долан молчали. Ева хотела добавить еще что-то, но тут белый пес, который, не пожелав приближаться к американцам, поодаль дожидался хозяев, наконец, потерял всякое терпение и огласил округу заполошным лаем.
