сочувствующих смелому-норвежцу, произошло чудо.
Нансен получил свидетельство министерства иностранных дел, предлагавшее всем местным властям и частным лицам при заходе «Фрама» в российские воды и высадке экипажа на берег «оказывать означенной экспедиции в случае надобности возможное во всем участие и помощь».
Александр Трондхейм по поручению Толля выполнил вторую просьбу Нансена. Чтобы отобрать самых лучших ездовых псов, он несколько месяцев мотался по тундре. Дожидаясь в Хабарове прихода «Фрама», выполнил и третью просьбу норвежца: расспросил местных жителей и сам разведал ледовую обстановку.
Растроганный Нансен горячо поблагодарил Трондхейма. Когда тот попросил записку, подтверждающую, что поручение выполнено, Нансен воскликнул:
— Вы заслуживаете большего!
Он вручил Трондхейму королевскую медаль и диплом. Более того, предложил русскому войти в состав команды «Фрама», что, если вспомнить придирчивость Нансена при отборе кандидатов, было с его стороны самым высоким проявлением доверия и большой честью.
Однако Александр Иванович отказался. У него были дела в Тобольске, и потом он ведь не расплатился за собак. Уехать на три года должником? Как можно?
Он покинул «Фрам».
Трондхейм остался верен Северу. Продолжал исследования, помогал экспедициям. В 1912 году именно он отбирал собак для Георгия Седова. И ему же два года спустя было поручено «обеспечивать собаками экспедицию, следующую к Северному полюсу для поисков лейтенанта Седова…»
Подробные карты, которые просил Нансен, были высланы ему задолго до начала похода «Фрама». И не только карты, но и детальные описания населенных пунктов побережья, даже самых ничтожных, которые, однако, могли послужить ориентиром.
И это еще не все.
Когда на «Фраме» лишь устанавливались мачты и отделывались каюты, далеко от Норвегии добровольные помощники Нансена уже работали для успеха будущей экспедиции.
В Ледовитом океане, на острове Котельном — крайнем среди Новосибирских островов, возле которых должен был начаться дрейф «Фрама», — груда камней поддерживала шест с доской: «Склад Нансена № 1». В мерзлую землю были закопаны порох, жестянки с маслом, сахаром, спичками.
Этот склад устроил Толль. Случись с «Фрамом» несчастье — и на необитаемых островах норвежцы могли получить поддержку России.
Толль сам закупил в Якутске провиант. Никто не брался доставить его на Новосибирские острова. Однако ученый написал жене в Петербург, что за перевозку взялись вполне надежные люди. Он не солгал: трудно было найти более надежного человека для опасного похода, чем сам Толль.
Ранней весной, когда «Фрам» спокойно стоял в гавани, а его команде еще только мерещились льды, Толль уже боролся с ними. Возвращаясь с Новосибирских островов после устройства складов для Нансена, ученый и пять его спутников заблудились в туманах. Измокшие, промерзшие до костей, в изодранной обуви, они едва брели по льду к далекой суше.
Узнав об этой мучительной экспедиции, норвежские газеты писали, что жертвы, принесенные ради Нансена иностранцами, особенно ярко показывают, с каким участием следит Россия за отважным предприятием сынов Норвегии.
…Уходит, тает в тумане лодка, где прощально размахивает руками Трондхейм. Он увозит груду писем: когда-то еще представится команде возможность отправить почту?
«Фрам» медленно, ощупью идет к выходу из пролива.
Карское море припасло для корабля и шторм, и туманы, и льды, но всего этого в меру. Плавание было скорее однообразно-спокойным, чем опасным.
В середине 1893 года «Фрам» был против устья Енисея. Продолжая продвигаться на северо-восток, корабль постепенно огибал Таймыр. Временами мешали сильные встречные течения и ветры, но Нансен утешал себя мыслью, что именно терпение есть то, чем каждая полярная экспедиция должна запасаться в первую очередь.
Поставили паруса. Ветер, на этот раз попутный, дул ровно и сильно. «Фрам» вскоре выбрался в открытую воду, простирающуюся до самого горизонта.
Мысы уплывали назад один за другим, и Нансен различал уже в подзорную трубу смутные очертания заветной возвышенности.
Рассвет 10 сентября 1893 года Нансен встретил в «вороньем гнезде». Свердруп тоже не ложился в эту ночь.
На мачте взвились флаги. Трижды громыхнул над морем салют. Задымилась чаша с пуншем на столе кают-компании. Нансен поднял стакан:
— За ваше здоровье, ребята, поздравляю с Челюскиным!..
…Итак, сгинул колдун Челюскин, угрожавший зимовкой. Перед «Фрамом» — прямой путь к цели, во льды, дрейфующие севернее Новосибирских островов. Корабль спешит туда, и снова, против ожидания, все идет гладко, разреженные льды сменяются чистой водой, темное небо на горизонте обещает беспрепятственный путь.
18 сентября — исторический день для команды. В 12 часов 15 минут «Фрам» меняет курс.
Экспедиция находится под 75°35′ северной широты. Нос корабля обращен теперь на северо- восток. Скорее вперед, туда, где течение подхватит, понесет и льды и корабль к полюсу!
За кормой «Фрама» пенится бурун. На корабле не смолкают смех и шутки. Он отсчитывает милю за милей, а из бочки дозорный неизменно кричит:
— Чистая вода! Чистая вода!
Нансен едва сдерживает торжество. Если так будет и дальше, «Фрам», пожалуй, дойдет до восьмидесятого градуса. Или до восемьдесят пятого? И по чистому морю!
…Но «Фрам» не дошел ни до 85-й параллели, ни даже до 80-й. 20 сентября судно уперлось в кромку льдов.
Прохода не было.
Следующие два дня не принесли перемен. Было похоже, что «Фрам» достиг северной границы открытого моря. Солнце, пробившее тучи, позволило определиться: 77°44′ северной широты.
Не здесь ли кораблю суждено вмерзнуть во льды? А почему бы и нет? Место достаточно удобное, способное стать надежной ледовой гаванью.
И «Фрам» причалил к большой льдине.
С тех пор как человек впервые проник в полярные моря, захват судна в ледовый плен всегда заставлял тревожно биться сердца мореплавателей. Люди «Фрама» были, наверное, первыми в мире моряками, созерцавшими его совершенно спокойно. Нансен записал в этот день: «Да, мы здесь, видимо, застряли. Ну что же, пусть так. В таком случае: добро пожаловать, льды!»
Первая часть его плана была выполнена, в общем, удачно. Отсюда попутное течение должно понести корабль в сторону полюса.
С приходом зимы начались подвижки льдов. Вот тут-то «Фрам» и показал, чего он стоит.
Не счесть всех сжатий, небольших, сильных и даже чудовищных, выдержанных его крепкими боками. На него ползли огромные глыбы, давили, толкали, а он только приподнимался, выжатый ими, чтобы потом своей тяжестью ломать очутившуюся под ним подстилку, — и так до нового сжатия.
А вокруг открывался новый, почти неведомый человеку мир. Наблюдения за погодой — их производили днем и ночью, через каждые два или четыре часа, — наблюдения за свойствами воды, ее обитателями, атмосферным электричеством, над льдами и подледными течениями дают иногда такие неожиданные результаты…
В начале ноября «Фрам» находился на 77°43′ северной широты. Это после того, как в самом начале дрейфа ему удалось было пересечь 79-ю параллель! За полтора месяца их в конце концов унесло не к северу, а к югу.
Подобное случалось со многими экспедициями. Но кто мог знать о прихотях течения, которому Нансен вверил свой корабль? Изучить их — уже принести пользу тем, кто пойдет в эти широты по следам «Фрама».
