перчатках. Голые черепа их были прикрыты завитыми париками. При Александре было все иначе. За столом вёлся оживлённый разговор. Обслуживали себя сами, без лакеев. Да и стол был иной. Теперь утром они ели овсянку. В обед обычно подавался жидкий бульон с сухариками, а на ужин – неизменный творог. Генрих всякий раз подчёркивал свой спартанский образ жизни.
– Умеренность в еде, – поучал он, – основа здоровья и нравственности.
Еде предшествовала молитва.
Мария испытывала постоянное чувство голода. Она стала после этих трапез забегать на кухню, где кухарка давала ей ещё порцию оставшегося супа. Все это делалось в тайне. Так как, не дай бог, если бы об этом узнал хозяин, для них бы это плохо кончилось. Мария чувствовала, что, если она не будет есть больше, у неё пропадёт молоко. За столом она украдкой наблюдала за Ириной. Та вяло ковыряла ложкой в твороге. Несмотря на скудость еды, она явно не чувствовала голода и не спала с тела. Секрет скоро раскрылся. Один раз она столкнулась с Ириной незадолго до ужина в коридоре лицом к лицу и почувствовала запах ветчины. Та поняла, что её секрет раскрыт, и решила себя обезопасить, приобщить подругу к своему «преступлению». Она поманила её за собой в свою комнату. Закрыв дверь, вытащила из тумбочки свёрток.
– Хочешь? – спросила она, отрезая толстый ломоть ветчины.
– Откуда это?
– Много будешь знать…
Мария съела ветчину и с благодарностью посмотрела на Ирину.
– Спасибо!
Ирина зло фыркнула:
– Ладно! Поела, уходи!
Мария пошла, но у самой двери обернулась.
– Послушай, почему ты меня ненавидишь? Ведь мы же были подругами.
Ирина подскочила к двери. Захлопнула её и, обернувшись к Марии, горячо заговорила:
– Ты хочешь знать? Хорошо! Ты всегда мне перебегаешь дорогу! Тогда, на аукционе, я была бы первая! Если бы не ты, то Александр был бы жив! Я бы смогла его уберечь!
– От чего? – не поняла Мария.
– Так ты ничегошеньки не знаешь? – всплеснула руками Ирина.
– Абсолютно! Кроме того, что он попал в аварию.
– А почему он попал, ты догадываешься? Нет? Ну так я тебе скажу. Он был в заговоре. Да! В самом настоящем.
– В заговоре? Не понимаю. Чего же он добивался?
– Я толком не знаю. Но заговор был раскрыт и всех, понимаешь, всех тихо устранили. Некоторых так, как твоего Александра, других иначе. Я почему знаю? Генрих проговорился как-то ночью. Он сам планировал эти акции.
– Как?! И своего брата?!
– Его-то он больше всех ненавидел!
– За что? Ведь Александр был таким добрым…
– Вот именно за это! За то, что он был добрым, молодым, здоровым и красивым. За то, что он мог любить и его можно было любить. Признайся, ты любила его?
– Очень!
– Вот видишь… а я? Что такое любовь? Если бы я знала?! – она села в кресло и, обхватив голову руками, заплакала. – Боже мои! Почему я такая несчастная?! Как я его ненавижу!
Она вскочила, расстегнула платье и бросила его на пол.
– Вот, посмотри!
Мария невольно отшатнулась. Все тело подруги было покрыто синяками, царапинами и старыми следами укусов.
– Посмотрела? Это когда у него не получается… он звереет… старый вонючий импотент… Да ты скоро сама в этом убедишься. Думаешь, тебя это минует? Как бы не так! Увидишь, что он вытворяет! Ха! Перед этим смотрит похабные фильмы и меня заставляет… Как я его ненавижу! – повторила она. – Иногда во мне появляется дикое желание задушить его ночью, когда он храпит и слюнявит подушку. И я это сделаю! Мне уже все равно!
Мария обняла подругу.
– Успокойся, прошу тебя, милая.
Она случайно бросила взгляд на дверь и обмерла. В дверях стоял Генрих и пристально, тяжёлым взглядом смотрел на женщин.
ПОВОРОТ
Он вошёл в комнату, запер за собой дверь и остановился в двух шагах от женщин. На Марию он теперь не смотрел. Взгляд его водянистых глаз был устремлён на Ирину. Та сжалась.
– Так, сука, – прошипел Генрих. – Завтра я тебя отправлю туда, куда ты, видимо, хочешь попасть. Но сегодня ты получишь от меня сполна то, что заслужила. – Он сунул руку в карман и вытащил продолговатый металлический цилиндр. Держа его впереди себя, он нажал кнопку, и из цилиндра выскочил тонкий гибкий хлыст. Ирина завизжала.
– Тебе знакома эта штука? Ты уже раз её попробовала. Теперь ты получишь всю оставшуюся порцию.
Хлыст со свистом разрезал воздух. Ещё. И ещё раз. Брызнула кровь. Ирина кричала, извиваясь на полу всем телом. С каждым нанесённым ударом Генрих зверел все больше и больше. Наконец женщина перестала кричать. Генрих стал тогда бить её ногами в живот, в грудь. Наступила тишина. Слышны были только глухие удары да сопение истязавшего неподвижное тело палача.
«Он её сейчас убьёт!» – с ужасом подумала Мария. Она схватила Генриха за плечо.
– Перестаньте! Вы убьёте её!
– Что?! – взревел Генрих. Он поднял хлыст. Мария успела отстраниться, и удар хлыста обрушился ей на плечо, рассёк платье и кожу. Генрих метил в лицо, но промахнулся из-за малого расстояния. Не помня себя, она вырвала из его рук хлыст и обрушила удар тяжёлой рукоятки на голову хозяина. Генрих обмяк и свалился на пол. Мария продолжала наносить удар за ударом…
Внезапно она успокоилась. Подошла к двери, прислушалась. Все было тихо. Она приоткрыла дверь. В коридоре никого не было. Снова закрыла и повернула ручку замка. Затем, схватив труп за ноги, поволокла его в смежную со спальней ванную комнату. Положив труп на кафельный пол, взяла таз и тряпку, вернулась в спальню и тщательно замыла следы крови. Вымыла руки и занялась Ириной. Она положила её на постель и стала приводить в чувство. Ирина застонала и открыла глаза. Сделала движение и тут же скривилась от боли.
– Там, в ванной, на полке – мазь, – прошептала она.
Мария нашла мазь и, срезав ножницами пропитанные кровью обрывки платья, смазала раны подруги. Через некоторое время та окончательно пришла в себя.
– Где он? – были её первые слова.
– Лежит на полу в ванной, – спокойно ответила Мария.
Та пристально посмотрела на неё и все поняла.
– Ты убила его? – все ещё не веря в случившееся, спросила она не то утвердительно, не то вопросительно.
Мария кивнула головой.
– Лежи! – приказала она, когда Ирина сделала попытку приподняться.
– Что теперь будем делать?
– Не знаю…
Ирина закрыла глаза. Долго молчала, что-то обдумывая. Потом решительно сказала: – Позови управляющего!
– Ты хочешь меня выдать? – спокойно и отрешённо спросила Мария.
