мешок живых лягушек или, что совсем не лучше, дохлых лягушек? Если с гувернантками они вытворяли подобное, то вполне могут и с гостьей, которую, судя по всему, невзлюбили с первого взгляда.
— Смею надеяться, — усмехнулся он, — вы не очень пострадали, если, как я вижу, остались живы?
— Да нет, не очень… — улыбнулась Элоиза. — Можно даже сказать, что нам удалось достичь некоторого взаимопонимания.
— Взаимопонимания? — Филипп напрягся еще больше. — Что вы этим хотите сказать?
Элоиза промолчала, тщательно дожевывая бутерброд.
— Обо мне вам не стоит беспокоиться, сэр Филипп, — заверила она его, прожевав.
— Может быть, — поинтересовался он, — мне стоит беспокоиться о моих детях?
Улыбка гостьи была обезоруживающей.
— Ни в коем случае, сэр.
— Что ж, уже хорошо… — пробубнил Филипп, сосредоточившись на своем сандвиче. Немного погодя он вновь посмотрел на нее. — Мисс Бриджертон, — начал он, глядя ей прямо в лицо, — я должен извиниться за то, как я принял вас сегодня утром. Это действительно было не очень достойно.
Элоиза рассеянно кивнула:
— Ничего страшного. Это я должна извиниться, что явилась без предупреждения.
— Вы уже извинялись за это, мисс. А от меня вы извинений пока не слышали.
Элоиза улыбнулась ему. Лицо ее и вообще казалось Филиппу привлекательным, но когда она улыбалась, оно становилось просто обворожительным. Переписываясь с ней, Филипп пытался представить, как выглядит его корреспондентка, но он, конечно же, не ожидал, что при одном взгляде на нее у него будет кружиться голова.
— Я принимаю ваши извинения, сэр, — проговорила Элоиза. От взгляда Филиппа не укрылось, что щеки ее при этом слегка порозовели.
Филипп откашлялся и нервно заерзал в кресле. Господи, да что с ним такое, в конце концов, почему, когда она улыбается, он чувствует себя еще более неловко, чем когда она хмурится?
— Ну что ж, — вздохнул он, — теперь, когда с извинениями покончено, надеюсь, вы соизволите объяснить мне причину своего приезда.
Элоиза, отложив сандвич, посмотрела на него с изумлением — такой прямолинейности она не ожидала.
— Если мне не изменяет память, — усмехнулась она, — вас, кажется, интересует вопрос о браке!
— Это меня, — кивнул он. — Но я ведь спрашивал о вас!
— Из того, что я здесь, вы, думаю, можете заключить, что я тоже не прочь рассмотреть вас в качестве возможной кандидатуры.
Филипп пристально посмотрел на нее. От этого взгляда Элоизе стало не по себе.
— Вынужден признаться, мисс Бриджертон, — заявил он, — вы оказались не такой, какой я вас себе представлял.
— Можете называть меня просто Элоизой. Что ж, откровение за откровение — вы тоже оказались не таким, каким я вас представляла, сэр.
Филипп откинулся в кресле, с любопытством глядя на нее.
— А каким вы меня представляли? — прищурился он.
— А вы меня?
Филипп посмотрел на Элоизу, как бы давая понять, что заметил ее нежелание отвечать на его вопрос.
— Я не ожидал, мисс Бридж… Элоиза, — произнес он, — что вы окажетесь так красивы.
Элоиза почувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Она знала, что сегодня, после бессонной ночи и всех волнений, она не очень хорошо выглядит, но знала она и то, что даже в лучшем своем виде ей далеко до тех женщин, которых в высшем свете считают идеально красивыми. Считалось, что женщины семейства Бриджертон недурны собой, но не более того. Элоиза и ее сестры пользовались успехом у молодых людей, но Элоиза знала, что это скорее потому, что они были веселыми и общительными, чем потому, что мужчины были очарованы их красотой.
— Ну что вы… — зарделась она еще сильнее. — Спасибо, сэр Филипп!
Филипп галантно склонил голову.
— Я не ожидала, сэр, — проговорила она, смеясь, — что моя скромная внешность произведет на вас такое впечатление!
Элоиза не преувеличивала — она действительно не ожидала этого. Не то чтобы ей прежде не приходилось слышать комплиментов от мужчин — в конце концов, она же не уродина… Но до сих пор никто не пожирал ее так глазами, как мужчина, сидящий сейчас напротив нее.
Элоиза поежилась, хотя ей отнюдь не было холодно — скорее наоборот, бросало в жар.
— Вы писали, что вы до сих пор не замужем, Элоиза, — произнес Филипп. — Почему? На то должна быть причина!
— Если вы думаете, что я не получала ни одного предложения, — сочла нужным поведать ему она, — то вы ошибаетесь.
— Думаю, получали, — кивнул он, как бы желая сказать, что для такой красивой женщины это исключено. — Но хотелось бы полюбопытствовать, почему такая женщина, как вы, решили остановить свой выбор… на таком, как я.
Элоиза посмотрела на него — посмотрела в первый раз по-настоящему с момента их встречи. Внешность сэра Филиппа была грубовата, к тому же он выглядел весьма неухоженным — явно не хватало внимательного женского глаза и женской руки! — но странным образом это делало Филиппа по-своему привлекательным. Волос его, похоже, давно не касался парикмахер, однако в их “лирическом беспорядке” была своя диковатая прелесть. Лицо Филиппа было заметно тронуто загаром — и это несмотря на то, что солнце в этом году очень редко баловало своим появлением. В сильной, мускулистой фигуре Филиппа и в его небрежной позе — он сидел сейчас в кресле, вытянув ноги, и Элоиза подумала, что в лондонском свете такую позу нашли бы слишком вольной, — была естественная грация.
Выражение лица сэра Филиппа говорило о том, что, привыкнув к простой, вольной сельской жизни, он не считает нужным следовать всем этим условным, чопорным манерам света. В то же время в этом выражении не было стандартного отпечатка того скучающе-самодовольного презрения к людям, которое Элоиза не раз замечала на лицах молодых людей из высшего света. Не было в отсутствии хороших манер у сэра Филиппа и сознательного вызова светским условностям — скорее всего, ему просто не приходило в голову задуматься, соответствуют ли его манеры общепринятому этикету или нет.
А вообще сэр Филипп Крейн, на взгляд Элоизы, являлся мужчиной, у которого не должно было бы возникнуть особых проблем с выбором жены. Почему же этот человек — по крайней мере, на данный момент — остановил свой выбор на ней, Элоизе Бриджертон?
— Я решилась на встречу с вами, сэр, — проговорила она, — потому, что, отвергнув несколько предложений руки и сердца, — Элоиза подчеркнула слово “несколько”, хотя, может быть, это было и нескромно, — я все еще надеюсь найти себе мужа. По вашим письмам у меня создалось впечатление, что вы неплохой кандидат. Было бы неразумно с моей стороны не воспользоваться шансом и не посмотреть, что из этого выйдет.
— Я вижу, вы очень практичная женщина, Элоиза! — усмехнулся он.
— А вы? — в тон ему ответила она. — В конце концов, инициатива исходила от вас! Позвольте же и мне полюбопытствовать, в свою очередь, — почему ваш выбор пал на меня? Не нашлось ни одной достойной кандидатки среди женщин в округе?
В ответ Филипп долго молчал и лишь усиленно моргал. Наконец, когда Элоиза уже не надеялась дождаться ответа, он произнес:
— Вы же сами сказали, что уже имели “удовольствие” видеть моих детей, Элоиза. — Филипп тяжело вздохнул.
Элоиза чуть было не подавилась сандвичем.
— Простите, сэр?
Филипп повторил свою фразу.
— Да, но… — Брови Элоизы вдруг удивленно поднялись. — Вы хотите сказать, что они уже успели распугать всех претенденток, сэр?
Он мрачно посмотрел на нее:
— Вы угадали, мисс.
— Да у вас вполне нормальные дети, сэр… — поспешила заверить его Элоиза.
— Им нужна мать, — вздохнул Филипп.
— И это единственное, что заставляет вас вести со мной разговор о браке? — фыркнула она. — Я-то думала, у вас найдется хоть что- нибудь поромантичнее!
Нахмурившись, Филипп взъерошил рукой и без того растрепанные волосы.
— Мисс Бриджертон… — начал он, — Элоиза. Буду с вами откровенен: на долгие, романтические ухаживания у меня нет ни времени, ни желания. Я не мастер нежных слов и не любитель прогулок под луной. На самом деле все очень просто и прозаично: мне нужна жена, моим детям — мать. Вот я и выбрал вас на эту роль.
— Какую? — поинтересовалась Элоиза. Филипп растерянно заерзал на стуле. Нет, он, должно быть, никогда не поймет женщин, если они даже изъясняются каким-то особым языком! Что, черт побери, означает это ее “какую?”?
— Простите, мисс? — переспросил он.
— На какую роль вы меня назначили, сэр? Матери ваших детей — или жены?
— Вообще-то на обе, — упавшим голосом проговорил он.
— А какая из этих ролей для вас важнее, сэр?
Филипп задумался. От того, как он ответит на этот вопрос, зависит, может быть, все его будущее. Если его ответ не понравится сейчас Элоизе, это может означать, что с надеждой на брак надо распрощаться.
— Признаться, я никогда не разделял эти две роли, мисс, — ответил он, наконец.
Выражение лица Элоизы стало серьезным.
— Понимаю, — задумчиво кивнула она. — Я считаю, что в этом вы правы, сэр.
Филипп с облегчением перевел дыхание, не заботясь о том, что это вышло слишком шумно. Надоумил ли его Всевышний или кто иной, но, кажется, ответ вполне удовлетворил собеседницу. Во всяком случае, не разочаровал.
Устроившись поудобнее в своем кресле, Элоиза потянулась за недоеденным сандвичем.
— Полагаю, — проговорила она, — мы можем продолжить обед, сэр? Если не ошибаюсь, вы довольно долго проработали в вашей оранжерее и,
