– Тогда обещай, что выйдешь за меня. На этот раз я не отпущу тебя, не получив твоего согласия.
Взгляд Люси сразу стал серьезным.
– Если ты и вправду веришь, что моя деятельность будет помехой...
Генри остановил ее поцелуем, но Люси, отстранившись, продолжила:
– Сперва дай мне закончить. Когда ты в первый раз сделал мне предложение, я не могла решиться, не могла бросить то, что люблю больше всего. Мои занятия были спасением для меня, единственным, что оставалось постоянным в моей жизни. Два года назад я думала, что влюблена в младшего сына графа Шерборна, и надеялась, что он тоже любит меня, но, как оказалось, это было для него лишь развлечением: вдоволь натешившись, он сказал мне, что никогда не женится на девушке вроде меня.
– Бедняжка, мне так жаль... – Генри погладил ее подбородок.
– Не надо меня жалеть. Его слова задели мое самолюбие, но не мое сердце. Вот только я все больше и больше убеждалась, что никогда уже не выйду замуж. Вот почему я занялась любимым делом, не обращая внимания на то, что подумают об этом окружающие, а когда начались пересуды, отец отправил меня на лето в Лондон.
– Напомни мне, чтобы я не забыл поблагодарить его за это, – серьезно сказал Генри.
Люси улыбнулась.
– Когда я встретила тебя, все повторилось снова. Я отказывалась верить, что полюбила тебя по- настоящему, убеждала себя, что это не что иное, как детское увлечение, и по-прежнему верила, что любимое дело превыше всего.
– А сейчас? Что ты думаешь об этом сейчас?
– Ничего... – Люси сделала паузу, – то есть я хочу сказать, нет ничего, что может стоять превыше такого чувства, как любовь, а для меня любовь – это ты. Раньше я не представляла жизни без свободы, а сейчас я не представляю жизни без тебя.
Генри коснулся ее волос, мягких как шелк, и, закрыв глаза, вспомнил тот образ, который рисовал все свое детство, – фигуру на крылатом коне. Как же так вышло, что он с самого начала не узнал ее? Неужели он был так слеп?
– Может быть, – продолжала Люси, – я могу заниматься своим делом не так открыто? И все же, если это помешает твоей политической карьере, я все прекращу. – Люси прислонилась к плечу Генри и тихо засмеялась. – Если бы ты сказал мне год назад, что я сегодня буду говорить эти слова, я назвала бы тебя наглым лжецом.
– Это точно. А теперь, дорогая, моя очередь говорить. Во-первых, я очень ценю то, что ты рассказала мне, как и ту жертву, которую ты хочешь принести ради меня. Сам не знаю, почему я настаивал на таком смешном условии и добивался, чтобы ты бросила свое любимое дело, – возможно, в тот момент я просто запаниковал. Зато теперь понимаю, что без своего увлечения ты не будешь той Люси, которую я полюбил и которой восхищаюсь. – Генри дотронулся до ее щеки. Люси была так красива, умна, так удивительна... «Неужели эта женщина любит меня?» – Без тебя мне жизни нет. Просто будь собой, любимая. И пусть общество думает, что хочет: я обязательно стану премьер-министром рядом с такой женой, как ты.
Люси взяла его руку и прижала к груди, ее изумрудные глаза излучали счастье.
– О, Генри, я выйду за тебя, и это произойдет здесь, прямо на этом месте, – она отпустила его и широко развела руки, – более прекрасного места для брачных клятв и не придумать.
Она была права. Это было идеальное место, чтобы произнести слова, которые навсегда свяжут их жизни, и Генри вовсе не собирался спорить с этим.
Эпилог
– Дорогая, прошу тебя, сядь. – Генри взволнованно суетился вокруг Люси. – Перестань ходить туда-сюда, иначе ты утомишься.
– Но я не могу ничего с собой поделать. Я уже абсолютно готова к появлению малыша, – Люси остановилась и нежно погладила свой круглый живот, – это может произойти в любой день и в любой час.
– Я надеюсь, все закончится вовремя, иначе нам придется расширять все двери, чтобы ты смогла пройти.
Люси игриво толкнула мужа.
– Некрасиво с твоей стороны говорить так. Ладно уж, я присяду. К тому же у меня ужасно болят ноги. – Она с благодарностью уселась на стул, предложенный Генри.
С улицы донесся лай Счастливчика.
– Элеанор говорит, что ваша мать довольна своим новым браком. Давно ее не видели такой спокойной и миролюбивой.
– Надеюсь, что так. Вот только я не понимаю, что она нашла в этом денди.
– Денди? Ты это серьезно?
– А ты не помнишь свой первый бал? Шепелявый мужчина в вызывающем фиолетовом камзоле...
– Ах да! Он навесил на себя столько украшений, что стал похож на витрину.
– И наверняка все оплачено моими средствами.
– Пожалуй, ты прав. Ты, между прочим, очень щедро поступил с матерью, дав ей еще один шанс.
– Не уверен, что она этого заслуживает. К тому же я никогда не прощу ее за мое сломанное детство.
– Я нисколько не виню тебя: ты молодец, что прошел через все это и остался собой. К тому же Саре нужна бабушка, особенно сейчас, когда не стало тети Агаты.
