Лев Куклин
СТРАСТНАЯ НЕДЕЛЯ
I
Муж позвонил на мобильник где-то в середине рабочего дня. Наталья как раз пила чай, тщательно, как всегда, заварив его в своём персональном китайском чайничке на две чашки. В отличие от своих коллег по отделению, она не любила и не признавала кофе: считала его напитком алкоголиков и наркоманов…
– Попиваешь, небось, чаёк? – шутливо полюбопытствовал Алексей.
– Ага… А ты, как всегда, портишь мне все удовольствие…
– Нату-у-у-ля… – почти пропел в трубку Алексей. – То ли ещё будет! Я вечерком позвал в гости одного выдающегося мальчика. Очень перспективный пловец! Купи для него, да и для меня тоже… кусок мяса… побольше! Ничего не попишешь, – притворно вздохнул он. – Надо же поддерживать молодые таланты!
Надо признать, поддерживать молодые (и почему-то всегда голодные!) спортивные таланты было постоянной необходимостью для Алексея Климашина, почти что – как всерьёз уверяла Наталья, его второй специальностью. А на таланты у него был нюх, как у хорошей милицейской ищейки – на героин…
В профессиональном кругу Алексей считался весьма хорошим и к тому же – весьма и весьма удачливым фотокорреспондентом. К своим тридцати восьми годам он успел побывать на четырёх Олимпиадах – и всегда привозил оттуда отличные, запоминавшиеся снимки, под которые зачастую отдавали целые развороты, а то и свои глянцевые обложки самые продвинутые спортивные журналы.
У него было забавное и выразительное прозвище, хорошо известное в сборных командах: «Жук- плавунец». Во-первых, потому, что он был так называемый «водник», – то есть специализировался по водным видам спорта, а во-вторых, был черноволос, приземист и плотен…
Но и в четырёхлетние промежутки времени между Олимпиадами он, как говорится, времени даром не терял. Сам в прошлом приличный пловец, кандидат в сборную России, он писал статьи и очерки в спортивные газеты и журналы и то и дело вытаскивал из провинции, с областных или краевых соревнований, новичков, которые ему приглянулись.
Между прочим, это он первым запечатлел своим вездесущим и всевидящим «Никоном» усталое и сияющее мокрое лицо Володи Петрова, тогда юниора, а теперь уже трёхкратного чемпиона мира, – на его первой «золотой» стометровке.
Интерес и любопытство Климашина притягивало всё, что двигалось, плавало и скользило по водной глади: кроль и баттерфляй, прыжки в воду и синхронное плавание, водное поло, гонки яхт и академическая гребля, Всё это и ещё многое другое составляло область его увлечений, а вернее будет сказать – его неизменной любви.
И он вечно возился со своими «найдёнышами», помогал им, подталкивал к рекордам и победным пьедесталам, и надо сказать – у него был верный, прицельный глаз и лёгкая рука.
До сих пор, – а сколько уже времени прошло! – Наталья с весёлым ужасом вспоминала, как в их тесной квартирке две недели жили сразу две будущие звезды – синхронистки Марина и Ульяна Кузьминых, сестры- близняшки, которых Алексей вывез из Иркутска, сманив в московскую сборную, и вывел их «в люди». В бассейне их лица, высоко и одновременно выныривавшие из воды, были так неотличимо похожи, что казались зеркальным отражением друг дружки.
А в доме Наталье постоянно казалось, что у неё двоится в глазах…
Вот и сегодня… По дороге она купила пять увесистых свиных отбивных, настругала салат и стала ждать гостей.
Новый перспективный кадр, которого приволок с собой Алексей, оказался высоченным короткостриженным парнем с простым незапоминающимся лицом. Несмотря на несомненную спортивную стать и широкоплечесть, которые ощущались и под мешковатой яркой курточкой, он оказался застенчивым, скованным, неуклюжим и до смешного не умеющим вести себя за столом.
«Слава Богу, ему хватает ума молчать, чтобы не казаться полным дураком!» – ехидно успела подумать Наталья, накладывая ему на тарелку две большущие отбивные с обильным гарниром. А потом она с восхищением, почти с восторгом естествоиспытателя, склонившегося над редким насекомым, наблюдала, как молодой дикарь расправляется с кормом… Звали его, кстати сказать, вполне цивилизованно.
– Сколько же вам лет? – легко спросила Наталья, входя в привычную роль снисходительной и хлебосольной хозяйки.
– Игорьку двадцать первым годок пошёл, – вместо своего протеже быстро ответил Алексей. – Вырос он в небольшом селе под Тобольском. Так что ты к нему не очень-то придирайся…
Она и не собиралась! Просто по привычке ожидала, что молодой кержак… или чалдон? – как они там называются, коренные сибиряки? – будет попросту втыкать вилку в центр овальной отбивной и мало-помалу откусывать от целого куска, оставляя след крепких зубов и всякий раз поворачивая его вокруг вилки, словно колесо вокруг оси…
Но сибиряк, по всей видимости, решил блеснуть и продемонстрировать своё умение обращаться с ножом и вилкой. Он вонзал бедный серебряный трезубец в сантиметровой толщины плоть ещё недавно хрюкающей свиньи, держа её зажатой в кулаке совершенно вертикально; после чего переменял правую руку на левую и начинал резать мясо ножом, держа его опять же в правой руке, да не просто пилить-резать, но непременно ещё всякий раз пропуская лезвие ножа сквозь зубцы вилки! При этом лицо его сохраняло неколебимое спокойствие, и это было похоже на издевательство…
– Скажите, Игорь… – вежливо, ещё более вежливо, и на самом пределе вежливости! – спросила Наталья всё с той же миной заботливой и деликатной хозяйки, – вот вы, я знаю, пловец… а разве у пловцов руки развиты не одинаково?
Игорь посмотрел на неё, но ничего не ответил – рот у него был плотно забит, так, что выпирали щёки. Он только перестал жевать.
– Вот вы, я заметила, режете мясо… – заторопилась Наталья, чувствуя какое-то нарастающее недовольство собой, – совершенно непривычным способом… вы всякий раз меняете руку. Это вы у себя в Сибири так… (она хотела произнести глагол «насобачились», но язык почему-то не повернулся), – так научились?
– Наташа хочет сказать, – вполне мирно подхватил Климашин, – что попозже, во времена светских приёмов, тебе придётся научиться пользоваться ножом и вилкой… как бы это сказать… более экономичным способом!
И Алексей, за свою богатую всяческими событиями жизнь до тонкостей изучив правила этикета, попытался показать своему спортивному новобранцу, – как именно. Но у Игоря ничего не получилось: когда он попробовал взять вилку в левую, а нож – в правую руку, вилка предательски скользнула по тарелке, и кусочек мяса с ярким густым кетчупом плюхнулся на белоснежную парадную скатерть из русского льна бельгийской выделки.
– Ничего, ничего… – успокоил незадачливого гостя хозяин. – Дело житейское… исправишь результат во втором заплыве…
Но всё-таки аккуратно посыпал пятно солью из фигурной солонки саксонского фарфора.
Наталью ничуть не удивило, что во время ужина гость отказался от водки, – Алексей тоже не пил вообще, делая исключение не чаще двух-трёх раз в год по большим праздникам ради бокала сухого красного вина, да и то растягивая «Бордо» или «Каберне» на целый вечер. А вот заварка чая в их доме была целым священнодействием. И вот за чаем-то демонстративная «воспитанность» сельского паренька зашкалила прямо-таки за опасную черту…
Наталья поставила на стол тонко нарезанный лимон, вишнёвое варенье в хрустальной «лодочке» и высыпала горкой в конфетницу смесь дорогих шоколадных конфет в обертках. Игорь пытался взять себе конфету в ярком затейливом фантике не рукой, а непременно наколов её на вилку! Конфета, естественно, ускользала от подобного насилия, но он упорно продолжал свои попытки. Наконец, он придержал конфетину в вазочке рукой, – а другой ухитрился таки воткнуть в неё вилку, после чего с победоносным видом перенес ее на свою десертную тарелочку…
Наталья поперхнулась чаем. Она только-только собралась предложить молодому пловцу домашний кекс с марципанами и орехами, но от этих его манипуляций закашлялась так, что на глазах у неё выступили
