То время туманом покрыто, когда на песок золотой взошла босиком Афродита, рожденная в пене морской. А море шумит, как шумело, но волны на берег несут не чье-то прекрасное тело, а доски, бутылки, мазут. Шуршат под ногами газеты, струится обеденный чад, в гигантских отелях клозеты на всем побережье урчат. Где некогда влажные косы в горсти отжимала она, — щенок разгребает отбросы… Но все же бормочет волна, что час неизбежный настанет и, сам своей мощи не рад, наш род человечий устанет творить комфортабельный смрад. Иссякнут последние недра, вся нефть испарится до дна, и будет последняя жертва природою принесена… Вновь на берег выйдет богиня, но мир, погрузясь в забытье, не вспомнит ни древнее имя, ни тайну рожденья ее. 7 Дамаск Побродил по нашему столетью, поглядел в иные времена… Голуби над золотой мечетью в синем небо чертят письмена. То с горчинкой, то нежданно сладок ветер из полуденных песков. Я люблю восточный беспорядок, запахи жаровен и цветов. Шум толпы… Торговля… Перебранка… Но среди базарной суеты волоокая аравитянка вывернула грудь из-под чадры. Грудь ее смугла и совершенна, и, уткнувшись ртом в родную тьму, человечек застонал блаженно, присосался к счастью своему. Может быть, когда-нибудь без страха он, упрямо сжав семитский рот с именем отчизны и Аллаха, как пророк, под пулями умрет. Может быть, измученным собратьям он укажет к возрожденью путь… Спит детеныш, в слабые объятья заключив коричневую грудь. 8 Разговор с покинувшим Родину Для тебя территория, а для меня — это родина, сукин ты сын. Да исторгнет тебя, как с похмелья, земля с тяжким стоном берез и осин. Я с тобою делил и надежду и хлеб, и плохую и добрую весть, но последние главы из Книги Судеб ты не дал мне до срока прочесть. Но я сам прозреваю, не требуя долг, оставайся с отравой в крови. В языке и в народе известно, что волк смотрит в лес, как его ни корми. Впрочем, волк — это серый и сказочный зверь, защищающий волю свою… Все я вижу прекрасно, но даже теперь много чести тебе воздаю. Гнев за гнев, — коль не можешь любовь за любовь — так скитайся, как вечная тень, ненадолго насытивший желчную кровь исчезающий оборотень. 9 То угнетатели, то жертвы… Чем объяснить и как понять, что снова мировые ветры их заставляют повторять путь возвращения по кругу, путь переформировки сил?.. Но кто к душевному недугу их беспощадно присудил? Сердца людей не приневолишь, стезя затеряна в пыли… А нужно было-то всего лишь обжить родной клочок земли, чтоб стал он кладбищем и домом, чтоб был издревле защищен не долларом и не «фантомом», а словом, плугом и плечом, чтобы не тягостные мифы, а гул работы и борьбы да тяжкий шепот хлебной нивы рождали музыку судьбы.
