В комнате он едва не наткнулся на Эви, которого Бемби уже успела разбудить. Не дожидаясь остальных, он жевал хлеб с повидлом, и правая ноздря у него была измазана коричневой кашицей. Мира тихонько рассмеялась и протянула, подражая Бемби:
— Вот чушонок!
— Идем, да? — глаза у него снова позеленели.
Мира загляделась в них и подумала: «Это главный цвет всего живого… Он еще не скоро умрет».
Выскочив из кухни, Бемби ахнула:
— Вы прямо так и понесете? Не тяжело?
— Своя ноша не тянет. — Дрим улыбнулся всем сразу.
Мира чувствовала, что от этой улыбки ей достается все меньше. Но это уже не обижало…
Бемби распахнула перед ними дверь, щелкнула замком и первой побежала вниз, чтобы они смогли выйти из подъезда. «Я ни с кем не простилась, — подумала Мира о тех, кто остался за Стеной. — Но мы ведь все равно скоро встретимся… Эви придет последним. Это хорошо. Ему тут нравится».
Когда они вышли, Мира заметила на качелях Лопуха, но теперь с ними был Дрим, и можно было ничего не бояться. Она даже оглянулась, осторожно отклонив голову, и посмотрела мальчишке в лицо: сейчас он не выглядел устрашающе. А под глазом виднелся синяк — наверное, Сол постарался.
«Прощай, — мысленно сказала ему Мира. — И не будь ты таким дураком! Человек же не виноват в том, как он выглядит… Я ни в чем не виновата».
Она попыталась поймать лицом луч солнца и согреться им. Но по коже скользил только ветер, потому что солнце пряталось за головой Дрима, выдавая его за себя. Легко смирившись с тем, что с ней прощается только ветер, Мира улыбнулась: «Все равно это хороший мир… Добрый. Все, кого я люблю, они ведь из этого мира. Оказывается, даже Эви…»
— Не холодно? — Дрим заботливо заглянул ей в глаза. — Мне кажется, ты дрожишь.
Она легко солгала:
— Ну да, я волнуюсь. Я же никогда не каталась на лодке.
— Тебе понравится.
— Это уж точно! Дрим…
— Что, девочка?
— Ты и в самом деле не говори остальным. Я подумала… Зачем им знать? Они ведь немножко дольше проживут, если не узнают. Пусть думают, что вырастут! Им еще есть чего ждать.
Река уже была совсем близко, ее синева всплесками отражалась в глазах Дрима. «Какие глаза! — она вдруг почувствовала себя совсем взрослой. — Ни у кого нет таких глаз…»
— Хорошо, будь по-твоему, — согласился он. — Только ты вправе решать, что лучше.
С грохотом пробежав по деревянным мосткам, Сол присел у знакомой лодки и одним движением открыл замок. Вытянув цепочку, он деловито распорядился:
— Все, можно садиться. Я подержу.
Дрим улыбнулся:
— Объявляется посадка. Мира первая.
Он бережно опустил ее на деревянную скамеечку и наспех объяснил, что любой моряк назвал бы ее «банкой». Уцепившись за борта, Мира весело сказала:
— Спасибо, Дрим!
— Ну, что ты…
— Нет, не «что ты»! Спасибо. А можно мне одну секундочку поговорить с Бемби? Это секрет… А потом вы сядете.
— Девичьи секреты? — Дрим отступил и оглянулся.
У Бемби удивленно подлетели брови, но она ничего не спросила и жестом приказала всем отойти подальше. Когда она опустилась на корточки, Мира тихо сказала:
— Только не кричи и не возмущайся. Я чувствую, что сил уже совсем нет, понимаешь?
— Что ты…
— Тихо! Я умру сейчас. Совсем чуть-чуть осталось. Ты когда-нибудь поймешь, что это можно чувствовать… Я хотела тебя попросить… Понимаешь, я ведь не знаю, как это происходит. Может, это очень некрасиво… Я не хочу, чтоб они это видели. Все они, все трое. От меня и так немного красоты было…
— Не говори так.
— Теперь уже незачем врать.
— Ты просто не понимаешь свою красоту! — у нее задрожал голос. — А я понимаю. Сол понимает!
— Раз ты все понимаешь…
— Ты хочешь… — Бемби не договорила.
Мире удалось улыбнуться:
— Толкни лодку. Смотри, какое тут течение! Просто толкни, и меня унесет. Они не успеют нам помешать… А я буду думать, что плыву к морю, я ведь для этого и пришла — чтобы увидеть его. Сол сказал, что все реки впадают в море. Вот там — красота…
Бемби молча смотрела на нее, и хотя Мира знала, что не об этом она сейчас думает, все же сказала с сожалением:
— Вот только лодка не ваша… Солу влетит? Этого я не хочу.
— Не влетит, — глухо ответила Бемби. — Математик в жизни на ней не катался. Только мы… Я сама с ним поговорю.
— Спасибо, — ей так хотелось лечь, что все силы уходили на то, чтобы держать спину.
Заметив это, Бемби отчаянным голосом спросила:
— Уже пора?
— Да, — только и сказала Мира.
Еще секунду Бемби смотрела на нее совсем почерневшими от тоски глазами, потом вскочила и резко толкнула лодку. Потом еще и еще… Миру опрокинуло на спину и закружило, но не на месте, а поднимая куда-то.
«Эта река течет прямо в небо», — успела подумать она прежде, чем услышала чей-то крик, заглушивший все звуки. Она не могла так кричать. Для этого нужно было родиться птицей….
…Крепко сжав мальчика, слезы которого часто и горячо падали на руку, Дрим говорил, глядя вслед той точке, что уже не была просто лодкой:
— Ничего, Сол, ничего. Она очень мудро поступила. По-взрослому мудро и по-детски чутко. Хорошо, что ты встретил ее в двенадцать лет… Теперь она всегда будет оберегать тебя от зла, если оно вдруг захочет поселиться в тебе. Ты ее не забудешь. И я не забуду.
Он выпустил его и присел возле Эви, который сгорбился на серых камнях, но не плакал. Погладив его искалеченную голову, Дрим тихо сказал:
— Ты был ее лучшим другом. Долгие годы — единственным.
— Она вернется! — задыхаясь, прокричал Сол. — Вы не знаете, а я знаю. Она скоро вернется!
— Да. — Дрим вдруг почувствовал, что и сам не сомневается в этом. — Я тоже знаю.
Громко шмыгнув, Сол яростно потер нос и уставился на него с недоверием:
— Вам-то откуда знать?
— Она сама сказала, — за него ответила Бемби. Она так и не заплакала. Ей хотелось кричать в голос с братом, но она загоняла этот вопль в себя, не опасаясь захлебнуться.
— Правда, сказала?
Сол посмотрел на нее с такой надеждой, что она ужаснулась: «Опять?! Ложь во спасение? Неужели никуда не деться от этого? Но ведь это, может быть, и не ложь вовсе…»
— Правда, — решительно сказала она и повторила: — Правда.
