его разгромить. Они намереваются разоблачить вашу семью.
– Как кого?
– Как врагов новой Италии.
– На каком основании?
– За организацию встреч изменнического характера в Кампо-ди-Фьори. За распространение враждебных измышлений и клеветы на государство. За попытку помешать внешнеполитическим целям Рима и за подрыв индустриальной мощи страны.
– Это пустые слова.
– Тем не менее они хотят устроить показательный процесс. Им это необходимо.
– Ерунда. Рим не посмеет возбудить против нас дело на столь шатких основаниях.
– В том-то и дело, синьор, – сказал человек нерешительно. – Это не Рим. Это Берлин.
– Как?
– Немцы проникли всюду. Они всем заправляют. Ходят слухи, что Берлин хочет лишить Фонтини-Кристи влияния.
– Они уже смотрят в будущее! – заметил один из двоих, старый partigiano.
– И как они собираются это осуществить? – спросил Фонтини-Кристи.
– Они хотят накрыть тайную встречу в Кампо-ди-Фьори. И заставить всех участников свидетельствовать против Фонтини-Кристи как государственных изменников. Это не так трудно сделать, как вам кажется.
– Согласен. Вот почему мы до сих пор действовали с такой осторожностью… Когда это может произойти? Что вы об этом думаете?
– Я вылетел из Рима в полдень. Могу лишь предположить, что кодовое слово «поршень» было использовано не случайно.
– Собрание назначено на сегодняшний вечер.
– Значит, «поршень» использован очень своевременно. Отмените собрание, синьор. Явно просочилась информация.
– Мне понадобится ваша помощь. Я дам вам список имен… наши телефоны прослушиваются. – Фонтини-Кристи стал писать на листке карандашом, который передал ему третий partigiano.
– Когда должна состояться эта встреча?
– В половине одиннадцатого. Времени еще достаточно, – ответил Савароне.
– Надеюсь. В Берлине основательно взялись за дело.
Фонтини-Кристи перестал писать и взглянул на связного.
– Мне это странно слышать. Немцы могут отдавать свои приказы в Кампидольо, но в Милане их нет.
Трое партизан переглянулись. Савароне понял, что услышал еще не все. Наконец человек из Рима заговорил:
– Как я сказал, мы располагаем неполной информацией. Но нам известно кое-что вполне определенное. Например, мы знаем, насколько Берлин заинтересован в этом. Германское командование требует, чтобы Италия открыто вступила в войну. Муссолини пока колеблется. По разным причинам, не в последнюю очередь и учитывая оппозицию со стороны столь влиятельных людей, как вы. – Он замолк в нерешительности. Не оттого, что сомневался в достоверности сведений, просто не знал, как их сообщить.
– К чему вы клоните?
– Говорят, что внимание Берлина к Фонтини-Кристи подогревается гестапо. Именно нацисты требуют от Муссолини показательного разоблачения, нацисты намереваются сокрушить оппозицию режиму дуче.
– Понял. Дальше?
– Они не доверяют Риму и еще менее – местным властям в провинциях. Карательная операция будет осуществлена немцами.
– Немецкая карательная экспедиция прибудет из Милана?
Связник кивнул.
Савароне положил карандаш на стол и воззрился на человека из Рима. Но думал он сейчас не об этом человеке, а о греческом товарном составе из Салоник, который он встретил в горах близ Шамполюка. О грузе, который доставил этот состав. О ларце Константинопольской патриархии, что ныне покоится в недрах промерзлой земли высоко в горах.
Это казалось невероятным, но невероятное стало обычным в это безумное время. Неужели в Берлине известно об этом товарном составе из Салоник? Неужели немцы знают о тайне ларца? Матерь Божья! Нельзя, чтобы он попал к ним в руки! Или в руки им подобных.
– Вы уверены в достоверности этой информации?
– Уверены.
«С Римом можно справиться, – подумал Савароне. – Италии нужны заводы Фонтини-Кристи. Но если вмешательство немцев как-то связано с ларцом из Константинополя, Берлин не станет считаться с интересами Рима. Обладание ларцом – вот что самое главное…»
И посему сохранность ларца важнее жизни. Тайна не должна попасть в чужие руки. Не сейчас. Возможно, никогда, но уж точно не сейчас.
Теперь дело в Витторио. Всегда Витторио, самый способный из всех. Ибо каким бы он ни был, он в первую очередь Фонтини-Кристи. Он поддержит честь семьи, для Берлина он – достойный соперник. Пришло время рассказать ему о поезде из Салоник. И раскрыть детали договора семьи с Ксенопским монашеским орденом. Успели вовремя, сделали все правильно.
Дата, высеченная на камне на века, – лишь намек, ключ к разгадке, если вдруг остановится сердце, настигнет внезапно естественная или насильственная смерть. Но этого недостаточно.
Надо сказать Витторио, возложить на него эту огромную ответственность. В сравнении с важностью константинопольских документов все бледнеет.
Савароне взглянул на своих собеседников:
– Я отменю сегодняшнюю встречу. Карательная экспедиция обнаружит лишь большой семейный сбор. Праздничный ужин. Мои дети и внуки. Однако, чтобы сбор был полный, мой старший сын должен прибыть в Кампо-ди-Фьори. Сегодня я пытался ему дозвониться весь день. Теперь вы попробуйте его разыскать. Обзвоните всех, кого знаете в Милане, но найдите его непременно. Скажите ему, чтобы он воспользовался дорогой к конюшне, если приедет поздно. Негоже ему появляться в доме вместе с карателями.
Глава 2
Белая двенадцатицилиндровая «Испано-Сюиза» с наполовину откинутым верхом на большой скорости зашла на длинный вираж. Внизу, слева от дороги, виднелись по-зимнему темно-синие воды озера Комо, справа – вершины Ломбардских гор.
– Витторио! – закричала молодая женщина рядом с водителем, одной рукой придерживая бьющиеся на ветру белокурые волосы, а другой – воротник кожаного пальто. – С меня сейчас всю одежду сдует, мой мальчик!
Водитель улыбнулся. Прищурившись, он смотрел на освещенную солнцем ленту шоссе, а его руки уверенно, почти нежно внимали игре руля из слоновой кости.
– «Сюиза» – отличная машина, куда лучше «Альфа-Ромео». А уж британский «Роллс» вообще с ней не сравнится…
– Тебе не надо мне это доказывать, милый. Боже, я не могу смотреть на спидометр! И на кого я буду похожа?
– Ну и хорошо. Если твой муж в Белладжо, он тебя не узнает. Я представлю тебя как свою очаровательную кузину из Вероны.
Пассажирка расхохоталась:
– Если мой муж в Белладжо, он представит нам с тобой
Оба рассмеялись. Поворот кончился, и дорога побежала прямо. Девушка придвинулась к водителю. Она просунула ладонь под его локоть – рукав коричневого замшевого пиджака разбух от толстого белого шерстяного свитера – и на мгновение прижалась лицом к его плечу.
– Как мило, что ты позвонил. Мне и впрямь надо было вырваться оттуда.
