разбудить его среди ночи, должно быть, были на то причины. И довольно серьезные.
Свесив ноги с кровати, Ивлин посидела секунду, затем встала и перешагнула через лежавшую на спальном мешке подругу.
— Ты и впрямь идешь? — И, не дожидаясь ответа, Джоуди добавила: — Я с тобой. Погоди.
Ивлин выжидающе остановилась.
Встав с пола, Джоуди спросила:
— У тебя не будет для меня какой-нибудь одежды?
— Мне казалось, тебе жарко.
— Мне и вправду жарко. Но вдруг это Энди бродит по дому?
— Не беспокойся, это не он. Его из пушки не разбудишь.
Навалившись плечом на дверь, Ивлин повернула ручку. Открывая дверь, она шагнула назад, и Джоуди отпрянула в сторону, избегая столкновения.
Ивлин распахнула дверь настежь.
И ойкнула.
Джоуди услышала хлюпающий звук резкого удара, и что-то кольнуло ее в живот.
Она резко вздохнула, в нос ударил запах дохлятины. Отшатнувшись, Джоуди увидела взмывающую к потолку подругу Но на прыжок это было мало похоже. Никогда в жизни Ивлин так высоко не прыгала.
'Нет, только не это, — ужаснулась Джоуди, когда голова подруги ударилась о притолоку. — Нет. Ой... Не может быть... '
Но по животу уже стекала струйка крови. Не касаясь оттопырившейся рубашки, она катилась в пах. И она была настоящей.
Как и та кровь, что хлюпала из Ивлин. Что ни на есть настоящая.
И гнилая вонь тоже была настоящая.
Несколько дней прошлым летом Джоуди пришлось вдыхать столь же отвратительный запах, когда за перегородкой ванной комнаты сдохла крыса. Отец не захотел из-за нее ломать стенку. И пришлось ждать, пока запах выветрится.
«Так, должно быть, пахнет смерть. Но это же невозможно».
Но перед глазами висело обмякшее тело со склоненной набок головой. Ноги болтались в воздухе, а на ночной рубашке расплывалось огромное темное пятно. В центре пятна торчал острый серебряный язычок.
Но прежде чем Джоуди осознала случившееся, Ивлин покинула дверной проем и поплыла по коридору.
Джоуди оцепенела.
Не могла ни шелохнуться, ни вскрикнуть. Даже дыхание перехватило.
Силуэт в темноте напоминал мужчину. Большого и толстого. Голова гладкая. Похоже, лысый. Весь он, как показалось Джоуди, был каким-то серым, как и его голова.
Разворачивая тело Ивлин, он повернулся боком.
Древка в руках не было видно. Но оно наверняка было. Футов шести длиной.
И ее лучшая подруга была поднята на острие.
А она тупо смотрела, как ее уносили.
«Он меня не заметил! О, мой Боже! Боже! Он не знает, что я здесь. Ивлин оказалась на пути и... Надо поскорее сматываться! А может, безопаснее где-нибудь спрятаться? — мелькнуло у нее в голове. — Нет. Он может вернуться. Или начнет обыскивать весь дом. Или подожжет его перед уходом. Надо бежать. Сначала одеться? Неплохо бы. — В ночной рубашке она чувствовала себя голой и беззащитной. — А что, если он вернется, пока я буду?.. Кроме того, в кармане джинсов были деньги — целая горсть мелочи. Наверняка зазвенит, как только я их возьму. Нет, надо выбираться в чем есть. К черту одежду!»
Джоуди подкралась к дверям. Спрятавшись за стеной, она выглянула из-за косяка.
Человек уже дошел до середины коридора. Его силуэт вырисовывался на фоне бледно-желтого света, лившегося из распахнутой двери родительской спальни.
Запах дохлятины притупился, но все еще висел в воздухе, приторно-слащавый и мерзкий.
«Это от него, — поняла Джоуди. — Как можно так пахнуть? Да зачем мне это знать?» — ответила она сама себе.
На вид он был большой и квадратный, как шкаф. В каких-то лохмотьях с бахромой, болтавшейся во все стороны в такт его ковыляющей походке. Ивлин он нес перед собой, как знамя. Ее голова была почти под самым потолком.
Подойдя к освещенному проему, он слегка опустил ее. Затем, развернув тело вправо, внес его в спальню и, шагнув вслед, скрылся из виду.
«Они все мертвы! Ивлин, ее мама и папа, Энди. А Энди?»
Дверь комнаты мальчика была напротив. И была закрыта.
Оглянувшись по сторонам, Джоуди стала на четвереньки и поползла к ней.
Не за помощью. Она это понимала. Чем мог в подобной ситуации помочь двенадцатилетний ребенок? Тем более такой хлипкий, как Энди. Но ей не нужна была помощь. Она хотела вытащить его из дома.
Страшно даже подумать, что его придется будить. Может, пусть лучше спит, не зная о том, что у него больше нет семьи.
Пробуждение окунет его в такой кошмар, понять который будет ему не под силу. К тому же она прекрасно понимала, что ей, возможно, даже не удастся его спасти. Это могло кончиться смертью их обоих. Гораздо больше шансов спастись в одиночку, если она бросит его и попытается вырваться одна.
«Какого черта?» — одернула она себя.
Внутренний голос, очень напоминавший голос отца, сказал: «Не дрейфь, дорогая».
Протянув руку, она схватила дверную ручку и повернула ее. Замок щелкнул, и она вздрогнула. Затем толкнула дверь и, не дожидаясь, пока та полностью отворится, шмыгнула в темную комнату Энди.
Встав на ноги, она осторожно прикрыла за собой дверь.
Привалившись к ней спиной, Джоуди перевела дыхание.
Окна в комнате были зашторены. Блеклые полосы тусклого света окаймляли края штор. Кроме смутных контуров кровати, ничего невозможно было разглядеть. Непонятно даже, в комнате мальчик или нет.
Она прислушалась. Только бешеный стук сердца. И еще дыхание Энди. Медленное и спокойное.
«Либо спит, либо притворяется», — подумала Джоуди.
Откуда-то донеслись звуки тихой музыки. Наигрыш из мюзикла «Кошки». Из спальни Кларков? Неужели монстр включил радио?
«Что он там делает?»
— Энди? — прошептала она.
Молчание.
Наклонившись вперед и шаря перед собой руками, Джоуди медленно побрела в направлении кровати. Босые ноги ступили на мягкий комок свалившегося одеяла. Наконец руки нащупали простыню. Боком передвигаясь вдоль края матраца, она добралась до угла кровати и завернула за него.
Присев на матрац, Джоуди занесла над кроватью руку и медленно опустила. Ладонь легла на мягкую теплую кожу. Грудь Энди. Джоуди почувствовала, как она вздымается под рукой. И еще как бьется его сердце.
«А что, если это не Энди? Что, если это такой же, как... Да нет, Энди», — успокаивала она себя.
— Энди? — шепнула она и толкнула его в грудь.
— Мммм.
— Это я, Джоуди. Проснись. Так надо.
— Мммм?
Она прикрыла ему рот рукой.
— Не вздумай кричать.
— Джоуди? — Голос у него был с хрипотцой. — Это ты? Правда ты? Боже!
— В доме посторонние.
— Что?
— Надо поскорей убираться отсюда.
