понял, что это какой-то заброшенный лаз, закрытый тяжелой круглой крышкой из чугуна, на которой было что-то написано. Крис присел, с трудом разобрал стершиеся буквы. Затем поднял крышку и заглянул в люк. Там, внизу, были сточные канавы Парижа.
Он уже собирался спуститься вниз, когда его остановил крик Сутан.
- Крис! Ты что, с ума сошел? Пусть себе сидит там, внизу, сколько хочет. Он там задохнется или утонет, и черт с ним! Не лезь туда! Разве мало тебе неприятностей и без этого?
- Ты ничего не понимаешь, Сутан, - мягко возразил Крис. - Возможно, и я тоже. Но между мной и им есть какая-то таинственная связь. - Он поставил ногу на первую железную ступеньку лестницы, уходящей вертикально вниз, по которой можно было попасть на первый уровень канализационных труб. - Я почувствовал это в тот момент, когда мы с ним стояли лицом к лицу в той конюшне в Турет. Именно этой таинственной связью объясняется то, что он отпустил меня тогда и выполнил условия, поставленные мной: твоя жизнь за Преддверие Ночи.
- О Крис, как ты можешь вверять свою жизнь тому, чего не понимаешь?
- Не кажется ли тебе, что именно боязнь сделать это делает нас трусами? возразил Крис. - Я должен идти.
- Почему? Ради Бога, Крис, вернись! - умоляла она, вне себя от страха за него. - Внизу тебя ждет смерть.
- Ты ошибаешься. Сутан, - возразил он, спускаясь на следующую ступеньку. Но если от этого тебе будет легче, то молись за меня.
- Неужели ты не понимаешь, - сказала она с горечью, - что уже поздно молиться?
Крис спускался вниз, ставя ноги на предательски скользкие от конденсата и слизи железные ступеньки. Один раз его нога все-таки соскользнула и он повис на руках, ища другой ногой опоры.
Уже на полпути вниз он услышал голос Транга:
- Кристофер, возвращайся наверх. Если ты спустишься, тебе не жить.
Уже поздно молиться, подумал Крис, продолжая спускаться.
Какие только запахи не окружали его: едкие и тошнотворные, забористые и удушающие! Когда он достиг дна и оглянулся по сторонам; то увидел блестящий каменный свод, с которого кое-где свисали голые электрические лампочки. Где-то рядом с меланхолическим звуком падали тяжелые капли. Немного подальше раздавались более мелодичные звуки журчания родничка или ручья.
Поглядев направо и налево, Крис обернулся назад и тут же получил удар в челюсть, сваливший его на землю.
- Я тебя предупреждал не спускаться сюда, - сказал Транг, возвышаясь над ним.
Крис посмотрел на него снизу вверх. Он не сделал попытки подняться и даже не потер рукой ушибленное место. И вообще не сделал никаких движений.
- Ты не чувствуешь ответственности за мои поступки, Транг, - сказал он, с трудом ворочая языком, поскольку рот с левой стороны у него онемел. - А вот я почему-то чувствую - за твои.
Транг присел рядом с ним на корточки, буквально сверля его глазами.
- Что ты этим хочешь сказать? Отвечай!
- Когда ты убил Терри, - сказал Крис, наконец-таки впервые формулируя мысль, которая давно не давала ему покоя, - ты убил и меня частично.
Транг почувствовал, будто древние боги Ангкора снова очнулись от своего сна и зашевелились. Ведь это они, он был уверен, послали ему минуты просветления, когда он держал в руках Лес Мечей, а также потом, перед подстроенной им аварией. Вот и теперь они даруют ему знание того, что он искал с того самого момента, как Луонг прокляла его, лишив себя жизни.
Он увидел сверкающую тропу, которая приведет его к очищению и свободе.
- В том, что ты сейчас сказал, есть своя правда. - Он кивнул головой для придания весомости словам. - Такая же правда, что и в моем убеждении, что Терри продолжает жить в тебе.
- Ты ошибаешься, - возразил Крис. - Я не мой брат. И никогда не был им.
- Я знал Терри лучше, чем кто-либо еще в отряде, не считая, пожалуй, Муна. И я тебе точно говорю, что то, что я вижу в тебе, когда гляжу в глаза, я видел и в нем. Оно другое, и одновременно то же самое. Другое, потому что я не понимал его в Терри. Может, и он сам не догадывался, что обладает им.
- Я тебя не понимаю.
- А мне кажется, что прекрасно понимаешь. - Транг отодвинулся и заметил, что рядом с Крисом лежит складной нож, очевидно, выпавший у него из кармана. Он поднял его.
- Что это? Никак нож Терри? - В голосе его появились новые нотки, словно последнее просветление отогнало от него ужасы, мучившие его два последние десятилетия.
Крис взял у него нож из рук, раскрыл его.
- Это мой нож, - объяснил он. - Терри когда-то подарил мне его на Рождество. Я швырнул его ему в лицо. Мы тогда были совсем пацанами, и я многого не понимал. Получилось так, что из-за Терри я застрелил оленя. Терри мечтал вернуться домой с трофеем, чтобы доказать, что он - настоящий охотник. Я очень на него обиделся: смерть того оленя потрясла меня. - Он притронулся пальцем к рукоятке ножа. - Она сделана из оленьего рога. Таким образом Терри пытался извиниться за то, что заставил меня сделать. Это своего рода искупительная жертва, а я этого тогда не понял.
И тут Транг, чувствуя всем своим существом, что древние боги Ангкора не спят, а, наоборот, набирают с каждой минутой силу, схватил руку Криса, сжимающую нож. Вот оно, освобождение!
Своей железной рукой он развернул нож острием к себе и, несмотря на сопротивление руки Криса, всадил все шесть дюймов его лезвия себе в грудь.
- Не надо!
Крик Криса откликнулся многократным эхом по всему подземному лабиринту. Как только Транг отпустил его руку, он вытащил нож из раны.
Транг улыбнулся, глядя на посеревшее от ужаса лицо Криса.
- Не переживай, - сказал он, - а, наоборот, возрадуйся. Ты убил дважды, и оба раза твоей рукою двигала чужая рука. Ты невиновен в этих действиях, и поэтому они священны. Ты дал своему брату то, что ему больше всего хотелось получить в качестве рождественского подарка. И этот дар мог дать ему только ты. Твой брат был во многом похож на меня: у него было тоже примитивное, одноколейное мышление. Он прожил свою жизнь, придерживаясь своего сугубо личного кодекса чести. И своим подарком он пытался тебе это объяснить. Этот нож не столько искупительная жертва, сколько знак его дружеского к тебе расположения... А теперь ты дал мне свободу, и это все, о чем я только мог мечтать.
Из раны обильно сочилась кровь, но Транг твердой рукой отклонил попытки Криса остановить кровотечение.
- Я наконец освободился от всех желаний. Это цель нашей жизни, это ее высшее проявление. Свобода от желаний.
Он поскользнулся в жидкой грязи: силы его явно покидали. Крис подхватил его под руку. Он все еще никак не мог придти в себя от потрясения.
- Если ты понял это, - закончил Транг, - ты обладаешь всем, что есть ценного в жизни.
Его голова склонилась на плечо Криса, и он почувствовал, что на его душу снизошел покой, который он считал для себя недостижимым. Его вера вернулась к нему, и он возблагодарил Будду за последнюю милость, оказанную ему. Но вздохнул, зная, что его дела на земле еще не закончены. - Слушай меня, Кристофер. - Его голос был тих, как лунный свет. - Слушай меня внимательно. Мне так много надо сказать, а жить осталось так немного.
Когда, наконец, глаза Транга закрылись, Крис поднялся на ноги и постоял мгновение неподвижно. Потом он нагнулся, подобрал тело Транга и перекинул его через плечо. Он не хотел, чтобы оно гнило здесь, в клоаке Парижа.
С большим трудом он начал свое восхождение по скользкой лестнице. И не из-за тяжести на плечах, а из-за тяжести на сердце. Он даже рад был своей ноше, ощущая, будто каждый его следующий шаг приближает его к Терри.
И он плакал. Но только по прошествии времени он понял, почему.
Первое, что он увидел, выбравшись из люка, было лицо Сутан. Лицо ее буквально излучало чувство необыкновенного облегчения.
