так, что его услышала вся Зона. Он разинул рот, брызнув слюной, расставил руки, выпучив глаза и выгнув спину, закричал. Зрачки расширились, Тимур с хрипом втянул воздух, сразу выдохнул, вдохнул опять.
И упал на спину — вернее, упал бы, но они поддержали его. Уложили осторожно. Маша надела рубаху Растафарыча, а его майкой была стянута спина сталкера. Индеец стащил с Филина куртку, брезгливо отпихнув тело подальше, свернул её и подложил под голову раненого.
— Я видел! — хрипнул Тимур. — Слышите, видел её!
— Кого? — спросила Маша участливо, гладя его по голове.
— Бесконечность. Она там, за «менталом». Она… чудесная. Прекрасная.
— Ну и слова, школьник, — покачал головой Растафарыч. — Не думал, что ты знаешь такие. Погоди, не дёргайся!
Отпихнув его, Тимур кое-как повернулся и схватил «слизень», соединённый с аномалией узкой прозрачной трубкой и паутиной мерцающих нитей. Дернул, порвав их, подтащил к себе.
— Школьник, не напрягайся, — посоветовал Растафарыч. — Мы пулю не вытащили, она тебе лопатку раздробила и застряла в кости. Если не хочешь, чтобы кусочки вместе со свинцом в лёгкие попали, лежи тихо…
Он взял раненого за плечо с намерением уложить обратно, но Маша схватила его за руку и покачала головой.
— Подожди, — прошептала она. — Смотри… смотри, что у него с волосами.
Не обращая на них внимания, Тимур лёг на бок и ударил кулаком по «слизню». Бархатистый бок вмялся, пошёл мелкими трещинками, из которых брызнул тусклый свет вместе с клейкими каплями чего-то густого и маслянистого. Он пошарил рукой вокруг, нашёл камень, схватил и стал колотить, равномерно нанося удар за ударом, превращая артефакт в кашу, в пузырящуюся лужицу, где плавали мелкие прозрачные комья.
Филин недоуменно огляделся. Только что он был возле аномалии и боролся с человеком внутри, а теперь находится здесь… Где — здесь?
Похоже на Зону, только она какая-то странная. Была ночь, а теперь почему-то ясный день. И небо — что это за дурацкое небо вверху? Какое-то неживое, будто из синего стекла. И что это гудит сзади?
Он повернулся. Гудела огромная воронка, широкой стороной касающаяся земли, а узкой проткнувшая небеса. Она была как гора… нет, как тысяча, сто тысяч гор. Филин в сравнении с ней казался муравьем на фоне высокого холма — и всё же он видел её всю.
Его потянуло к воронке, он начал сопротивляться — и тут она исчезла. Порвалась в верхней части, конец дёрнулся и втянулся в небо, нижняя часть распалась. Что происходит?! Он попятился. Нога провалилась во что-то. Бандит подскочил, оглянулся — по земле змеилась трещина. Из неё полился тусклый свет, брызнули капли чего-то густого и маслянистого.
Мир рассекли другие трещины, не только землю, но и неживое небо. Филин заорал и побежал, хотя бежать было некуда — Зона разрушалась со всех сторон. Куски ландшафта взлетали, кружась и сталкиваясь, вместе с ними поднимались деревья и холмы, всё распадалось на части, разбивалось, крошилось, ломалось… И растворялось в холодной серости, которая вдруг полезла из всех щелей, дыр и трещин гибнущего мира.
В безумном круговороте мелькнула знакомая фигура.
— Ты?! — выкрикнули они одновременно.
Филин подумал: но почему только один, ведь мы завалили сразу троих? И вспомнил, что Седой стоял ближе всех к лежанке, когда поднялась стрельба, даже склонился над ней… Вот почему его в момент смерти втянуло, а лаборанта с одним из охранников — нет.
Седой закричал:
— Это из-за тебя! Из-за тебя я потерял контроль, тебе обязательно надо было убивать меня?! Из-за этого весь установленный порядок нарушился! Теперь сдохни здесь!
— Вместе с тобой! — крикнул Филин.
Серая муть была со всех сторон, части ландшафта растворялись в ней, как куски пластика в кислоте, плавились и исчезали. Филин попытался ухватиться за пролетающий мимо куст, но тот размягчился под пальцами, как горячий пластилин, — и растекся, став невесомой взвесью, маревом…
Филин с Седым повисли в пустоте. Вокруг больше не было ничего — то есть вообще, просто пустота, бесконечная, как время и пространство, и пустая… как настоящая пустота.
Пустота начала впитывать их в себя.
Тяжело дыша, Тимур откинулся на свернутую куртку. Поднял дрожащую руку, провел ладонью по лицу.
— Успокоился, мэн? — спросил Растафарыч.
— Тимур, ты сделал, что хотел? — Маша склонилась над ним.
— Не хотел, — возразил он. — А должен был. Да, кажется, да. Стас… попал туда. Что ты сказала про мои волосы?
Она смущенно пожала плечами и произнесла со смешком:
— А ты второй, кстати.
— В смысле?
— Ну, недавно я Индейца откачала, а теперь мы оба — тебя.
Растафарыч и правда выглядел как «недавно откачанный». Синяки, нос разбит, уши распухли, на лбу ссадина. Он то и дело кривился от боли, ощупывал ребра и вообще двигался как-то скованно.
— Кто тебя отделал? — спросил Тимур.
— Да этот тощий с сумкой, — пробормотал Растафарыч.
— И где он теперь? И вообще, одного я вижу, а где все остальные?
— Нет никого. — Маша неопределённо махнул рукой назад. — Все там остались.
— Навсегда остались?
— Да, навсегда. Тимур, а сколько тебе лет?
Он покачал головой и тут же пожалел об этом — с шейными позвонками после падения вертолёта явно было что-то не так.
— Когда как. Иногда двадцати лет, а иногда все пятьдесят.
Маша смотрела недоуменно, а Растафарыч понимающе кивнул.
— Так что с волосами? — напомнил Тимур.
— Да вот, понимаешь… они теперь седые.
— Седые? — удивился он. — Что, все?
— Нет-нет, не переживай, они…
— Да я не переживаю, но…
— Проседь появилась. Прядь такая слева над лбом. Тебе, — она улыбнулась, — тебе даже идёт.
Тимур закрыл глаза. Вокруг журчала вода, теплый пар поднимался над ней и таял в воздухе вместе с призрачными пузырями, то и дело взмывающими над «менталом». Надо его уничтожить, подумал он. Взорвать или достать где-то лопату и разбить на части, раскидать их во все стороны. А то кто-нибудь ещё вроде Филина сможет дойти сюда…
— Ладно, сталкер, что дальше делаем? — спросил Растафарыч. — Если тебя сейчас не начать всерьёз лечить — загнешься к растакому Маврикию.
— Здесь поселок недалеко, — произнёс Тимур, не открывая глаз. — Дальше Крепость, а рядом поселок. Там вроде живет кто-то. Надо туда.
— Поселок, значит… Ну хорошо, стало быть, передохнем и пойдём к поселку.
Вояка кивнула, а Тимур добавил:
— Слушай, всё время хотел спросить. Кто такой этот Маврикий?
— Я откуда знаю? — удивился Растафарыч, обнимая Машу за плечи и прижимая к себе. — Сие тайна большая есть, сталкер. Большая, как бесконечность.
