Харрар указал на его перевязанное поясом платье.
— Твое одеяние больше подходит кающемуся грешнику, нежели ученому. Так кто же ты?
— Я и тот и другой и одновременно ни один из них, — многозначительно произнес готал. — Я — служитель культа Х'киг.
Харрар бойко крутанулся на подушке, адресуя следующие слова своей свите:
— Какая удача! Наконец-то среди нас святой, — он вновь повернулся к готалу. — Расскажи мне о своей религии, служитель культа Х'киг.
— Какой интерес для вас могут представлять мои верования?
— Ведь я тоже, так: сказать, исполнитель ритуалов. Мы можем поговорить как священник со священником.
— Мы, Х'киг, верим лишь в ценность жизни, — готал был предельно прост и откровенен.
— Да, но какую цель вы преследуете? Получить щедрую прибыль, возвыситься над другими, обеспечить себе место в потустороннем мире?
— Добродетель — сама себе награда.
Харрар посмотрел на него несколько озадаченно.
— Ваши боги так сказали?
— Это всего лишь наша правда — одна из многих.
— Одна из многих. А что ты думаешь о правде, которую несут вам юужаньвонги? Скажи, что ты признаешь наших богов, и я, возможно, сохраню тебе жизнь.
Готал невозмутимо смотрел ему в глаза.
— Только лживый бог может жаждать смерти и разрушений.
— То есть это правда: вы боитесь смерти?
— Лично я не боюсь умереть за правое дело, если это облегчит чьи-то страдания и воспрепятствует распространению зла.
— Страдания? — Харрар угрожающе подался вперед. — Я расскажу тебе о страданиях, священник. На страданиях зиждется вся наша жизнь. Тот, кто принимает эту правду, осознает, что смерть — всего лишь избавление от страданий. Вот почему мы так покорны перед своей судьбой и так охотно идем на смерть, — он окинул взглядом узников и повысил голос. — Мы не требуем от вас ничего большего, чем мы свершаем сами: отплачиваем богам за то, чем они жертвовали, создавая эту вселенную. Мы предлагаем им нашу плоть и кровь взамен того, чтобы их работа продолжалась.
— Наш бог не требует никаких подношений, кроме добрых поступков, — возразил готал.
— Низменных поступков, — презрительно бросил Харрар. — Если это все, чего от вас можно ожидать, то неудивительно, что ваши боги покинули вас в момент, когда вы в них больше всего нуждались.
— Нас не покинули. У нас еще есть джедаи.
Одобрительный ропот прокатился по рядам узников, сначала сдержанный, но потом все более уверенный.
Харрар разглядывал нестройное скопление лиц под собой: губастых и безгубых, морщинистых и гладкокожих, безволосых и лохматых, рогатых и покрытых глубокими бороздами. В своей родной Галактике юужань-вонги пытались искоренить подобное многообразие, развязывая войны, которые длились тысячелетиями, и погребая под руинами жизни и миры в таком количестве, что невозможно было сосчитать. В этот раз юужань-вонги намеревались действовать более осмотрительно, уничтожая только те народы и миры, которые были необходимы для завершения великого очищения.
— Эти джедаи — они ваши боги? — спросил наконец Харрар.
Готал задумался на мгновение, прежде чем ответить.
— Рыцари — джедаи — хранители мира и справедливости.
— А эта Сила, о которой мне так много рассказывали, — как ты ее можешь описать?
Готал еле заметно ухмыльнулся.
— Вы никогда не сможете ее коснуться. Хотя я и небольшой знаток Силы, я готов поклясться, что вы вышли из ее темной стороны.
Интерес Харрара достиг апогея.
— Сила включает в себя и свет, и тьму?
— Как и все в нашем мире.
— И с какой же стороны вы относительно нас? Вы настолько уверены, что воплощаете свет?
— Я руководствуюсь только тем, что велит мое сердце.
Харрар задумался.
— Тогда наше противостояние — это нечто большее, чем мелочная война. Это противоборство богов, в котором мы с вами — лишь обычные орудия.
Готал гордо задрал голову.
— Может быть, вы правы. Но все и так уже заранее предопределено.
Харрар насмешливо ухмыльнулся.
— Пусть твоя вера утешает тебя в последний час твоей жизни, священник, и могу тебя заверить, что этот час уже близок, — он вновь обратился к толпе: — До нынешнего момента ваши народы сталкивались только с воинами и политиками нашей расы. Но теперь знайте — прибыли истинные творцы вашей судьбы.
Он подал знак своей свите продолжать движение.
— Сила — это странное, упрямое вероисповедание, — шепнул он одному из своих прислужников, который двигался параллельно его парящей подушке. — Если нам суждено властвовать в этой Галактике, нам придется понять, как же она связывает эти мириады существ воедино. И нам необходимо покончить с рыцарями — джедаями раз и навсегда.
Глава 2
В Галактике, полной чудес, замысловатое переплетение ветвей и колоннобразных древесных стволов, на котором держался Рвуокррорро, город вуки, заслуживало особого почета При наблюдении с высоты за бездонной глубиной леса невольно начинало казаться, будто город был освобожден из плена суровых нижних уровней Кашиийка и вознесен к небесам как пример природы и технологии, достигших незыблемого баланса.
На окраине города, вдалеке от тех мест, где округлые дома высились прямо над упругой ветвистой поверхностью и выдавались из стволов самих гигантских деревьев, полным ходом шла церемония, ритуал, олицетворяющий вечный природный цикл жизни и смерти.
Участники — две дюжины людей и вуки обоих полов — собрались в широком кругу возле деревянного стола, который также был круглым. Некоторые стояли, другие сидели на корточках или просто на голой земле, но серьезные и мрачные выражения читались на лице каждого, за исключением двух неживых участников церемонии, дроидов Ц-ЗПО и Р2Д2, сохранявших, как и всегда, нейтральное настроение.
Ц-ЗПО стоял, чуть склонив выпуклую голову в сторону и изогнув руки под углом, неестественным для той жизненной формы, под которую его моделировали. Но для дроида подобная твердая осанка казалась вполне натуральной, следствием обстоятельств его сборки и постоянно меняющихся потребностей его сервомоторов, которые руководили его движениями и жестикуляцией. Позади него стоял Р2Д2, бесшумно и неподвижно, будто бы он, как многие здания вуки, тоже произрастал из ветвей дерева врошир.
Ц-ЗПО мимолетно заметил, что вид, открывавшийся с их позиции у опавшей ветви, был действительно потрясающим. Туман был чрезвычайно плотным в древесных кронах, скрывая ближайшее из ясельных колец вуки и рассеивая утренний свет, словно призма. Можно было бы даже сказать, что вид захватывал дыхание, если бы речь не шла о недышащем дроиде.
— Мы собррались здесь сегодня, чтобы почтить память Чубакки: достойного сына, возлюбленного
