Предводитель рукой указал мне место на полу рядом с его гамаком. Охотники рассказали, как было дело, взглядывая иногда на меня, чтобы я кивком головы подтвердил правильность их рассказа. Предводитель выслушал охотников, не проронив ни звука, затем некоторое время смотрел на толпу пристальным, немигающим взглядом и, наконец, проговорил: «Кабан принадлежит мне. Ступайте»!
Вопрос был решен, и никому и в голову не пришло выразить свое неудовольствие или несогласие с этим мудрым приговором.
изнь моя среди мангеромасов протекала без особенных приключений, по крайней мере, в сравнении с тем, что мне пришлось раньше пережить в джунглях, однако я не раз был на волосок от смерти. Однажды утром я бродил в лесу с двумя мангеромасами в поисках дичи. Мне было жарко, и я очень устал, а потому обрадовался при виде ручейка, что протекал близ малоки. Я уже нагнулся, чтобы утолить жажду, как вдруг резкий окрик позади заставил меня обернуться; вслед за тем сильная рука отшвырнула меня прочь от ручья.
— Яд! — коротко ответил на мой сердитый вопрос спутник.
Затем он объяснил мне, в чем дело. Оказывается, мангеромасы часто отравляют речки ниже того места, где они берут питьевую воду, с целью отделаться от своих врагов. Как раз в это время разнесся слух, что отряд перуанских добывателей каучука направлялся вверх по течению речки, а это всегда вызывало беспокойство среди индейцев. Перуанцы часто нападают на индейские поселения и похищают девушек. Неудивительно, что мангеромасы ненавидят перуанцев и не останавливаются ни перед чем, лишь бы уничтожить их. Отравление рек производится посредством корня растения из семейства Lonchocarpus, встречающегося повсеместно в долине Амазонки. Для отравления воды берут корни растения, раздавливают их и полученную мякоть бросают в воду. Все — и животные, и люди, имеющие несчастье напиться воды, неминуемо погибают.
За все время моего пребывания среди мангеромасов, я не заметил признаков идолопоклонства, хотя они были чистейшие язычники. Они слепо верили в добрых и злых духов. Добрый дух, уже в силу своего характера, не мог причинить им вреда, а потому им не приходилось особенно заботиться о нем. Злой дух, как более активный, причинял им больше хлопот; ему приписывали все жуткие ночные звуки в джунглях — завывания и стоны; мангеромасы уверены, что он подстерегает одиноких путников и пожирает их.
Желая позабавить однажды моих приятелей индейцев, я взял увеличительное стекло и посредством него зажег сухие сучья. Вокруг меня собралась группа индейцев, с интересом наблюдавших за моими манипуляциями, но когда вслед за дымом вспыхнуло пламя, они перепугались и побежали к предводителю. Предводитель вышел из дома и подошел ко мне со своей обычной улыбкой. Он попросил меня показать ему, что я сделал. Я повторил опыт. Вождь пришел в восторг и попросил меня подарить ему стекло. Пришлось, скрепя сердце, выполнить его просьбу.
Вскоре я услышал, что двое перуанцев попались в западню, специально поставленную для этой цели. Несчастные провели целую ночь в яме, в девять футов глубиной, и на следующее утро были обнаружены партией охотников, которые немедленно убили их неотравленными стрелами, употребляемыми для крупной дичи. В противоположность североамериканским индейцам, мангеромасы никогда не подвергают пыткам своих пленных, а убивают их на месте.
Западня для ловли врагов, устраиваемая мангеромасамr, при всей своей простоте, очень остроумна. В земле вырывают яму в девять футов глубиной и восемь футов шириной. Яму искусно маскируют сухими листьями и ветками. Покрышка балансирует на палке таким образом, что от малейшей тяжести на любой части она поворачивается и сбрасывает предмете яму, откуда невозможно выбраться: стены ямы наклонны, причем самая широкая часть ямы внизу, а кверху она постепенно суживается.
Другой вид западни, который мне удалось осмотреть, представлял собой небольшое пространство земли, густо усеянное зазубренными костями иглистого ската. Эти кости слегка смачиваются ядом кураре и сверху маскируются сухими листьями. Они глубоко ранят босые ноги перуанцев, и смерть наступает очень быстро. Имеется еще и третий способ ловли людей при помощи духового ружья, устанавливаемого на тропинке и действующего автоматически.
Поимка врагов влечет за собой торжества и пир, сопровождаемый религиозным ритуалом. Так было и с двумя перуанцами, попавшимися в западню. Сторожевые воины отрезали у трупов руки и ноги, вытащили из их туловища стрелы и отправились с рапортом к вождю. Он, видимо, был очень доволен, но ограничился только кивком головы. Все племя мангеромасов стало готовиться к большому пиршеству. Развели костры, вымыли горшки и кувшины. Затем последовала ужасная сцена. Я поспешил к своему гамаку и притворился спящим, так как знал, что иначе мне придется разделить их трапезу — трапезу, состоящую из человеческого мяса! С меня было достаточно видеть, как они срезали мясо с рук и ног и поджаривали эти деликатесы на жиру тапира.
Глядя, как мангеромасы наклонялись над горшками, ожидая, когда изжарится мясо, я думал невеселые думы. Кто знает, говорил я себе, не очутятся ли скоро мои собственные конечности в этих же самых горшках и кастрюлях? Я утешал себя мыслью, что индейцы всегда держали данное ими слово. Правда, они были жестоки, но только с врагами, за друзей же стояли горой. А вождь считал меня своим другом и обещал, что меня не съедят ни в жареном, ни в вареном виде. А потому я считал, что могу спать спокойно.
Давно уже мне хотелось посмотреть, как охотники приготовляют яд кураре, действующий так быстро и безболезненно и позволяющий есть убитую отравленными стрелами дичь без вредных последствий. Только троим из всего племени был известен секрет изготовления ядовитой смеси, хотя оба растения, из которых добывались ядовитые соки, были общеизвестны. Одно из них — вьющееся растение, встречающееся вблизи речек; стебель его, около двух дюймов в поперечнике, покрыт грубой сероватой корой; растение дает плоды, формой похожие на яблоко, но с очень горькой мякотью. Второе растение тоже ползучее, с маленькими голубоватыми цветами; на выделку яда употребляются только его корни. Их раздавливают и несколько дней вымачивают в воде. Три воина, специалисты по составлению этого яда, сами собирали растения один раз в месяц. По возвращении они немедленно приступали к работе: мелко нашинковав первое растение, клали в глиняный горшок, куда примешивали раздавленную мякоть корешков второго растения. Затем горшок ставили на огонь и давали тихонько кипеть в течение нескольких часов. После этого из горшка вынимали все обрезки и выкидывали, как ненужные больше, и прибавляли несколько больших черных муравьев — тукандейра, укус которых опасен для человека. Смесь медленно кипятят до следующего утра, пока она не превратится в густую жидкость коричневого цвета. Затем яд пробуют на нескольких стрелах и перекладывают в маленький глиняный горшок, покрыв куском звериной кожи.
Мангеромасы всегда носят с собой небольшую резиновую сумку, содержащую несколько драхм яда. Сумка привязана к поясу с левого бока, и охотники соблюдают величайшую осторожность при употреблении яда и стрел: самая легкая царапина такой стрелою влечет за собою немедленную смерть.
Когда я оправился и окреп настолько, что мог подумывать о своем возвращении в цивилизованный мир, я затронул эту тему в разговоре с вождем. Он ответил очень любезно, обещав отправить меня в следующее полнолуние с несколькими воинами к реке Бранку, а оттуда они должны были проводить меня до каучуковой плантации, расположенной при впадении Бранку в Итакуаи.
Вскоре мне сообщили, что вождь предполагал навестить дружественное соседнее племя и что я могу сопровождать его. Я не был вполне уверен, как отнесутся ко мне индейцы, живущие выше по течению. Несмотря на искреннюю, непоколебимую дружбу, которую проявляли по отношению ко мне мангеромасы, я, к стыду своему, не мог забыть той плохой репутации, которой пользовались эти племена среди населения каучуковых плантаций.
До того времени я считал благоразумным не знакомить индейцев со свойствами моего автоматического револьвера и ни разу не употреблял его здесь. Теперь же, прежде, чем отправиться с
