менее, он бежал, стараясь не смотреть лишний раз по сторонам. Он уже перестал быть тем сорвиголовой, что спустился сюда сравнительно недавно. Он стал смертельно опасным трусом, которого обуревало единственное желание — выжить! Теперь все приводило беглеца в ужас. Иногда ему казалось, что этот ужас преследует его с первого мгновения, с самого начала, когда он только вступил под эти проклятые богами своды, что само по себе было уже совершенной нелепостью.
Потной ладонью он судорожно сжал меч, и, быть может, именно это привычное движение вновь вернуло его мысли к прежнему. К тому времени, когда он был не один. Настороженные, но, как оказалось, совершенно беззаботные искатели приключений опомниться не успели, как первый из них, не пройдя по коридору и сотни шагов, был схвачен огромной змеей, выползшей из какой-то темной дыры в стене. Конечно, они тотчас бросились на выручку, хотя каждый в душе понимал, что уже поздно: выпавший из руки факел остался лежать на полу, а крик, исполненный ужаса и боли, быстро удалялся в темноте коридора, пока не затих. Они поняли, что это конец. Каждый выплеснул море эмоций и высказал немало слов, но парень был сам виноват — оторвался от группы, и хищник, увидев, что добыча ему по зубам, решился напасть.
Тогда они еще могли уступить голосу разума и вернуться, но никто даже не предложил этого. Каждый считал себя героем, способным на многое, а уступить — значило проявить трусость. Они дали себе и друг другу слово впредь держаться вместе и больше глупостей не делать. Эта клятва сыграла с ними злую шутку, и вместо того чтобы собраться, они успокоились. Гордость погнала их вперед, и расплата за самонадеянность и глупость последовала незамедлительно. Второй из них, хоть и шел всего на пару шагов впереди основной группы и никак не нарушил договоренности, наступив на безобидный с виду выступ в полу, провалился неизвестно куда. Оставшиеся вокруг плиты были незыблемы, за исключением той, что так коварно сорвалась, унеся с собой жизнь их товарища в бездну. Вся компания разозлилась, хотя делать этого не стоило. Прошло не слишком много времени, прежде чем еще двое, идя по краю обрыва, не ухнули в пропасть. Они шли последними, и узкая тропа обвалилась у них под ногами в том месте, где только что благополучно прошли другие.
Их группа уменьшилась ровно вдвое, но оставшиеся упорно шли вперед, словно единственной их целью была бессмысленная смерть. Постепенно становилось все жарче. Впечатление было такое, словно этажом ниже кто-то растопил чудовищную печь, а четверо людей неизвестным образом угодили прямо в ее раскаленное нутро. Однако они продолжали упрямо шагать, на ходу сбрасывая с себя одежду. В какой-то миг, увидев, как с потолка что-то капает и, подумав, что это вода, пятый блаженно зажмурился и подставил лицо, желая охладить раскаленное тело. То, что с беднягой произошло через несколько секунд, до конца жизни не удастся забыть. Кожа с лица мгновенно сползла, обнажив тут же обуглившуюся кость черепа, глаза лопнули и закипели, а в уши им какой-то миг, и ударил оглушительный вопль, почти сразу перешедший в хриплое утробное бульканье. Проклиная все на свете, они вынуждены были снести бедняге голову, спасая его от лишних мучений.
Так их осталось трое. К сожалению, ненадолго. К этому времени люди оказались в просторном зале, где предпоследний из них угодил в изощренную ловушку. Видимо, он задел за неразличимую в темноте нить, или Нергал его знает за что. Только нога его угодила в капкан, и, оглашая подземелье воплями и размахивая руками, он пытался вырваться, с ужасом глядя, как медленно кренится огромная глыба, до тех пор мирно покоившаяся в пяти локтях над его головой. Когда ужасный грохот стих и пыль осела, они увидели, что на их приятеля упал-таки камень, из-под которого осталась торчать только левая рука.
Почти сразу последний его товарищ был схвачен огромным пауком, выскочившим из бокового прохода. Словно отщипнув ягоду от ветки винограда, тварь скусила человеку голову и с отвратительным хрустом принялась ее грызть. Последний из компании, не соображая, что делает, помчался, куда глаза глядят. Довольно скоро он понял, что окончательно заблудился, назад дороги не помнит, а значит, спасения нет, и он обречен. Что делать ему одному? Куда идти в этом подземелье, кишащем смертоносными тварями? Ответа на эти вопросы у него не было. Надежда предательски покинула его, и после этого он лишь бежал вперед, не разбирая дороги, рассчитывая, что лабиринт подземелья сам выведет его наружу, а на деле лишь забираясь вглубь его. Четырежды он ненадолго останавливался, чтобы передохнуть, и как только дыхание восстанавливалось, возобновлял бег, который продолжался и теперь.
Тихий шорох послышался слева, заставив воина насторожиться, но что за тварь затаилась в темноте, он понять не успел. Над самой головой его возникла огромная черная тень, и молнией мелькнувшая длинная, когтистая лапа распорола нагое тело беглеца от паха до горла. Он рефлекторно напрягся, словно это могло спасти его, и перед тем как темная пелена смерти заволокла сознание, успел увидеть повалившиеся на землю внутренности. «Мои!»— с ужасом промелькнуло в голове. В тот же миг руки его ослабели и выпустили факел, который ткнулся в кровавое месиво и, затрещав, потух одновременно с сознанием несчастного.
На ступенях скромного храма, тяжелые двери которого были широко распахнуты, девушка в последний раз оглянулась, желая проверить, не следит ли за ней кто-нибудь, не без трепета ступила за порог и оказалась в небольшом, но уютном зале, заполненном молящимися. Судя по всему, приход этой посетительницы не был неожиданностью для служителей храма, потому что явно поджидавший кого-то жрец тут же подошел именно к ней и, знаком показав, чтобы она следовала за ним, мгновенно скрылся в темном боковом проходе, который тут же закрылся, как только незнакомка оказалась внутри.
Вбежавший следом за ней слуга, о присутствии которого девушка и не подозревала, но которому строго велено было не спускать с госпожи глаз, тяжело дыша, испуганно озирался, переминаясь с ноги на ногу и силясь понять, куда девалась молодая хозяйка. Однако небольшой круглый зал был пуст, не считая нескольких страждущих, которые раболепно склонились перед статуей Деркэто и что-то усердно вымаливали у прекрасной богини. Слуга с десяток раз прошелся взглядом по спинам молившихся, но той, кого парень искал, среди них не было, хотя он ясно видел, как она вошла сюда через приветливо распахнутые двери.
Хотя он уже окончательно понял, что упустил хозяйку, но все еще бездумно продолжал растерянно смотреть по сторонам, в тщетной надежде увидеть ту, которой здесь не было. Быть может, так он и стоял бы еще очень долго и с тем же результатом, но тут к нему подошел служитель, судя по внешности, тот самый, что увел таинственную посетительницу внутрь здания. Он остановился рядом и легко тронул парня за руку.
— Ты кого-то ищешь, брат?— мягко спросил он.
— Девушка…— промямлил парень, озираясь и с трудом проглатывая застрявший в горле комок.
— Тебя бросила девушка?— участливо уточнил жрец, и в глазах его вспыхнули веселые огоньки.
— Да,— кивнул он, пока парень собирался с мыслями,— к сожалению, в нашем несовершенном мире такое случается слишком часто. Ты пришел просить Богиню Страсти вернуть тебе ее расположение?
— М-м-м! — неопределенно промычал парень, неизвестно что попытавшись выразить этим, потом покраснел и затряс головой не в силах больше вымолвить ни звука, быть может, как раз потому, что жрец оказался не слишком далек от истины.
— Не стоит стесняться.— Служитель говорил не громко вроде бы, но и не тихо. Его бархатистый голос удивительным образом был слышен лишь им двоим. Странная акустика этого зала специально была рассчитана так, что сколько бы пар ни говорило одновременно, никто из них не мешал бы другим и в то же время не рисковал выдать своих секретов. Именно поэтому, хотя, кроме них, все молчали, остальным не было до них никакого дела.
— Такое может случиться с каждым — и с королем, и с нищим,— улыбнувшись, закончил жрец свою мысль.— Идем со мной.— Он мягко подтолкнул юношу.— Если ты понравишься богине,— с улыбкой пообещал он,— быть может, она согласится оказать тебе эту маленькую услугу.
Парень огляделся, но госпожи по-прежнему не было видно. Тогда он пожал плечами и махнул рукой — была, не была! Потерял он ее из виду где-то здесь, а еще мама в детстве повторяла: «Где потерялся, там и стой!» Так что нечего метаться: глядишь, взбалмошная хозяйка здесь же и объявится! Успокоив себя этой нехитрой мыслью, недалекий деревенский паренек направился за жрецом.
