Без друга лучше дни влачитьИ к смерти радостней клониться,Чем два удара выноситьИ сердцем о двоих крушиться!..Люблю, когда, борясь с душою,Краснеет девица моя:Так перед вихрем и грозоюКрасна вечерняя заря.Люблю и вздох, что ночью луннойВ лесу из уст ее скользит:Звук тихий арфы златоструннойТак с хладным ветром говорит.Но слаще встретить средь моленьяЕе слезу очам моим:Так, зря спасителя мученья,Невинный плакал херувим.
Наталья Федоровна Иванова-Обрескова
Любил с начала жизни я[32] Угрюмое уединенье,Где укрывался весь в себя,Бояся, грусть не утая,Будить людское сожаленье;Счастливцы, мнил я, не поймутТого, что сам не разберу я,И черных дум не унесутНи радость дружеских минут,Ни страстный пламень поцелуя.Мои неясные мечтыЯ выразить хотел стихами,Чтобы, прочтя сии листы,Меня бы примирила тыС людьми и с буйными страстями;Но взор спокойный, чистый твойВ меня вперился изумленный.Ты покачала головой,Сказав, что болен разум мой,Желаньем вздорным ослепленный.Я, веруя твоим словам,Глубоко в сердце погрузился,Однако же нашел я там,Что ум мой не по пустякамК чему-то тайному стремился,К тому, чего даны в залогС толпою звезд ночные своды,К тому, что обещал нам богИ что б уразуметь я могЧерез мышления и годы.Но пылкий, но суровый нравМеня грызет от колыбели…И в жизни зло лишь испытав,Умру я, сердцем не познавПечальных дум печальной цели. Ты помнишь ли, как мы с тобою…
Ты помнишь ли, как мы с тобою[33] Прощались позднею порою?Вечерний выстрел загремел,И мы с волнением внимали…Тогда лучи уж догорали,И на море туман густел;Удар с усилием промчалсяИ вдруг за бездною скончался.Окончив труд дневных работ,Я часто о тебе мечтаю,Бродя вблизи пустынных вод,Вечерним выстрелам внимаю.И между тем как чередойГлушит волнами их седыми,Я плачу, я томим тоской,Я умереть желаю с ними…Когда весной разбитый лед[34] Рекой взволнованной идет,Когда среди лугов местамиЧернеет голая земляИ мгла ложится облакамиНа полуюные поля, —Мечтанье злое грусть лелеетВ душе неопытной моей;Гляжу, природа молодеет,Не молодеть лишь только ей;Ланит спокойных пламень алыйС собою время уведет,И тот, кто так страдал, бывало,Любви к ней в сердце не найдет.Я зрел so сне, что будто умер я;[35] Душа, не слыша на себе оковТелесных, рассмотреть могла б яснееВесь мир – но было ей не до того;Боязненное чувство занималоЕе; я мчался без дорог; пред мноюНе серое, не голубое небо(И мнилося, не небо было то,А тусклое, бездушное пространство)Виднелось; и ничто вокруг меняРазличных теней кинуть не могло,Которые по нем мелькали;И два противных диких звуков,Два отголоска целыя природы,Боролися – и ни один из нихНе мог назваться побежденным. СтрахПрипомнить жизни гнусные деяньяИль о добре свершенном возгордитьсяМешал мне мыслить; и летел, летел яДалеко без желания и цели —И встретился мне светозарный ангел;И так, сверкнувши взором, мне сказал:«Сын праха – ты грешил – и наказаньеДолжно тебя постигнуть, как других:Спустись на землю – где твой трупЗарыт; ступай и там живи, и жди,Пока придет спаситель – и молись…Молись – страдай… и выстрадай прощенье…»И снова я увидел край земной;Досадой вид его меня наполнил,И боль душевных ран, на краткий мигЛишь заглушенная боязнью, с новой силойОгнем отчаянья возобновилась;И (странно мне), когда увидел ту,Которую любил так сильно прежде,Я чувствовал один холодный трепетДосады горькой – и толпа друзейЛикующих меня не удержала,С презрением на кубки я взглянул,Где грех с вином кипел, – воспоминаньеВ меня впилось когтями, – я вздохнул,Так глубоко, как только может мертвый —И полетел к своей могиле. Ах!Как беден тот, кто видит, наконец,Свое ничтожество и в чьих глазахВсе, для чего трудился долго он, —На воздух разлетелось…И я сошел в темницу, узкий гроб,Где гнил мой труп, – и там остался я;Здесь кость была уже видна – здесь мясоКусками синее висело – жилы тамЯ примечал с засохшею в них кровью…С отчаяньем сидел я и взирал,Как быстро насекомые роилисьИ поедали жадно свою пищу;Червяк то выползал из впадин глаз,То вновь скрывался в безобразный череп,И каждое его движеньеМеня терзало судорожной болью.Я должен был смотреть на гибель друга,Так долго жившего с моей душою,Последнего, единственного друга,Делившего ее земные муки, —И я помочь ему желал – но тщетно —Уничтоженья быстрые следыТекли по нем – и черви умножались;Они дрались за пищу остальнуюИ смрадную сырую кожу грызли,Остались кости – и они исчезли;В гробу был прах… и больше ничего… Одною полон мрачною заботой,Я припадал на бренные останки,Стараясь их дыханием согреть…О, сколько б я тогда отдал земныхБлаженств, чтоб хоть одну – одну минутуПочувствовать в них теплоту. Напрасно,Они остались хладны – хладны – как презренье!Тогда я бросил дикие проклятьяНа моего отца и мать, на всех людей, — И мне блеснула мысль: (творенье ада)Что, если время совершит свой кругИ погрузится в вечность невозвратно,И ничего меня не успокоит,И не придут сюда простить меня?..И я хотел изречь хулы на небо —Хотел сказать: …Но голос замер мой – и я проснулся.Я виноват перед тобою,[36] Цены услуг твоих не знал.Слезами горькими, тоскоюЯ о прощенье умолял,Готов был, ставши на колени,Проступком называть мечты;Мои мучительные пениБессмысленно отвергнул ты.Зачем так рано, так ужасноЯ должен был узнать людейИ счастьем жертвовать напрасноХолодной гордости твоей?..Свершилось! Вечную разлукуТрепеща вижу пред собой…Ледяную встречаю рукуМоей пылающей рукой.Желаю, чтоб воспоминаньеВ чужих людях, в чужой странеНе принесло тебе страданьеПри сожаленье обо мне…
