Хепат умолк и долго смотрел в темноту. Дриан подсел поближе к костру и, обхватив руками колени, сжался в комок.
Эскиламп — когда это он успел проснуться — задумчиво сказал:
— Возможно, ты встретил одного из слуг Азатота, обитающего за Вратами… Иногда кто-то из его отвратительных помощников пробирается в Мир… Но недолог его век на Земле — поставленные Старшими Владыками стражи Врат, неустанно ищут и уничтожают всю мерзость, сумевшую незаметно проникнуть к нам из-за Грани.
— Может и так, — пробормотал гном, — только вот он предсказал гибель моего племени… Все так и произошло…
— Вероятно, он посодействовал этому… Творить пакости — его призвание. Когда-то они царствовали на Земле, эти твари…
Эскиламп что-то прошептал, и костер вспыхнул, будто в него плеснули масла.
— Вот так-то получше, — проворчал Хепат, — а то темнота кругом… Подступает, будто… Кажется, что там… кто-то затаился.
— К-кто з-затаился, — прошептал Дриан, придвинувшись к костру так близко, будто собирался сжечь себя заживо.
— Да нет там никого, — сказал Конан, подсаживаясь к костру и зевая. — Вот напугали сами себя!..
Он уселся, скрестив ноги, выпрямив спину и положив руки на колени.
— Один старый монах научил меня этой позе. Сам он сидел в ней часами. Правда, ноги у него, вообще, выворачивались…
Эскиламп посмотрел на Конана, легко принял ту же позу и положил левую ступню на правое бедро, а правую — на левое. Затем скрестил руки за спиной и ухватился правой рукой за большой палей правой же ноги, а левой — соответственно за палец на левой ноге. Грудь у него распрямилась, лопатки сошлись. Закрыв глаза, он стал медленно и глубоко дышать.
— Вот-вот, — кивнул Конан, — иногда он и руки так заплетал… Вообще, в узел завязывался, застывал и грезил. Я пытался узнать, что же он видит… Но ничего не добился. Понял только, что виденья его — нечто непостижимое и прекрасное.
— Это невозможно передать словами, Конан, — медленно сказал Эскиламп, — и он не просто видел прекрасное… этот монах… Он жил в этом прекрасном… Согласись — это разные вещи. Или ты просто увидишь на столе кружку вина, или сам сядешь и выпьешь…
— Понятно, — проворчал Конан, — можно также сказать и о женщине: или просто увидишь ее, или…
— Некоторые гномы бросали в костер специальные травы и тоже что-то там видели… в чем-то участвовали… — встрял Хепат, зевая во весь рот.
Дриан обошел вокруг застывшего Эскилампа, пытаясь запомнить, куда нужно пристраивать ноги и руки. Долго что-то бормотал, показывая пальцами, потом покачал головой и сел рядом, пытаясь скопировать позу. Несмотря на детскую гибкость, он никак не мог управиться с ногами, а колени упорно не желали лежать на земле.
Эскиламп в очередной раз глубоко вздохнул и вдруг стал выплевывать воздух сильными, равномерными толчками.
— Это очень хорошо очищает легкие, — пояснил он, развязываясь и принимая обычную позу.
— Тот монах тоже любил плеваться! — расхохотался Конан.
— Эта система воспитания тела и духа, — терпеливо объяснил колдун, — подарок одного из богов… Посвященные передают ее от учителя к ученику и свято хранят тайну упражнений.
— Значит, твой учитель, Актион, тоже умел так завязываться?
— Он многое умел, Конан… Я же говорил — это был необыкновенный человек. Жаль, что склонился ко злу…
— И нашел смерть во чреве огромной змеи, — вставил Хепат.
Эскиламп грустно посмотрел на гнома и продолжал:
— Раньше боги часто спускались к людям и учили их разным премудростям. Выплавлять железо, выращивать хлебные колосья… Они даже дали семена неизвестных тогда растений… Научили людей смотреть на звезды…
— Не просто смотреть, как я понимаю, — Хепат запрокинул голову, — просто смотреть и я могу…
— Конечно, не просто… — сказал Эскиламп, обращаясь к спутанной бороде гнома, — звезды и судьбу могут предсказать, и время показать. По ним мудрецы календарь составили… Еще один дар богов — лечение иглами. Нужно иметь набор золотых и серебряных игл — они хранятся в монастырях…
— Знаем такое дело! — авторитетно заявил Хепат. — Иглы эти втыкать в разные места… в нужные точки! Это и я могу! Вот только, надо знать при какой болезни, какую иглу, да в какую точку втыкать!..
— Вот именно, друг мой, — мягко заметил колдун, — надо знать! Этому люди учатся несколько десятилетий. Только потом начинают лечить.
— Я бы и за месяц выучил, — проворчал Хепат, — только бы кто рассказал…
— Да кто ж тебя в ученики возьмет?! — засмеялся Дриан.
— А мне и не нужно, чтоб в ученики! Рассказать — и все! Я мгновенно запомню!
Гном вопросительно уставился на Эскилампа, но тот покачал головой:
— Я и сам еще не до конца освоил…
Хепат крякнул с досады и засобирался спать.
— Многие знания утеряны, — грустно продолжал колдун, — например, легенды рассказывают о неком оружии, чем-то похожем на арбалет, стреляющем невидимыми стрелами… даже не стрелами, а железными шариками, летящими так быстро, что их невозможно увидеть!
— Громовые стрелы? — уточнил Конан.
— Да, иногда это оружие так называли. Когда шарики эти летели — гром гремел… Многое, многое забыто из того, что подарили нам боги… И многое будет вновь ведомо…
— Боги не будут второй раз учить нас, дураков! — вставил Хепат, заворачиваясь в одеяло.
— Ну, так люди сами догадаются! Или найдут древние книги… Ведь хранится где-то эта мудрость! Часто слышал я о тайной библиотеке, где спрятаны книги, написанные богами. Много лет пытаюсь ее найти…
— Догадаются твои люди!.. — ворчал гном, будучи явно не в духе, — хоть бы не забыли то, что сейчас знают…
— Увы… забудут. Многое забудут. Это неизбежно. Даже мы, волшебники, не можем сохранить знания! Уже сейчас утеряны некоторые могущественные заклинания! И еще многое, многое забудется. И многое будет открыто заново!
Эскиламп вопросительно глянул на Конана:
— Ты хотел что-то рассказать? Вижу, сидишь задумавшись…
— Да, вспомнился один случай… Это было, в общем, не так давно… Я тогда прогулял все деньги и решил наняться охранять караван.
Киммериец помолчал, затем чему-то усмехнулся и продолжал:
— Владелец каравана предложил жалованье втрое, против обычного. У него уже было двенадцать охранников со своим командиром… Требовался тринадцатый воин…
Конан опять надолго умолк и задумался. Только нетерпеливая возня Дриана и покашливания Эскилампа вернули его к действительности.
— Странным был этот купец. Худой, бледный… Купцы-то, сколько я их видел, всегда толстые, чуть с жиру не лопаются! И говорил странно — не разжимая губ, монотонно ронял бесцветные слова… Казалось, голос его исходит не из уст, а откуда-то изнутри…
Но как бы то ни было — договорились. На следующий день я присоединился к каравану. Состоял он из десятка верблюдов с поклажей и погонщиками, да нескольких лошадей. Четверка лошадей тащила огромную повозку, где под шелковым балдахином, неподвижно восседал хозяин.
Двенадцать охранников держались особняком. Я несколько раз пытался заговорить с ними, познакомиться… Такие же, как и у хозяина каравана, односложные ответы сквозь зубы… Погонщики — так
