сползать по стене.
Каким-то природным чутьем Конан почувствовал, что призрак забрал душу царя и теперь нацеливается на Переса.
— Ты получил, то что тебе было нужно, — твердо произнес Конан. — Теперь — изыди!
Призрак не обратил никакого внимания на слова киммерийца и медленно потянулся к Пересу. И тогда Конан с неимоверной быстротой располосовал его своими клинками. Железо проходило сквозь призрак, не встречая сопротивления, но огненные нити распадались на части. И тут же срастались.
Перес стал падать, и Конан понял, что его недавний собеседник уже мертв. Тогда Конан по какому-то наитию понял, что может бить призрака не оружием, а своей волей. Он вытолкнул вперед руки, будто отталкивая огромный груз, и призрак расплющился и отлетел немного назад. Не выпуская из рук меча и кинжалов, Конан движениями тестомеса сминал и сворачивал бесформенную черноту перед собой.
Призрак издал неясный стон, и киммериец почувствовал, что он может делать с призраком что угодно, но тот не в состоянии уйти, оставив в живых смертного, видевшего его. А концентрация воли не может длиться бесконечно. Чуть Конан переставал давить на противника, как тот начинал восстанавливаться. И мощь его вовсе не убывала. Держать его напряжением воли было не легче, чем держать каменную глыбу на вытянутых руках. Киммериец собрал все свои духовные и физические силы, неистовым усилием закатал призрака в тугой кокон и, делая волевой посыл в небесные сферы, открыл перед собой сияющий тоннель.
Их вынесло в ярко освещенный зал яшмового дворца, и в этом свете призрак жалобно завизжал, съежился, оставаясь таким же бездонно черным, и моментально юркнул в картину на ближайшей стене.
Конан уже знал, что картина может вывести куда угодно, но у него сейчас не было желания преследовать врага. Он изгнал его с земли, а это было главное.
Он огляделся и сумрачно насупился. Здесь было какое-то сборище богов. Они собрались в этом роскошном зале во всем блеске своей силы и славы, а теперь все дружно смотрели на него. Смотрели и молчали. Конан узнавал Змееногого Сета с Нергалом, благостного Митру и многих других. Где-то во втором ряду виднелась мощная фигура Крома.
— Вот ты и научился открывать двери там, где это нужно! — К Конану с благосклонной улыбкой подошла Гуань-Инь.
Конан осторожно отстранил прекрасную богиню и подошел к Митре.
— Почему по нашему миру вечно шляются стада демонов и чудовищ? — клокочущим от ярости голосом спросил он. — Светлые боги что, для развлечения их запускают?!
Митра грозно нахмурился и стал быстро расти.
— Не забывайся, смертный! — важно произнес он, глядя на киммерийца с высоты. — Милость богов не беспредельна.
Конан насупился, собрал свои духовные силы, и Митра с несколько растерянным видом вернулся к прежним размерам. Конан вытянул указательный палец к лицу бога.
— Я спросил, почему в наш мир открыт доступ всякой нечисти! И я желаю получить ответ!
— Вот как? — не растерялся Митра. — Желаешь? Что же, получи свой ответ!
Окружающее вдруг поплыло перед глазами киммерийца, а когда мелькание цветных пятен прекратилось, Конан оказался перед стеной, на которой цветным мелом были нарисованы фигурки богов, а на зеленой траве возле стены стоял невысокий человек средних лет, с ничем не выдающимся лицом, одетый в какую-то серую хламиду.
— Добрый день! — приветствовал он киммерийца с приятной улыбкой.
— Добрый? — спросил Конан. — День? Меня зовут Конан. Конан из Киммерии. Прости мне мое невежество, но кто ты?
— Я? Я — ответ на все вопросы. Ты интересовался, почему в твоем мире так много порождений темных сил? Я могу дать тебе ответ.
— Да уж, — пробурчал Конан. — Люди и так достаточно отравляют жизнь друг друга, чтобы еще становиться жертвами демонов и оборотней, чудовищ и магических чар. И если все это порождения злых богов, то почему добрые боги не защищают нас от злых?
— Все боги — это частичные воплощения Единого. Ни один из них не может говорить от лица Единого, но каждый несет в себе Его часть. А добро и зло возникает только в отношениях между людьми. И нет такого доброго действия, которое люди не смогли бы приспособить для причинения зла себе подобным.
— Но кто пускает в мир всех этих монстров?!
— Кто? А вот приходит ко мне ищущий, желая вернуть близкого человека, умершего безвременной смертью. И как ни объясняй ему, что не к добру он этого добивается, не понимает он ничего. И вот идет по земле возвращенный к жизни зомби. Я же не виноват, что нельзя вернуть дух в мертвое тело?! А что такое зомби, ты наверное, знаешь?
— Уж знаю, — горестно вздохнул Конан.
— Да, труп, не обремененный душой. Голодная нечисть и ничего больше. Другой ищет бессмертия и его находит. Вампир или упырь — тоже погань преизрядная. До чего же люди не ценят свою душу! Ради осуществления ничтожных желаний они убивают сами себя. Ты понимаешь меня?
— Понимаю. Есть вещи, на которые нельзя соглашаться ни за что. Просто нельзя и все!
— Именно! Маги тоже вот как дети сущие. Тянутся к могуществу, совершенно не думая о последствиях. И ползут в мир всяческие монстры. Да и боги в своей вражде друг с другом насоздавали себе подручных низкого уровня, которые потом попадают в мир и ко вражде людей между собой добавляют свои возможности. А когда им закрывают свободный путь в мир, маги тянут их к себе могучими заклинаниями.
— Так кто же может закрыть чудовищам путь в мир людей навсегда?!
— Я могу. Ты этого хочешь?
— Да, хочу!
— Закрыть в мир доступ чудовищам из других уровней мироздания?
— Да.
— Подумай. Те чудовища, которые сейчас уже находятся на земле, не смогут быть изгнаны. С ними придется мириться или побеждать их своими силами, потому что никто уже не придет людям на помощь!
— Пусть так! Рано или поздно, люди выбьют всю нечисть нашего мира.
— Подумай. Ты научился открывать пути через небесные сферы, сейчас ты потеряешь это могущество.
— Но перед этим я смогу вернуться на землю?
— Да. Я отправлю тебя назад и только потом закрою доступ на землю из небесных сфер.
— Пусть будет так!
— Подумай! Отказываясь от грядущих бед, ты отказываешься от всех благ, которые боги могли бы дать смертным в будущем.
— Нет таких благ, за которые стоит платить столь непомерную цену!
— Ты прав! Прощай!
Сверкающий всеми цветами радуги вихрь подхватил опешившего киммерийца и понес куда-то с неимоверной быстротой. Мелькали вокруг неясные образы и исчезали в серой пелене, закрывающей все вокруг. И вот Конан оказался на вершине пологого холма, а впереди простиралась широкая равнина. И тянулась по ней грязная дорога к виднеющемуся на горизонте городу. Холодный мелкий дождик сыпался с беспросветно серого неба, а принизывающий ветер принялся старательно продувать киммерийца. Конан поплотнее запахнул плащ и быстрым шагом двинулся к городу.
Ник Орли
