может, но даже, если хотите, в том, что вы спекулируете, чем можете.
Но должны же вы понять, что, как бы вы ни работали, как бы вы ни спекулировали, вы никогда не устроите себе человеческую жизнь, пока будете скитаться по белу свету, в качестве пресловутых беженцев, людей, лишенных родины. Всегда и везде вы будете лишь более или менее терпимыми париями среди свободных граждан других государств.
Ваше спасение не в том, что вы пристроитесь где то на работу или на службу, наживете сотню долларов, найдете тихенький и дешевенький курорт. Ваше спасение в том, чтобы снова найти свою родину, единственное место, где вы снова будете полноправными, полносильными людьми.
Но родина даром не дается, и не дадут ея вам Милюковы. Не дадут даже и Ллойд-Джорджи. Вы должны ее взять сами, а для этого необходимо бороться.
И прежде всего необходимо, чтобы вы не были безсловесной воблой, от имени которой могут безвозбранно говорить все эти полувысланные и полупосланные.
Как раз теперь момент ответственный, момент трагический. Кипит борьба вокруг вопроса о признании большевиков[1]. Понимаете ли вы, что если большевики будут признаны, то на долгие и долгие годы ваша участь решена. Или вы будете, как скот безсловесный сданы в большевицкия лапы, которыя на вашей шкуре выбьют победный марш, или вы будете обречены на безконечно долгое время скитания по чужим домам, в качестве никому ненужных, всем надоевших нищих.
Эмигрантская масса должна сама определить свое отношение к этому роковому вопросу. Она должна или благословить приемлющих, или осудить их так, чтобы они не смели уже больше никогда юлить своими блудословными языками.
Она должна определить ясно и твердо, с кем она, кто ея действительный вождь, кто близок ей по духу и стремлениям, чьи чувства она разделяет и кто ложно говорит от ея имени.
Она должна перестать быть воблой и стать тем, что она есть — частью русскаго народа, сознательно ведущаго свою борьбу с тиранами и палачами своей родины.
И пусть не говорят, что масса безсильна, что она не имеет возможности высказаться, поддержать тех, кто по ея мнению прав, заставить замолчать тех, кто облыжно спекулирует ея именем.
В конце концов, масса довольно организована. Везде есть комитеты, университеты, различныя артели, организации. Везде устраиваются собрания, лекции, собеседования, доклады.
Но кто то, трусливый или лукавый, сказал, что все эти комитеты и собрания должны быть аполитичны, что они должны избегать выявления страстей, вести себя тихо и мирно. И вобла поверила. Она собирается только для того, чтобы проверить количество розданных штанов или послушать тех же Милюковых с Кусковыми. От своего мнения она воздерживается, послушает и расходится по домам, унося свои истинныя чувства и мысли к своему чайному столу.
Нужно, чтобы масса проснулась и сказала свое слово. Нужно, чтобы она положила клеймо на те лбы, которые этого заслуживают. Прежде, чем от ея имени будут решать вопрос о признании большевиков, она должна сказать, кого из этих «решающих» она сама признает, а кого отвергает.
Для этого у нея есть оружие. Для этого она должна отказаться от глупой мысли о необходимости аполитичнаго воздержания и требовать, чтобы все эти собрания и комитеты не ограничивались ни к чему, в конце концов, не ведущей выдачей штанов, а дали ей возможность сорганизоваться для прямой цели, для борьбы. Дали ей возможность прямо и резко высказываться, выносить свои резолюции и резолюции эти обнародовать.
Тогда выяснится, наконец, с кем идет эта масса, и это даст силы для борьбы одним, заставит поджать блудливый хвост других.
Я знаю, конечно, что наши милые хозяева во всех странах будут весьма недовольны и будут ставить всевозможныя препятствия на предмет сохранения тишины и спокойствия. Но если мы будем настойчивы и не трусливы, то мы скоро заставим их считаться с тем, что мы русские, что мы имеем право громко решать вопросы своей судьбы, что они дают свое гостеприимство людям, а не париям.
Примечания
1
Статья написана в феврале 1924 г.
