Эвелин не удостоила ее ответом и подняла глаза на жениха:
— Это что?
Себастьян молчал. Щеки его были пунцовыми.
— Я спрашиваю: что такое лежит у тебя на столе, раздвинув ноги?
— Эй, мадемуазель, может, сначала разберемся, кто вы такая? — встряла девица, вставая и натягивая трусики. При этом у нее был такой вид, будто она делала это перед Эвелин каждый день.
— Меня зовут Сесиль, — представилась девица и громко застегнула «молнию» на юбке. — А вас?
— Карла Бруни.
— Хм. А если серьезно? Вы, простите, кто?
— Эвелин, я должен тебе все объяснить! — Себастьян выпрыгнул вперед, неловко застегивая ремень брюк. — Послушай, Эвелин. Дело в том, что Сесиль — она… она…
— Я его невеста.
— Кто?
— В некотором смысле она моя… В общем — да.
— Невеста? — Эвелин придала лицу выражение крайнего любопытства. — Как интересно. Ну-ну?
— Что «ну-ну»? Это недостаточное основание для того, чтобы хм… лежать на его столе?
— Я думаю, что на столе можно лежать и без оснований, не так ли, дорогой? — язвительно спросила Эвелин, и Себастьян понял, что скандала не избежать. — Значит, как я понимаю, мы с вами будем жить одной счастливой семьей!
— Что вы имеете в виду? — не поняла Сесиль.
— Что я имею в виду? Вам, простите, он когда сделал предложение?
— Эвелин, прошу тебя!
— Мне кажется, вам это едва ли будет интересно.
— Нет, отчего же! Мне интересно! Так когда же? Вчера? Сегодня?.. — Эвелин развернулась к Себастьяну. — А может, ты отлавливаешь на улице девушек, тащишь их в кабинет, а потом… а потом всем подряд делаешь предложение, чтобы не было обидно? У тебя, должно быть, пол-Франции невест в режиме ожидания!
— Эвелин, прошу тебя!
— Нет, это я прошу тебя! Ты год морочил мне голову, наконец пообещал жениться… я тебя, кстати, за язык не тянула! А теперь извольте: эта рыжая — твоя невеста?!
— Ах, вот оно что, — спокойно подала голос «рыжая» и снисходительно улыбнулась. — Тогда я понимаю вас…
— Мне очень лестно, что вы понимаете меня!
— …а также многих других.
— Многих других? И как много этих других?
— Видите ли, Эвелин, — Сесиль с величием королевы оглядела ее с головы до нот, — то, что Себастьян вам предлагал… мм… руку и сердце, это, поверьте, не стоило воспринимать всерьез.
— В самом деле?
— Да, представьте себе. Наш Себастьян — великодушный человек, и ему ничего не стоит сказать девушке то, что она мечтает услышать… Ну а потом он долго и мучительно стесняется взять свои слова обратно.
— Вот как?
— Дорогая Эвелин, — спокойно продолжала Сесиль, — раз уж мы заговорили о достоинствах… мм… нашего общего возлюбленного, я хочу добавить, что Себастьян ко всему прочему — человек достаточно импульсивный, вам следовало бы это знать и не строить слишком далеко идущих планов.
— Ну а вы-то сами хорошо это усвоили, чтобы верить ему?
Сесиль расхохоталась:
— Да. У меня было чуть больше времени, чем у вас.
— Надеюсь, больше года?
— Ха-ха. Не злитесь. Гораздо больше года. Мы знакомы миллион лет, со школьной скамьи… Себастьян мне уже несколько раз делал предложение. И только в этот раз я согласилась.
Сесиль смотрела на нее с искренним сожалением, а Эвелин казалось, что у нее на голове волосы встают дыбом.
— Миллион лет?.. Себастьян…
Себастьян стоял, отвернувшись к окну и потирая пальцами виски.
— Дело в том, Эвелин, — начал он, — дело в том… В общем, это правда.
— Что правда?
— Мы с тобой больше не можем быть вместе, Эвелин.
Ей показалось, что свет в окнах померк. Нет, и так было очевидно, что они не смогут быть вместе. Эвелин поняла это, как только шагнула в кабинет и перед глазами промелькнула вся жизнь… Но услышать эти слова от любимого мужчины, да еще и в присутствии этой рыжей шельмы с распутными глазами, которая ведет себя с ней словно жена нувориша с прислугой… это очень больно и обидно.
А впрочем, так и есть. Они знакомы «миллион лет». А Эвелин — всего лишь временное увлечение Себастьяна, каких было много. Квартирантка. Да-да. А Сесиль — постоянная хозяйка этого мужчины. Наверное, про нее он сказал однажды, когда разоткровенничался, сильно перебрав вина:
— Есть одна девушка, к которой я все время почему-то возвращаюсь. От всех. Иногда мне кажется, что это любовь…
Эвелин тогда решила не придавать значения словам, сказанным в столь неадекватном виде. Как выяснилось, зря.
Все сходится. В последнее время Себастьян заметно охладел к ней, на тему свадьбы говорить избегал, а предложения Эвелин встречали у него странное неприятие. Она-то, дурочка, ломала голову, отчего это все могло произойти, и подозревала все на свете вплоть до физических недугов. А самое простое и банальное ей в голову не пришло. Впрочем, не зря говорят — любовь слепа.
— Ну, собственно, мне все ясно, — подытожила Эвелин скорее ход собственных мыслей, чем развитие диалога. — Абсолютно все.
— Эвелин, ты должна понять.
— Я и так все понимаю. — Она подошла к двери и взялась за ручку.
— Я должен был сказать тебе сам. Я собирался. Это я виноват.
— Может быть. — Эвелин вдруг почувствовала себя непоправимо взрослой. — Но теперь это не имеет значения. Я ехала к тебе для одного важного разговора. Впрочем, это теперь тоже не имеет значения.
— Мы потом можем встретиться и поговорить, если хочешь.
— Нет. — Она пожала плечами. — К чему? Мы уже поговорили. Э-э-э… тебе оставить ключи от машины?
— Я подарки не отбираю, — насупился Себастьян. — Тебе это прекрасно известно. Зачем ты так?
— Ну я тебя мало знаю, как выяснилось… Вот поэтому. Что ж, спасибо, — Эвелин открыла дверь в приемную и зачем-то обернулась.
Сесиль, румяная и довольная, сидела в кресле и сосредоточенно разглядывала маникюр. А она, Эвелин, — бледная и покинутая — вынуждена отступить.
У Сесиль сегодня будет ночь любви с Себастьяном (а потом — утро, а потом — день, вечер любви и т. д.), а у нее, Эвелин, не будет ничего. Только обида, коварный Бернар и канадский остров.
Себастьян подошел к двери.
— Эвелин, подожди. Я все-таки заеду как-нибудь.
— Если застанешь меня в городе.
— Куда ты собралась?
— В Канаду.
— Ну перестань! Не делай резких движений, прошу тебя. Все не так страшно, ничего по сути не
