Эдуард Лимонов
Рассказы
Эксцессы
Влажный, бессмысленный и пустой Нью-Йорк в июле оказался далек от меня как никогда. В каждый мой приезд мы все более отдаляемся и скоро, может быть, возненавидим друг друга, как часто случается с бывшими страстно влюбленными. Я пересек Первую авеню и, не встретив ни одного прохожего, подошел к нужному дому. Достаточно ординарный снаружи, внутри он должен был скрывать, по словам моего друга Сашки Жигулина, «охуенный пентхауз». В «охуенном пентхаузе» остановился Жигулин, так же как и я приехавший из Парижа на побывку в эту баню. Я приехал по литературным делам и потому, что кончался мой американский документ для путешествий, зачем приехал Жигулин, я понятия не имел, может быть, от скуки. Он уже несколько лет мотается между двумя столицами.
Жигулин открыл мне дверь. Я вошел мимо дверей различных служб (в одном незакрытом проеме виднелась бело-голубая просторная ванная и ванные принадлежности) в обширнейшее светлое помещение, украшенное даже двумя колоннами. Слева у стены ввинчивалась вверх лестница, покрытая черным лаком, сияющая, как рояль. Спешу заметить, что за те несколько часов, которые я провел в «охуенном пентхаузе», я так и не поднялся по лакированной лестнице. От Жигулина я узнал, однако, что там помещается верхняя солнечная палуба корабля-пентхауза.
«Ну живешь! — уважительно прокомментировал я увиденное великолепие. — Ни хуя себя!» — Сам я жил у приятеля на 101-й улице и Бродвее и спал на диване.
«А ты думал, Лимонов… — заулыбался Жигулин и потрогал мою рубашку, сделанную в виде звездно- полосатого ало-бело-синего американского флага. — Где купил?» «На Бродвее. Шесть пятьдесят». «Клевая рубашка, — похвалил Жигулин. — Ты, конечно, знаешь маленького Эдварда?» — спросил он и кивнул на толстенького небольшого человечка с широким ртом, улыбавшегося мне с дивана. «Безусловно. Привет, Эдвард!» — сказал я. «Привет, Эдвард!» — ответил мне маленький Эдвард и встал, чтобы, очевидно, подойти ко мне и, может быть, пожать руку. «Нью-Йорк таймс», лежавшая у него на коленях, воскресная, толстая, упала и рассыпалась по ковру в беспорядке.
«Ну, Эдвард, еб твою мать! — свирепо закричал на него Жигулин. — Что ты, блядь, как свинья все разбрасываешь… Я тебя выгоню на хуй! Ты же знаешь, что мне нужно убирать этот ебаный апартмент, завтра приезжает эта пизда Шэрил…» «Этот», «эта», «эти» — любимые эпитеты Жигулина.
Маленький Эдвард вернулся к газете и, напрягая хаки-брюки на заднице, нагнулся и стал подбирать «Нью-Йорк таймс». Маленький Эдвард — француз и живет в Париже. Он прилетел вместе с Жигулиным. У маленького Эдварда богатые родители. Маленький Эдвард тянется к культуре, к фотографу Жигулину, к его моделям, к богеме… А буржуазный папа маленького Эдварда хочет со временем передать ему управление своими фабриками унитазов. Ну если не унитазов, чего-то вроде унитазов, может, постельного белья или горчицы. Маленький Эдвард усиленно сопротивляется воле богатого папы.
«Лимонов?! — прояснилось лицо Жигулина. — Ты умеешь убирать квартиры?» «Что ж тут уметь? — удивился я. — Умею». «Слушай, поможешь мне убрать квартиру, а? Завтра приезжает Шэрил, пизда-модель, владелица этого помещения, а у меня срач. Я ни хуя ни по этому бизнесу, ни по уборке. Ты будешь мне говорить, что делать, а я буду убирать. Идет?»
У Жигулина был совершенно отчаявшийся вид. В узюсеньких черных брючках, в тишотке, в узконосых штиблетиках — его обычная форма — Жигулин показался мне сегодня еще худее, чем обычно, хотя он и обычно почти дистрофик. Мне стало его очень жалко, к тому же я до сих пор должен ему четыре тысячи долларов.
«Помогу, — сказал я, вовсе не имея это в виду. Нужно было его поддержать. — Но, — продолжал я, оглядев светлое помещение, — я не вижу никакого особенного срача…»
«Вот, Саша, видишь… — сказал маленький Эдвард удовлетворенно. — Все нормально… А ты на меня кричишь, Саша… Здесь не так грязно, как тебе кажется».
«Правда, Лимонов, здесь не очень грязно? — с надеждой спросил меня Жигулин. — Но эта пизда Шэрил… сошла с ума на чистоте и порядке. Обязательно приебется к чему-нибудь. Завтра она приезжает проверить, как я тут. Она — приятельница Катрин», — пояснил он. Эта парочка — Жигулин и Катрин умели в течение дня превратить самый чистейший апартмент в мусорную яму. В одной из их квартир в Париже (а квартиры они меняли вынужденно часто, их выгоняли за грязь) даже завелись мыши, и в отсутствие Жигулина Катрин, боящаяся мышей, завалила все углы подушками и одеждой. Мне пришлось побывать вместе с Жигулиным в этом помещении. Квартира, в которую мы тогда вошли, могла быть охарактеризована только одним словом — «кошмар». Расставленные повсюду мышеловки сообщали помещению дополнительный гойевский колорит. В мышеловках воняли, очевидно, уже несколько дней, пойманные мыши и приманки, Катрин боялась их вынимать. В сравнении с парижскими квартирами нью-йоркскую, не свою, Жигулин только легко посыпал грязью и пылью, обошелся с нею очень по-джентльменски.
«Квартира нуждается в чистке вакуум-клинером, и только, — сказал я. — Газеты, журналы сложить, столы вытереть, диваны взбить. Всего несколько часов работы. В сравнении с твоей обычной грязью, Сашок, — удивительный порядок».
Жигулин смущенно улыбнулся. Он знает за собой этот грех. Он и его модель-подружка всегда накрахмалены и отстираны, сияют. Почему это же отношение не распространяется на жилище, для меня загадка.
«Ты позвонил этим французским пиздам, с которыми мы летели в самолете?» — сурово спросил Жигулин у маленького Эдварда. Он его явно притеснял и третировал сегодня.
«Звонил. Их нет… — уныло ответил маленький Эдвард. — Но я оставил мэссидж на их ансверинг- машине».
«Кого бы выебать сегодня, Лимонов, не знаешь?» — спросил меня на всякий случай Жигулин, хотя прекрасно знает, что его девушки и мои никак не взаимозаменяемы. Я пожал плечами.
«Ты накормишь меня или нет?! — вновь набросился Жигулин на маленького Эдварда. — Я по ошибке оставил свою кредит-карт в Париже, или, может быть, я ее потерял, — объяснил мне Жигулин. — Буду вечером звонить Катрин. У меня совсем нет денег, я целый день ничего не ел, а этот жлоб не ведет меня в ресторан…» — кивнул он в сторону маленького Эдварда.
«Давай я пойду и куплю еды?..» — предложил я ему. У меня было с собой очень мало денег, но купить в супермаркете кусок мяса я мог.
«Не надо, — решительно отказался Жигулин. — У тебя нет денег. Маленький Эдвард обещал повести меня в ресторан. Где ресторан?! — закричал Жигулин маленькому Эдварду. — Где твой обещанный обед?!»
«Ну, Саша… — жалобно начал маленький Эдвард. — Я хочу дождаться звонка френд-герлс, а то мы останемся сегодня без девушек… Они хотят с нами поебаться».
«Маленький Эдвард не ебался уже две недели, — пояснил мне Жигулин. — Он способен сейчас выебать козу. Что угодно, но с пиздой… Ты замечаешь, какой он дерганый? Брось, сука, не крути этот ебаный стерео, ты все поломаешь!» — взвизгнул вдруг Жигулин и, перебежав зал, оттолкнул маленького Эдварда от стерео. Маленький Эдвард за спиной Жигулина виновато и устало улыбнулся мне. Затем он сел на диван и, достав с журнального столика из пепельницы чуть начатый джойнт, закурил его. «Ну давайте я все-таки пойду и куплю еды?..» — предложил я опять.
«Сиди, не нужно… — отмахнулся Жигулин. — Подождем еще немного звонка этих пизд и пойдем в ресторан».
Я пожал плечами и спросил: «Нет ли чего-нибудь выпить, Саш?»
«Сколько угодно, — сказал Жигулин. — В самом нижнем отделении буфета полно бутылей. Только не открывай, пожалуйста, неоткупоренные бутылки и не допивай из тех, в которых алкоголя на донышке».
Я прошел к буфету, стоящему в отдаленном углу кухни, которая отделялась от зала всего лишь
