Тэрнпайк, а по ней на север — в сторону района Тамиами-Трейл, на родину мотеля «Касик» и еще нескольких сотен его братьев и сестер. В своем роде это рай. Особенно если ты — таракан. Ряды строений, которым удается одновременно и сверкать, и разлагаться. Яркий неон на древних, запущенных и облупившихся конструкциях. Если окажешься там не ночью — приехать еще раз больше не захочется никогда. Потому что видеть такие места при дневном свете — это как читать последнюю строку своего непрочного контракта с жизнью.
В каждом крупном городе есть такие районы. Если карлик-извращенец захочет секса с кенгуру и школьным хором, он найдет сюда дорогу и снимет комнату. Когда он кончит, то может пригласить всю ораву в ресторанчик по соседству — на чашку кубинского кофе и полуночный сандвич. И всем будет наплевать, пока он дает чаевые.
В последнее время Дебора проводит там слишком много времени. Это ее мнение, не мое. Казалось бы, неплохое место, куда можно отправиться, если ты коп и желаешь повысить вероятность поймать того, кто нарушает закон.
Дебора смотрит на это иначе. Может, потому, что она работает в полиции нравов. Симпатичная молодая женщина из полиции нравов, попав в район Тамиами-Трейл, обычно заканчивает наживкой под прикрытием. То есть стоит почти голая на улице и ловит мужиков, которые хотят платить за секс. Дебора терпеть это не может. Никогда бы не работала по проституткам, разве что в социологическом аспекте. Не думайте только, что наблюдение за неверными мужьями — реальная борьба с преступностью. И, что известно только мне, она терпеть не может все, что чересчур подчеркивает ее женственность и сексапильную фигуру. Дебора хотела быть копом, и не ее вина, что ей бы фотографироваться на обложку глянцевого журнала.
Заезжая на парковку между «Касиком» и его соседом — «Кафе кубано», я заметил, что в настоящий момент она подчеркивает свою фигуру на все сто. На Деборе был неоново-розовый топ, обтягивающие шорты из спандекса, черные чулки в сеточку и туфли на шпильке. Прямо как из магазина одежды для голливудских шлюх, только в формате 3D.
Несколько лет назад кто-то в отделе нравов прослышал, что сутенеры смеются над ними в открытую. Оказалось, что копы из нравов, в основном мужчины, сами выбирали наряды для своих оперативниц, работающих под прикрытием. И хотя выбор одежды очень многое говорил об их предпочтениях, он совершенно не походил на то, что носят шлюхи. Так что кто угодно на улице мог определить, есть ли в сумочке у новой девочки значок и пистолет.
В результате такой подсказки копы из нравов начали настаивать, чтобы работающие под прикрытием девушки сами выбирали себе рабочие костюмы. В конце концов, девчонки больше знают о том, что выглядит правильно, да?
Может быть, большинство и знает. Но не Дебора. Она ни в чем не чувствует себя удобно, кроме джинсов. Вы бы видели, что она хотела надеть на выпускной. А сейчас — я никогда не встречал красивую женщину в таком откровенном наряде, которая выглядела бы настолько сексуально непривлекательной, как Деб.
Но она выделялась. Дебора сдерживала толпу, значок поблескивал с верхнего края топа. Она больше бросалась в глаза, чем полмили ярко-желтой ленты, натянутой вокруг места преступления, и была заметнее трех патрульных машин со сверкающими мигалками.
Дебора стояла лицом к парковке, сдерживая от растущей толпы зевак лабораторную команду, копавшуюся в мусорном контейнере кофейни. Хорошо, что меня не включили в нее. Вонью помойки тянуло через всю стоянку — смесь смрада латиноамериканской кофейной гущи, испорченных фруктов и протухшей свинины.
Коп у въезда на стоянку оказался знакомым. Он махнул мне, я въехал и нашел место, где встать.
— Деб, — приветствовал я сестру, подходя прогулочным шагом. — Ничего костюмчик! Фигуру демонстрирует в самом выгодном свете.
— Пошел ты! — ответила она, залившись краской. Такое не часто увидишь у взрослого копа. — Нашли еще одну проститутку. По крайней мере похоже, что проститутку. Трудно сказать точно по тому, что от нее осталось.
— Уже третья за последние пять месяцев, — сказал я.
— Пятая. Еще двух нашли в Броварде, — мотнула она головой. — А эти засранцы продолжают утверждать, что официальной связи между случаями не установлено.
— Какую кучу бумажной работы прибавила бы такая связь, — услужливо поддакнул я.
Деб решила показать зубки.
— А как насчет вашей чертовой обычной полицейской работы? — рыкнула она. — Идиоту понятно, что убийства связаны.
Ее слегка передернуло.
Я в изумлении уставился на нее. Она коп, дочь копа. Ее ничем особо не проймешь. Когда Дебора только поступила в полицию и старшие ребята подшучивали над ней — показывали искромсанные тела, которых в Майами навалом ежедневно, надеясь, что она стравит свой обед, — она даже глазом не вела. Все это она уже видела. Была, делала, знает. А сейчас ее передернуло.
Интересно.
— Особый случай, что ли? — спросил я.
— Случай, который произошел на моем участке. — Она ткнула в меня пальцем. — А значит, я намерена раскопать это дело, засветиться и получить перевод в отдел убийств.
Я одарил ее счастливой улыбкой.
— Амбиции, Дебора?
— Да, черт возьми! Я хочу выбраться из отдела нравов и из долбанного секс-костюма. Я правда хочу в отдел убийств, Декстер, и это дело может стать моим билетом. При одном маленьком условии… — Она сделала паузу. А потом сказала нечто совершенно ошеломляющее: — Пожалуйста, помоги мне, Декс.
— Пожалуйста, Дебора? Ты говоришь мне
— Хватит трепаться, Декс.
— Нет, серьезно, Дебора…
— Я сказала, хватит! Ты поможешь мне или нет?
После того как она все так повернула, да еще это странное и редкое «пожалуйста», что еще я мог ответить, кроме: «Конечно, Деб. Ты же знаешь, что помогу».
— Я
— Обязательно помогу, Деб, — повторил я, стараясь звучать уязвленно.
С очень хорошей имитацией оскорбленного достоинства на лице я направился к помойке, где возились остальные лабораторные крысы.
Камилла Фидж в поисках отпечатков пальцев ползала по куче мусора. Эта коренастая женщина с короткой стрижкой, лет тридцати пяти, никогда не реагировала на мои легкие и элегантные комплименты. Увидев меня, она встала на коленки, покраснела и проводила взглядом, не сказав ни слова. Она всегда так — уставится на меня, а потом краснеет.
На дальнем конце помойки, на перевернутом ящике из-под молока, сидел Вине Мацуока и копался в горсти мелкого мусора. Он наполовину японец и любит шутить, что на его долю пришлась меньшая половина. По крайней мере он считал это шуткой.
В открытой азиатской улыбке Винса есть что-то слегка неестественное. Как будто он научился ей по книге с картинками. Даже когда он проделывает над копами положенные по штату грязные шутки и приколы, никто не злится на него. Правда, никто и не смеется, но Винса это не останавливает. Он продолжает воспроизводить свои корректные ритуальные жесты, однако всегда кажется, что он просто прикидывается. Думаю, именно потому он мне и нравится. Еще один парень, притворяющийся человеком, прямо как я.
— Ну, Декстер, — произнес Вине, не поднимая глаз, — что привело тебя сюда?
— Я приехал, чтобы увидеть, как настоящие эксперты действуют в полностью профессиональной атмосфере. Не встречал здесь таких?
— Ха-ха, — ответил он. Предполагалось, что это смех, однако он был еще фальшивее его улыбки. — Тебе мерещится, что ты в Бостоне? — Вине что-то нашел, повернул к свету и прищурился. — Серьезно,
