норвежцев не отнимешь. Пройдет время, и, может быть, когда-нибудь ты поблагодаришь меня за этот брак.
Бренна, лишившись всякого желания и сил спорить, лишь устало улыбнулась.
Две недели спустя появился Уиндхем, норвежский торговец, осевший на Эмиралд-Айл. Его Энгус отыскал в Энгсли. Уиндхем получил богатое вознаграждение за обучение Бренны норвежскому языку и обычаям, поскольку отец не желал, чтобы, по его выражению, «дочь вступила с завязанными глазами в логовище льва».
Когда настало время жатвы, вернулся Фергюс с хорошими новостями и назвал имя нареченного Бренны.
Судьбу девушки решили без нее и за нее. Жених Бренны не был главой клана, как надеялся Энгус, им оказался сын богатого и могущественного вождя, молодой человек, прокладывающий собственную дорогу в жизни и сколотивший немалое состояние торговлей. Звали его Гаррик Хаардрад.
Правда, Фергюс сам не видел его, поскольку Гаррик отправился торговать на восток. Он вернется только будущим летом и до осени обязательно приедет за невестой. Обе стороны договорились об условиях брака. Все решено. Решено, решено, решено, и выхода нет!
Отныне Бренна с унылой тоской отсчитывала дни, пока наконец молодость и энергия не вытеснили мысли о неприятном будущем. Девушка решила извлечь из проигрышной ситуации как можно больше преимуществ. Она встретит врага на равных и не позволит взять над собой верх, наоборот, подчинит мужа себе, чтобы в будущем поступать как пожелает. Новая земля, новая страна… Да, только не новая Бренна!
Внимание Бренны вновь обратилось к Уиндхему, терпеливо повторявшему урок:
— Итак, Один небесный, верховный бог, бог знания и мудрости, бог-колдун, провидец будущего. Кроме того, он является покровителем воинских союзов. Один со своей армией погибших воинов[1], которых приводят к нему валькирии, эти воинственные девы, участвующие в распределении побед и смертей в битвах, скачет по облакам на восьминогом коне Слейпнире, никогда не устающем. Мечта каждого воина — отправиться после смерти в одиновскую вальхаллу: небесный воинский «рай», где они смогут наслаждаться пирами, на которых валькирии будут им прислуживать. Родной брат Одина — Локи. Его можно сравнить с христианским Люцифером. Он так же хитер и коварен и замышляет гибель богов.
Рыжебородый Тор, однако, — всеобщий любимец, хотя вспыльчив и легко впадает в гнев. Он — бог грома, бог грозы, чей огромный молот высекает молнии. Изображение летающего молота Тора можно найти в каждом норвежском доме.
Тир, тоже бог войны и укротитель гигантского волка Фенрира, мрачная Хел, дочь Локи и богиня подземного мира, всего лишь младшие боги, так же, как и Фрей, бог плодородия. Завтра ты узнаешь о них больше, Бренна.
— О Уиндхем, — вздохнула Бренна. — Когда кончатся все эти уроки?
— Ты уже устала от меня? — на удивление мягко для такого гиганта осведомился норвежец.
— Конечно, нет, — поспешно заверила девушка. — Я тебя очень люблю. Если бы все твои соотечественники были похожи на тебя, мне нечего было бы бояться.
Уиндхем улыбнулся с какой-то странной грустью:
— Хотел бы я, чтобы это было так, Бренна. Но говоря по правде, меня больше нельзя назвать викингом. Двадцать лет прошло с тех пор, как я простился с родиной. Вы, христиане, приручили меня. Ты же, дорогая, способная ученица. И уже знаешь о моем народе не меньше, чем о своих кельтских предках. С этого дня и до приезда твоего нареченного мы будем лишь повторять то, что успели выучить.
— Не можешь ли ты подробнее рассказать о клане, в который я войду? — попросила девушка.
— Не намного больше, чем уже поведал тебе. Я знал лишь деда твоего жениха, Ульрика Хитрого. Он был человеком большого мужества. Ульрик правил железной рукой, и сам Локи был на его стороне. Но он был еще и очень странным. Не желая враждовать с сыном, он оставил семью, отдав все земли отпрыску, Ансельму Нетерпеливому. Ансельм оказался достойным своего имени и не мог дождаться, когда станет вождем. Однако Ульрик не ушел далеко, только на несколько миль вверх по фьорду, где нашел заброшенный участок, и там, со слугами, имея всего несколько лошадей и два десятка коров, построил дом, подобного которому нет в Норвегии. Камень привозили издалека, а здание воздвигли на скалах Хортен Фьорда. Оно довольно большое, хотя не так велико, как замок твоего отца, зато в каждой комнате есть камин.
— Но в чем же отличие от здешних домов? — удивилась Бренна.
— В деревянных норвежских постройках нет очагов. В центре комнаты раскладывается костер, а дыму некуда выходить, кроме как через открытую дверь.
— Какой ужас!
— Да, носу и глазам туго приходится.
— И я должна буду жить в подобном доме?
— Скорее всего. Но ты довольно скоро привыкнешь.
Глава 3
В вечерние часы все собирались за ужином в большом холле — самом светлом помещении в замке. Девять огоньков весело плясали в большом кованом канделябре, украшавшем центр длинного стола, а светильники на каждой стене освещали темные углы. Суровость обстановки немного смягчали потемневшие от дыма гобелены. Среди них был и незаконченный пейзаж, над которым трудилась мать Бренны. Она умерла при родах, так и не успев завершить начатое. Гобелен, вышитый Линнет, изображал замок у моря, рядом висела работа Корделлы с батальной сценой. Последний гобелен, несравненной красоты, привезенный из далекой восточной страны, был даром властителя соседнего королевства.
Неудивительно, что среди всего этого великолепия не было рукоделия Бренны — у девушки попросту не хватало терпения, необходимого для столь деликатного искусства. По правде говоря, она вообще не слишком отличалась хозяйственными талантами.
Первые годы жизни не прошли даром, оставив в Бренне неизгладимый отпечаток, поскольку все это время отец обращался с ней как с мальчиком, сыном, о котором так мечтал. Она и была сыном, пока бедра не округлились, а груди не налились, изобличая притворство. Тот год, когда фигура изменилась, стал кошмаром для Бренны, поскольку нежное женственное тело находилось в постоянном конфликте с мужским ясным умом. Победил ум. Бренна обращала внимание на перемены во внешности, если только для этого возникала настоятельная необходимость. Корделле, однако, доставляло огромное удовольствие постоянно напоминать сводной сестре о ее принадлежности к прекрасному полу.
Корделла, с ее пламенеющими рыжими волосами, зелеными, как речная вода, глазами и изящной фигуркой, которую она вечно выставляла напоказ облегающими платьями с непристойно низкими вырезами, была злейшим и непримиримым врагом Бренны. Она могла считаться красивой женщиной… до тех пор, пока не открывала рта. Бренна, правда, прекрасно понимала причины такой сварливости и, как могла, старалась быть к ней терпимой.
Бренна сознавала, что Корделла несчастлива. Сейчас ей было всего двадцать. Она вышла замуж за Дунстана совсем молодой, причем по доброй воле. Сначала Корделла любила мужа, но теперь все изменилось. По каким-то причинам, о которых, вероятно, не было известно никому, кроме Дунстана, Корделла возненавидела его, и эта ненависть превратила ее в ядовитую змею.
Корделла вошла в холл и села за длинный стол рядом с Бренной. Несколько минут спустя слуги внесли блюда с тушеной крольчатиной. Корделла в ярко-желтом бархатном платье, оттенявшем волосы и делавшем их еще ярче, подождала, пока они останутся наедине, прежде чем заговорить.
— Куда это подевалась твоя тетка? — спросила она.
— Линнет решила покормить отца, — ответила Бренна, накладывая жаркое на тарелку.
— Это, кажется, твоя обязанность, — ехидно напомнила Корделла.
Но Бренна только пожала плечами:
— Линнет сама захотела.
— Как мой отчим?
— Если бы ты взяла на себя труд навестить его, то сразу увидела бы, что ему не лучше.
