– А в чем дело?
– Ни в чем. Это я так, интересуюсь.
– Ну ладно, мне пора.
Женщина повесила медицинский халат в шкаф и попрощалась.
До начала дежурства оставалось около четверти часа, и до прихода Паши оставалось совсем немного времени. Виктор закрыл дверь ординаторской и отправился в палату Олега Павловича.
«Эмбрион», свернувшись калачиком, лежал на кровати. Виктор покашлял.
– Олег Павлович, это я. Можете больше не притворяться. Здесь никого нет.
Иванов с довольной улыбкой вытянулся на кровати.
– Рад, что заглянули. А то мне и поговорить не с кем.
– Я разговаривал с милиционером, который ведет ваше дело. Готовы результаты экспертизы.
– Мое дело? Наконец-то! Я ни до чего не дотрагивался. Они это поняли?
– Да. Мало того, они выяснили, что ни на орудии убийства, ни на вещах отпечатков вообще нет. Убийца деда Степана действовал в перчатках. При вас перчаток обнаружено не было, не было их и под окном, и в мусорном ведре. Вас считают невиновным.
Олег Павлович счастливо засмеялся.
– Наконец-то! Наконец-то закончилось мое пребывание в этом скорбном месте! – Он замер. – Постойте. Вы сказали, милиция считает меня невиновным. Но вы мне не верите?
Плеханов опустился на стул и внимательно посмотрел в глаза собеседника.
– Милиции, конечно, виднее. Я не знаю всех подробностей, но убийца вполне мог воспользоваться какой-нибудь тряпкой и стереть следы, или изначально мог держать орудие убийства через носовой платок. Но если у милиции нет сомнений в вашей невиновности.… В конце концов, я просто студент, подрабатывающий дежурством в психиатрической клинике.
– Можете верить мне, Виктор. Вы ведь занимались моим делом? Узнавали! Ездили в милицию!
– Мне пришлось часто посещать милицию, – не стал скрывать Виктор.
– Вас допрашивали?
– Да, – не стал скрывать Виктор. – Допрашивали. Равно как и всех, кто находился в отделении в момент убийства. Всех, кроме вас.
– Не понимаю. Вы говорите о Семенове? Я же сказал вам, что не виноват!
– Я верю-верю, – успокаивающе кивнул Плеханов. – Но вам все равно придется сходить в отделение, чтобы рассказать то, что вы рассказали мне: например, о том, как упал Семенов – гораздо раньше, чем в его палату пришел Савичев.
– Я расскажу. Но сначала поговорю с врачом. Может, он напишет мне справку о временном помешательстве. А лучше вообще без справки обойтись. Геннадий Андреевич с самого начала подозревал, что я притворяюсь. Я слышал, как он разговаривал с медсестрой.
Виктор поднялся.
– Собственно, это все, зачем я к вам приходил. Можете больше не притворяться.
– Подождите! – Иванов подскочил к Виктору и схватил его за рукав. – Чем я могу вас отблагодарить? Вы столько для меня сделали!
– Не беспокойтесь. – Плеханов неловко отстранился от «эмбриона». – Вы ничего мне не должны.
Олег Павлович покраснел и напористо, почти восторженно, заявил:
– Я не умею быть неблагодарным. Обещаю вам, Виктор, вы не останетесь в обиде! Некоторое время назад я занялся бизнесом и даже получил первую прибыль. Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Пожалуйста, оставьте мне свой телефон! Я вас найду.
Виктор замотал головой.
– Не беспокойтесь, Олег Павлович! Моей заслуги в том, что вас признали невиновным, нет!
– Но вы знали о притворстве и не выдали меня! Мало того, вы, может, и сами подозревали меня в убийстве, но все равно не выдали! И относились как к человеку! А теперь вот сообщили радостную новость! Я обязательно отблагодарю вас, как полагается! Даже если вы не оставите свой телефон! Спасибо вам, Виктор!
– Не за что.
Плеханов покинул палату, где лежал человек, десять дней притворявшийся «эмбрионом». С ним теперь будут разбираться врачи и правоохранительные органы. Плеханов усмехнулся – фраза, которую выдал мозг, звучала так, будто Олег Павлович закоренелый преступник, причем сумасшедший. Но это больше не имело значения. С Ивановым все будет хорошо. А вот с человеком, который убил Семенова…
Сразу после дежурства Виктор отправился домой позавтракать и переодеться. Сегодня у него было два важных дела: сначала заехать в пятьдесят третье отделение милиции, а потом в цирк. Он чувствовал необходимость поговорить с Варварой, пусть даже к убийству в клинике она имела лишь косвенное отношение. Он не знал, какие слова подберет и чего хочет добиться от цыганочки, однако был уверен в своем желании посмотреть ей в глаза и сказать, что знает, какая она на самом деле. Может быть, у девушки проснется совесть… нет, в это Плеханов не верил. У таких людей совесть не спала, она просто отсутствовала. Квартиру, конечно, Варя никому не отдаст. Да и отдавать теперь некому – у Семенова не